с шоколадом, конфетами и печеньем, корзиночка с испанскими грушами, на которых голубели круглые крохотные наклейки, красная бархатная коробочка с сережками и кольцом – тоже подарки дяди.
– Девочки, просыпайтесь. Посмотрите, что я вам привезла! – И Валентина, подхватив пакет с конфетами, высыпала его содержимое прямо себе на кровать. – Здесь и вишни в шоколаде, и орехи, и миндаль. Мне просто не верится, что я ночевала здесь последнюю ночь. Таня, Марина, Светка, вставайте!
Весь день прошел в приятных хлопотах. В четыре часа все вещи Валентины были уложены в один чемодан, а она сама, с праздничной прической, которая обошлась ей в парикмахерской в двести тысяч рублей, уже помогала накрывать столы в столовой. В тот день она все воспринимала как сквозь пелену: голоса, смысл услышанного, запахи и звуки. Но чувствовала, что ей завидуют. И по-светлому, и по-черному. И знала, кто и как. Но продолжала порхать. Весь день с ее лица не сходили румянец и улыбка. Она просто кожей ощущала биение крови, которой было словно тесно в оболочке и которая рвалась наружу. Так и случилось: в пять часов у нее носом пошла кровь. Ее отвели в спальню и приложили к носу мокрое полотенце. «Хорошо, что она не успела еще надеть платье», – услышала она далекий голос Ларисы Дмитриевны.
А потом был выпускной. Торжественное вручение аттестатов, каких-то грамот. В зале было не много родителей, зато собрались все учителя, воспитатели, уборщицы, повара, врачи – все, кто постоянно находился рядом, кто по мере своих сил принимал участие в жизни этих выросших детей. Сами же выпускники выглядели растерянными и счастливыми. Но, с другой стороны, никто из них не знал, что они будут делать завтра: где жить и с кем, где учиться или работать. Полная неопределенность при полном одиночестве. Те немногие родители, которые пришли в тот день взглянуть на своих детей, по большей части были рады, что им не придется кормить их, потому что они выросли и смогут сами заработать себе на жизнь. Были и такие, которые покинули зал в первые же минуты вручения аттестатов: ушли то ли от волнения, то ли из-за жгучего желания выпить. И только Валентина знала, что в двенадцать часов ночи за ней заедет Сергей Иванович на своем белом «Форде». Они договорились встретиться у главного входа учебного корпуса. Если же выпускников отправят покататься на набережную на автобусе, то Родионов последует за ними. В столовой столы ломились от салатов, закусок и горячего. На огромных блюдах высились горы яблок и бананов, апельсинов и свежей клубники. Звучала музыка, всем хотелось плакать и смеяться одновременно. Валентина в своем ослепительном платье танцевала с Вадимом, которого она не то что не ждала, а просто о нем забыла. Несколько танцев в Доме офицеров да один невинный поцелуй – вот и вся история их любви. Поэтому, увидев его, она сначала удивилась, но потом мысленно поблагодарила его за то, что он оказался таким внимательным и пришел поздравить ее.
– Ты же, кроме клубники и шампанского, ничего не ешь, – пробовал он заставить ее перекусить, но Валентина даже слышать ничего не хотела.
– Я позавтракала шоколадом, и мне этого достаточно. Пойдем-ка лучше потанцуем. – И она увлекала его за собой на танцевальную площадку, украшенную гирляндами огней, воздушными разноцветными шарами, пушистыми ветвями лиственницы и живыми цветами.
Наступила ночь. Валентина, пошатываясь, подошла к крыльцу, над которым горел фонарь. Здесь было тихо. Бал продолжался на другом конце территории интерната. Через пять минут за ней приедет Сергей Иванович. Но как медленно идет время. Как медленно.
– Валя! – услышала она знакомый голос и вздрогнула. Это он.
– Да, я здесь! Но я вас не вижу…
Он появился со стороны запертой калитки, и Валентина поняла, что ее спортивный дядя легко перемахнул через забор, а ведь она так переживала, что ключ от калитки потерялся. Она искала его, но потом поняла, что бесполезно.
Он был в белом костюме. Красивый, элегантный. Подошел к ней, улыбнулся и поцеловал в щеку.
– Поздравляю, Валечка. Какая ты красивая. – Он обнял ее. И снова, как и в первый раз, ее удивило то, что он слишком сильно схватил ее за плечи, словно повис на ней. Валентина попыталась пошутить, но он становился все тяжелее и тяжелее. Она попыталась заглянуть ему в лицо. Из последних сил придерживая тело дяди, она подняла голову и увидела его удивленные глаза и слабую улыбку, медленно сползающую с губ и превращающуюся в гримасу невыносимой боли.
– Что с вами? Вам плохо? – Валентина вместе с ним опустилась на траву и заметила, что ее платье вымазано кровью. Сергей Иванович лежал, положив голову ей на колени. Он был мертв.
Очевидно, в тот момент, когда он попытался обнять ее, пуля попала ему в спину. Его белый костюм был тоже в крови. А глаза продолжали смотреть на Валентину. Она осторожно положила его голову на землю, поднялась и, всматриваясь в черноту зарослей, которые плотным кольцом окружали интернатский двор, закричала, давясь слезами:
– А меня?! Вы забыли убить и меня! Где вы, убийцы? Я вас ненавижу!..
Глава 2
«УМЕРЕТЬ ОТ ЛЮБВИ»
Логинов позвонил в полдень и сказал, что заедет за ней в семь часов и поведет в ресторан.
– Логинов, ты, случаем, не сошел с ума? Ты меня ведешь в ресторан? Это надо где-нибудь записать.
– Запиши. Только не обольщайся. У меня там одно дело. Связано, кстати, с тобой.
– Со мной? А при чем тут я? Может, ты забыл, что я решила окончательно выпасть из своей социальной ниши, уйти на дно. Игорь, ты меня слышишь?
– Очень плохо. Потому что Сапрыкин жужжит над моим ухом, он хочет передать тебе привет и напрашивается на ужин. Что ему сказать?
– Скажи, что я его очень люблю и что парочка домашних котлет всегда в его распоряжении.
– Слышишь, Сапрыкин? А ты все ходишь холостой. Наташа, он хочет на тебе жениться.
– Передай ему, что я не собираюсь замуж ни за тебя, ни за него. Вы классные парни, но я предпочитаю свободу во всем.
– Ой, не люблю я эти разговоры.
– Я тоже. Но хочу, однако, предупредить, что, если ты собрался в ресторан и решил меня использовать в качестве приманки или средства для добывания информации, забудь номер моего телефона, понятно?
– Нет. Я вообще понимаю тебя с трудом. Ты – очень сложная женщина. Вот Сапрыкин того же мнения. Короче, ты меня поняла? В семь я за тобой заеду.
– Хорошо. Только учти, если в ресторане будет холодно, я уйду. Ты знаешь, я не переношу холода.
– Возьми с собой свою накидку, это будет просто шикарно. Позже поймешь почему. – Наталии показалось, что Логинов всерьез боится, что она уйдет из ресторана. Вот и хорошо, пускай так думает.
Она посмотрела на часы. У нее была масса времени. Для начала не мешало бы отмыть руки: Логинов позвонил ей как раз тогда, когда она закончила месить тесто. У нее было прекрасное настроение, хотелось, чтобы и дальше жизнь текла медленно и спокойно и продолжала радовать ее своей безмятежностью. Основная радость, конечно, заключалась в том, что Наталия в сентябре не вышла на работу.
Преподаватель сольфеджио и музыкальной литературы да еще успевавшая на досуге давать частные уроки игры на фортепиано, Наталия Орехова, проведя полтора месяца за границей, в частности на Багамских островах, в Германии, Австрии и Голландии, решила, что тот образ жизни, который она вела прежде, лишь укорачивает жизнь. Работа – вот источник ее неприятностей и разочарований и убийца ее драгоценного времени. Кроме того, быть музыкантом в России почему-то стало непрестижно. Им мало платили (если вообще платили), государство про них забыло, кроме того, резко сократилось число желающих брать уроки. Научиться играть «для души» – а это было в свое время очень модным, и люди не жалели денег на частных учителей – никто не хотел. А если вернее, то попросту не мог. В стране царил хаос, закрылись заводы и фабрики, интеллигенция встала за прилавок и научилась обвешивать соотечественников. Надо было
С Наталией могло бы случиться то же самое, но в один прекрасный день она обнаружила у себя довольно странный дар, развив который ей удалось найти другой, радикальный способ зарабатывания денег. Он заключался в том, что в тот момент, когда она садилась за рояль и начинала музицировать, мысль, одолевавшая ее в тот момент, давала пищу почти осязаемым, фантастичным по своей образности и
