линзах фонарей, отбрасывал вокруг причудливые тени, и мрак словно еще более сгустился от этого контраста.
– Да, она тут крепко сидит, надежно, – сказал Керси. – Следующий отлив будет завтра в середине дня, тогда будет проще исследовать яхту…
– Мы займемся этим сегодня вечером! – оборвал его Уайклифф.
Палуба «Манны» находилась всего в одном ярде от железной лестницы, спускающейся с набережной в воду, а Рон Брайс сумел залатать пробоину в днище, но спускаться было еще рановато, палубу все еще заливали волны. Нос яхты уже виднелся над водой, так же, как и рубка с системами управления.
Уайклифф стоял с поднятым воротником своего макинтоша и надвинутой поглубже шляпой, словно позабыв о дожде.
– Зачем вам мокнуть? – предложил Керси. – Пойдемте в машину.
Его «форд» был припаркован рядом.
Они в молчании забрались в маленькую машину. Через несколько минут к ним присоединился сержант Смит со своими камерами и трубкой, так что им пришлось опустить стекло для проветривания. В одиннадцать вечера близлежащий бар закрылся, и выходящие посетители разделились на две партии одна отправилась домой спать, а другая потянулась к рыбацкой дежурке, чтобы оттуда понаблюдать за полицейскими манипуляциями с яхтой. Через четверть часа в окошко им постучал Рон Брайс, и полицейские вышли вслед за ним на набережную.
– Вода уже, наверно, вытекла из трюма через кингстон, мистер Уайклифф. Если хотите, я могу спуститься и посмотреть, какие там повреждения…
Брайс слез по железной лестнице и поплюхал по мелководью – здесь оставалось не больше фута илистой воды. С помощью фонарика он изучил днище яхты. Прошло минуты три-четыре, прежде чем он подал голос:
– Я тут ее простучал, гудит, как колокол. Скорее всего, был открыт кингстон. Ну так что, мне подняться на борт и закрыть кингстон?
– А снаружи этого нельзя сделать?
– Можно и так, но проще подняться на борт и перекрыть клапан.
– Я бы предпочел, чтобы вы сделали это снаружи.
Уайклифф спустился по лестнице и взобрался на палубу накренившейся яхты. Все здесь было покрыто скользким слоем жижи. Если не считать этого и резкого запаха водорослей, все на яхте казалось на удивление в порядке…
На двери рубки была медная защелка, которая легко поддалась от легкого нажатия кончиком пальца. Он не хотел испортить отпечатки пальцев, которые могли тут остаться, выдержав погружение в воду. У дальнего от набережной борта две ступеньки вели вниз, в кают-компанию.
Эта дверь отодвинулась так же легко, как и в рубке. Свет от прожекторов с трудом пробивался сквозь мутные иллюминаторы, но все-таки кое-что было видно. Подушки и одеяла мокрыми кучами сбились под столом и на столе. Дверцы шкафчиков были распахнуты, посуда, банки пива, спасательные жилеты и книжки карманного формата вперемешку валялись на полу.
Ну что ж, его догадка оказалась верной. Подъем яхты себя оправдал Пробоина в затопленной шлюпке подсказала ему, что и «Манну», скорее всего, затопили, перед тем как отплыть на берег. Или же на ней поплыли дальше – но тогда куда? Куда можно было доплыть, имея в баке горючего на сорок миль? А ведь следы яхты потерялись… Ну что ж, эту загадку он разгадал. Оставался следующий вопрос – кто высадился на берег? Дэвид Клемент? Он не мог всерьез рассматривать такой вариант – в этой версии абсолютно не было смысла. Значит, если Дэвид действительно оказался на борту «Манны» в тот злосчастный вечер, то он до сих пор должен находиться здесь.
Перед Уайклиффом была только груда разнообразных вещей. Он стал осторожно ворошить подушки – поролоновые и странно легкие, несмотря на впитанную ими воду – и очень скоро увидел ногу в изящном ботинке… Уайклифф отогнул мешающее одеяло, чтобы убедиться в правильности своего очередного предположения – Дэвид Клемент остался на борту «Манны». И Дэвид Клемент был мертв.
Итак, «Манну» затопили с целью скрыть тело.
Одежда, снятая с мертвого, была разложена в отдельные полиэтиленовые пакетики на столе в лаборатории доктора Фрэнкса. Помимо предметов одежды, тут было и содержимое четырех карманов: горсть мелочи, платок, шариковая ручка, расползшаяся от воды пачка сигарет, чековая книжка и кредитная карточка, пятнадцать фунтов стерлингов бумажными купюрами и два стеклянных пресс-папье вместе с их замшевыми футлярами…
Обнаженное тело лежало под слепящим белым светом: некрупный мужчина, не выше метра семидесяти ростом и меньше пятидесяти пяти килограммов весом. Фрэнкс, в зеленом операционном халате, проводил внешний осмотр тела и диктовал свои наблюдения заспанной девчушке-секретарю, которую вытащили из постели посреди ночи.
Часы над дверью показывали без двадцати четыре – время, когда жизненные силы любого человека находятся, выражаясь морским языком, на нижней точке отлива. У Уайклиффа холодный комок застрял где-то в верху желудка, а от запаха формалина чувство тошноты только усиливалось.
Черты лица мертвеца уже трудно было разобрать из-за разложения, на нем виднелись зеленоватые пятна, но там, где тело было защищено одеждой, ткани пострадали меньше. К счастью, рыбы и прочая подводная живность не могли туда пробраться…
– У него три или четыре пломбы в зубах, а два зуба удалены, и в совокупности со шрамом от вырезанного аппендикса идентифицировать труп будет плевым делом, Чарльз, – сказал Фрэнкс.
– Что можешь сказать о причине смерти?
Доктор помолчал и ответил:
– Проломлен череп. Но я еще не уверен, было ли это причиной смерти… Во всяком случае, он не захлебнулся водой, если это сообщение тебе поможет».
Через три часа мнение патологоанатома осталось примерно тем же:
– Ну что ж, Чарльз, рана в области правого виска действительно убила его… Череп был пробит с последующим обильным кровотечением.
– Сильный удар?
– Можно сказать и так, но можно ошибиться. Дело в том, что у этого парня толщина костей черепа была очень неоднородной, и в этой области висков она намного меньше, чем я встречал у кого-нибудь за двадцать пять лет своей чертовой работы…
– Как яичная скорлупка?
– В этой области – да.
– Так что же – удар или падение?
Фрэнкс помотал головой:
– Мог быть и удар, но я в данном случае бессилен ответить на вопрос, удар это был или падение.
– А в принципе он был здоров?
– Насколько я могу судить, это был крепкий молодой человек. И увы, он погиб от несильного удара в висок, который кому-нибудь другому, с нормальным черепом принес бы только временную боль или сотрясение мозга. И это могло приключиться с ним в принципе и от падения, например, в каюте…
А Уайклифф почему-то задумался о разбитой статуэтке, валявшейся между столом и сейфом в конторе антикварного магазина. Он пробормотал, обращаясь больше к себе, чем к Фрэнксу:
– Но если это было случайное падение, какой смысл было затевать такой спектакль на воде, чтобы скрыть тело…
Фрэнкс ухмыльнулся:
– Ну, это уж твои дела, Чарльз. Но я согласен – в этом не больше смысла, чем в выкидывании орудия самоубийства на пляже в Сент-Джуллиоте.
Фрэнкс стягивал с себя халат, готовясь мыться. Вошла его секретарша с чашками кофе.
– Вам с сахаром, мистер Уайклифф?
– Нет, спасибо… – Он отпил кофе и отставил чашку: – Нет, в этом печальном заведении все отдает формалином!
Он уехал из лаборатории в начале восьмого и по пути домой остановился у дома на Годолфин-стрит.
