оглянулась и вдруг поняла, что он хочет от нее. Кивнула и нажала на ручку двери. Дверь открылась, и Валентина увидела большую комнату с письменным столом, двумя креслами, книжным шкафом, телевизором с огромным экраном, еще какой-то аппаратурой и толстым красным ковром посередине.
– А где же кровать?
– В спальне, где же еще. А здесь ты будешь принимать своих гостей, заниматься, отдыхать. Диван я уже заказал, но мне бы хотелось прежде показать тебе его в каталоге. Мне хочется, чтобы он тебе понравился.
– Сергей Иванович, мне кажется, что я сейчас сойду с ума. Со мной нельзя так. – У нее застучали зубы, и она почувствовала тошноту. Ее организм физически не был готов к таким переменам. – Отвезите меня, пожалуйста, назад. У меня кружится голова, я не готова… Я не знаю, что со мной.
– Ничего особенного, просто ты волнуешься, вот и все. Пойдем на кухню, сейчас я тебя покормлю, а потом мы с тобой поговорим, хорошо?
Она послушно кивнула.
Кухня была большая, в ней кроме плиты и прочей необходимой кухонной мебели стояли большой диван и стол, накрытый на двоих. Родионов достал из холодильника несколько салатниц, прикрытых фольгой, шампанское, бутылки с соками, вазу с фруктами.
– Отбивные сейчас подогреются, а мы с тобой пока выпьем, хорошо? Ведь ты уже большая девочка и имеешь право на бокал шампанского. – Он усадил ее на стул, налил вина в два фужера, и глаза его снова увлажнились. – Если бы ты только знала, как я счастлив, что вижу тебя, что ты сейчас здесь, со мной… Ты говоришь, что волнуешься, а я, думаешь, не волнуюсь? Ты удивительно похожа на свою мать. Словно ты – это она.
– Тогда расскажите мне, как погибли мои родители. Ведь я же ничего толком не знаю. Их нашли, кажется, в овраге, за городом… В машине с фальшивыми номерами. Я пыталась узнать, где их похоронили, но мне сказали, что… Словом, их личности так и не установили и поэтому похоронили на окраине кладбища, в могиле для бродяг. Это правда? Но почему же вы не искали их? Как же так могло случиться?
– Очень просто. Они должны были уехать в Крым. Я сам помогал им укладывать вещи, посадил их в машину… А вечером этого же дня меня вызвали на совещание, с которого я спешно должен был вылететь в Москву. Срочные дела, касающиеся предстоящей командировки в Индию. Меня не было приблизительно около недели. Когда я вернулся из Москвы, на меня навалилось столько хлопот в связи с этой Индией, что мне даже в голову не пришло позвонить твоим родителям в Евпаторию. А ведь я мог, потому что знал, что они остановятся у Кропоткиных.
– Значит, вы уехали в Индию, так и не узнав, что они погибли?
– Да.
– Но неужели у них не было друзей, знакомых, которые бы, услышав о трагическом происшествии, не пришли опознать их?… Может, я что-то недопонимаю?
– Нет, ты рассуждаешь вполне здраво. Но дело в том, что твои родители выехали на белой «Волге», а в овраге нашли черную «Волгу», причем с очень странными номерами. Понимаешь, ты уже взрослая и имеешь право знать. Валя, эта машина принадлежала, как выяснилось позже, одному человеку, который разыскивался за убийство. Но его в машине не оказалось. Зато в квартире твоих родителей нашли много отпечатков его пальцев, а это говорило о том, что они были знакомы. Словом, это запутанная и очень странная история. Даже сам факт, что ты осталась жива и тебя нашли в кустах неподалеку от горящей машины, навевает мысли о чуде, о существовании потусторонних сил, которые спасли тебя.
– А мне кажется странным другое. То, что меня в месячном возрасте повезли в Евпаторию. Какая нормальная мать рискнет совершить столь далекое путешествие с грудным ребенком на руках?
Сергей Иванович посмотрел на нее с восхищением:
– Разумно, ничего не скажешь, но просто надо знать Лену… Она считала, что ничего особенного в этом нет. Она кормила тебя грудью, у нее было много молока, машина была совершенно новой, поэтому они надеялись доехать до места без происшествий.
– А почему же они не полетели, скажем, на самолете? – не унималась Валентина, которая никак не могла взять в толк, зачем понадобилось ее родителям вообще срываться с места, когда ребенку, то есть ей, Валентине, было всего-то ничего, месяц.
– Потому что Лена боялась самолетов. И кроме того, твой отец работал заместителем директора одного военного завода и практически не бывал дома. А тут появилась возможность побыть вдвоем. Ведь если бы они не уехали, Валентина через пару дней снова вызвали бы на работу, там как раз завезли новое оборудование.
– Как странно, что моего отца звали так же, как и меня. Удивительно. Но почему они погибли? Как оказались в черной «Волге»? Почему вы этим не интересовались, не расследовали. Ведь вы же не последний человек, раз живете в таком доме. Вы должны были настоять на том, чтобы все выяснить.
– Понимаешь, Валечка, когда я вернулся, то было слишком поздно даже для того, чтобы хотя бы выяснить,
– Нет. – Валентина вспотела от волнения и теперь пила шампанское механически, делая глоток за глотком. – Вы хотите сказать, что это могли быть не они?…
– Этого никто не может сказать. Но потом-то я позвонил в Евпаторию, и мне сказали, что они не приезжали. И ты… Ведь тебя тоже нашли там же, неподалеку. А то, что это была именно ты, я нисколько не сомневаюсь, во всяком случае, теперь.
– Вы противоречите сами себе. Ведь если в квартире моих родителей нашли отпечатки пальцев того убийцы, в машине которого погибли мои родители, то значит, в прокуратуре
Сергей Иванович встал, достал сигареты и закурил:
– Я не мог и предполагать, что мы будем разговаривать с тобой на эту тему, что ты настолько взрослый человек, что сразу поймешь, что я пытаюсь от тебя что-то скрыть. Да, ты права. Здесь довольно много разного рода неувязок. И вот почему. Это дело закрыли и передали в КГБ. Была у нас раньше такая организация. Сейчас это, как тебе, наверно, известно, ФСБ. Так вот, трагедия, происшедшая с твоими родителями, каким-то образом связана с секретной информацией. И мне удалось чудом, спустя шестнадцать лет, кое-что откопать. Просто помогли друзья. И единственное, что мне удалось узнать, это то, что на месте аварии нашли маленькую девочку. Да еще про отпечатки пальцев. Больше – ничего. А спустя три месяца после того, как я это узнал, представь себе, увидел тебя по телевизору. Вернее, я увидел Лену. Свою сестру. Я сначала глазам своим не поверил, но потом поехал на телевидение, попросил показать мне еще раз пленку, выяснил, что ты из второго интерната, и приехал к вам. Теперь тебе хотя бы что-то стало понятно?
– Да. Что в нашей стране очень страшно жить. И что когда я окончательно встану на ноги и выучу пару языков, то непременно уеду отсюда. И если вы мне настоящий друг, – она чувствовала, что пьянеет, причем ужасающе быстро, – то поможете мне в этом. А теперь отведите меня в спальню. Я посплю, и мы с вами продолжим беседу. Хорошо?
Он снова взял ее за руку:
– Хорошо. Как же я счастлив, что нашел тебя. Теперь мне есть для кого жить. И поверь, я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. Ты, может, еще не знаешь, но я уже успел кое-что для тебя сделать. Вот, смотри, – он достал из кармана какой-то листок, – я прописал тебя здесь. Теперь у тебя есть дом, и ты здесь полноправная хозяйка…
Она улыбнулась своим мыслям.
…– Ты встаешь или нет? – спросила Наташка, стаскивая с нее простынку. – Нам же еще надо успеть сложить твои вещи, а затем в парикмахерскую.
– У меня сегодня самый счастливый день.
Валентина потянулась, вскочила с кровати, подбежала к окну и, распахнув его, окунулась в зеленую теплынь шелестящей тополиной листвы, городского шума, птичьего гомона и жаркую солнечную прозрачность. Затем повернулась и увидела приготовленное с вечера белое кружевное платье, которое Сергей Иванович привез из Москвы, из салона «Нина Риччи», специально для ее выпускного. Здесь же на стуле стояли большая коробка с шелковыми золотистыми туфельками, прозрачная сумка с косметикой, пакет
