позаботиться об Иши, а адрес узнать, если потребуется, порывшись в его карманах. Гоняясь за ним, я целую неделю с ног сбивался и не хотел, чтобы мои труды пропали даром. Однако я опасался, что инструкции недостаточно точны из-за моего заплетающегося языка. Ночь выдалась необыкновенной. Теперь требовалось отключиться.
Примерно в десять утра я в страхе очнулся от алкогольной комы. Во сне ко мне снова явился Пичай:
— Почему ты не арестовал этого донбури?
Я во все глаза уставился в космическую тьму.
— Он меня напоил. Мне кажется, все дело в татуировках. Кто, черт возьми, он такой?
Голос Пичая прерывался, словно нарушалась радиосвязь через спутник.
— Изменник… га в человеческом обличье… Наланда… путь назад… татуировки… сильная магия… организуй западню — полицейское наблюдение.
Испытывая самую жестокую в жизни головную боль, я прямо из кровати позвонил в японский ресторан. Там находились только уборщицы. Заговорив устрашающим тоном, убедил подошедшую к телефону женщину дать мне домашний номер босса. Но тот ответил, что не знает никакого Иши. В глаза не видел японца, соответствующего моему странному описанию. И вообще, уверен ли я сам, что попал в тот ресторан, который мне нужен?
ГЛАВА 36
Ну вот, фаранг, теперь ты найдешь меня в знакомом положении: сижу перед монитором компьютера в любимом интернет-кафе и просматриваю разные статьи электронной версии энциклопедии «Британика». Не надо смущаться — я, как и ты, понятия не имею, что такое Укийе-э. А объяснение таково: «Это художественное направление изображало различные аспекты жизни кварталов развлечений (эвфемистически называемых „плавучим миром“) Эдо (современного Токио) и других городов. В числе распространенных сюжетов: известные куртизанки и проститутки, актеры театра кабуки и самые популярные сцены из пьес кабуки, а также эротика. Художники направления Укийе-э стали первыми использовать возможности гравюры на дереве». Совпадение поразило меня почти нарочитой гротескностью.
Зазвонил мобильный — Викорн вызывал меня в участок. Когда я вошел в его кабинет, там уже был Хадсон и с ненормальными глазами расхаживал взад и вперед. Я не мог отделаться от впечатления, что наблюдаю распад сознания. Или, точнее, что верх берет Иной. Я не специалист в подобных вопросах, но предположил бы, что из Туманности Андромеды.
— Есть успехи? — спросил Хадсон.
Я рассказал длинную историю о татуировках, шлюхах, пьяной ночи в компании последователя Хокусая и какое впечатление произвели на него слова «Митч Тернер». Хотя, учитывая печальные обстоятельства, за последнее я бы не поручился.
— Мне нужен исламский след! — рявкнул американец, уставившись на Викорна. — Наша стерва разойдется будь здоров, если ей станет известно о вашем путешествии в Индонезию. — Он перевел дыхание. — И еще мне необходим тот чертов портативный компьютер.
По лицу полковника никто бы не понял, в самом ли деле он напуган Хадсоном или делает вид. Моя интуиция подсказывала, что ни то ни другое — разворачивалась некая драма, истоки которой были скрыты во временах до моего рождения. Вьетнам или Лаос — где таится моя карма? Кто мой отец? Было бы волнующе просто признать в Хадсоне источник превратившегося в меня семени, хотя его имя не Майк Смит. Американец повернулся ко мне, но Викорн ожег его взглядом — честное слово, еще не приходилось видеть полковника таким.
— Забудьте про татуировки, — продолжал Хадсон. — К черту японцев. Это отвлекающий маневр. Идите по исламскому следу. Нет победы, кроме как во имя Аллаха. — Он запнулся и процитировал на арабском несколько строк из Корана. Мне его произношение показалось безупречным — с приятными низкими обертонами. Хадсон перехватил мой взгляд и ощетинился. — Я добропорядочный американец, но у меня есть право на шизофрению.
Он подошел к окну, выглянул на улицу и заговорил обыденным тоном, словно совершенно иной человек или по крайней мере прежняя версия того же самого. В голосе появились металлические нотки.
— Большинство людей работают в управлении не так давно. В США это обычное явление: американцы непоседливы, им надоедает подолгу торчать на одном месте, бесит, что недостаточно ценят их таланты. Мы стремимся наверх. Скачем с места на место, хотим, чтобы каждые десять минут перед глазами появлялся новый вид, и на какое-то время убеждаем себя, что сумели свернуть с вечно бегущей дорожки. Но ненадолго. Наступает в жизни момент, когда начинаешь оглядываться назад. И вдруг вырисовывается образ: отвратительный, маниакальный, ограниченный, затурканный, скучный. Это и есть ты — то, во что превратила тебя твоя культура. Но это не причина сдаваться. Не причина становиться таким, как Митч Тернер. Не причина перебегать на другую сторону. Необходимо продолжать исполнять свой воинский долг — не важно, прав ты или не прав. Да и как понять, насколько ты не прав и усвоить уроки жизни, если ты — всего лишь перышко на ветру? Приходится все принимать как есть — другого пути нет.
Хадсон вернулся на свое место, словно не произошло ничего необычного.
— Я хочу, чтобы вы снова поехали на юг. Перестаньте заниматься бесполезным онанизмом, бегая за ненормальными японцами и сумасшедшими бангкокскими шлюхами. Оставайтесь там месяц, если потребуется — год. — Он провел ладонью по торчащим во все стороны волосам, словно хотел набраться терпения. — И еще: мне необходим компьютер. — Недолгая пауза. — Пока он не попал в руки к ней.
Я поднял глаза на Викорна. Полковник кивнул.
Однако мне вовсе не хотелось ехать на юг в погоне за чем-то несбыточным. Короткая молитва Будде принесла свои плоды: не успел я воскурить благовония, как запищал мобильник.
ГЛАВА 37
— Вот таким я и обнаружила его, когда пришла сегодня утром, — прошептала охрипшая от ужаса Нат. У нее были такие же округлившиеся, как у Лека, глаза. А с ним мне пришлось серьезно поговорить, прежде чем он выбрался из постели. Лек извинился в такси — эстроген действовал на его организм, и он легко впадал в депрессию, хотя зарождающиеся груди были едва видны. — Я проводила с ним каждые выходные. Он дал мне ключ. — Девушка показала искомый ключ.
Мы стояли в съемной двухкомнатной квартире на Сукумвит сой, номер двадцать два. У Стивена Брайта было красивое тело и выпуклые мускулы, хотя внутри организм уже прекратил жизнедеятельность. В этот самый момент ломались оболочки клеток и бактерии проникали в ранее запретные зоны, и весь сложный механизм лишился объединяющей целостности. Та сущность, которая двадцать семь лет именовалась Брайтом, с явным облегчением покинула свою химическую темницу и теперь наслаждается миром, который благороднее и добрее нашего. Брайт всеми силами пытался предотвратить свою насильственную и, как ему казалось, преждевременную смерть, но теперь парню предстоит долгий период покоя и отдыха. Он не навсегда покинул Солнечную систему, но его следующее явление скорее всего состоится на Венере. Однако теперь приходится смотреть на него глазами землянина: тело за вычетом пениса (выброшенного в дешевую корзину для бумаг) вскрыто на животе, и из зияющей раны, словно виноградные грозди, вывалились розовые кишки. Как тут прокомментируешь? Месиво! На этот раз труп переворачивать некому. Боюсь, что это дело предстоит мне.
Лек зажал рот ладонью и обменялся с Нат взглядом — в его по-женски округлившихся глазах стоял
