– Я спрашивал и в банке, и у адвоката. Их мой вопрос не воодушевил. Управляющий сказал, что не слишком рассчитывает на племянника. «Это ненадежный субъект» – вот его слова. Пенвер, адвокат, хотя и более сдержанно, подтвердил это мнение.
– Двести пятьдесят фунтов в мелких купюрах очень смахивают на шантаж. Но в наши дни, шантажируя достаточно состоятельного человека, обычно имеют в виду гораздо более крупные суммы.
– Но все равно деньги не помогли бедняге.
– Не люблю дел об убийстве, в которых нет трупа, Джон. – Уайклифф в раздражении откинулся на спинку стула, потом встал и потянулся. – Я немного пройдусь, а ты оставайся здесь, чтобы комната не выстудилась.
Он вышел на площадь и, едва взглянув на с трудом пробивающееся сквозь облака солнце, достал трубку и закурил. Неужели Могильщика шантажировали? Уайклифф не был в этом уверен. Зато у него не было сомнений, что Риддл мертв.
Через узкую аллею он вышел на центральную улицу и, поглядев в обе стороны, остановился на углу, у магазина мясника. Даже в ноябре городок был оживлен, хотя добрая треть магазинов была закрыта до весны.
Определенно, несколько человек были заинтересованы в первоначальном варианте завещания Риддла. Но как он планировал изменить его? Изменение условий завещания в качестве мотива убийства известно со времен сотворения мира, но все еще не потеряло актуальности. Он ни на минуту не поверил во все эти фокусы-покусы с козлом отпущения; не возымели на него действия и сплетни о связи с убитым дочери старика Джордана. Но в нем стало крепнуть ощущение, что совершила преступление, что его причиной стала ненависть, тщательно скрывавшаяся до поры до времени.
Уайклифф прошел сотню ярдов вверх по улице до перекрестка с Буллер-Хилл. Он вспомнил, что дом Риддла известен как Буллер-Хилл-Хаус, и решил поискать его.
Если – и это без сомнения существенное «если» – чучело козла отпущения оказалось заменено в колесе телом Риддла, то это был не простой и удобный способ избавиться от трупа, а яркое выражение ненависти, которая стала причиной убийства. Ведь убитого раздели догола и связанную в узел одежду подбросили на место, где его наверняка нашли бы дети или влюбленная парочка.
Поначалу подъема не ощущалось. Вдоль улицы располагались многочисленные лавчонки: овощная, хлебная, хозяйственная, кондитерская… Постепенно магазинчики сменились жилыми домами, и дорога стала круче взбираться на холм, выглядевший двойником того, у подножья которого он оставил свой автомобиль.
Подъем все продолжался и продолжался. На дверях большинства коттеджей висели таблички «Свободных комнат нет». Причина была не в том, что дома переполнены. Напротив, люди не хотели, чтобы их беспокоили длинными зимними вечерами.
Улица Буллер-Хилл, наверное, названа в честь генерала Генри Редварса Буллера, героя англо-бурской войны, освободившего город Ледисмит в Южной Африке. Брат деда Уайклиффа сражался под началом генерала, и в детстве мальчик часто слушал рассказы ветерана. Сейчас вряд ли кто помнит о Генри Буллере, а большинство вообще не знает о Ледисмите.
Уайклифф всегда гордился своей физической подготовкой, но сейчас, пройдя всего половину пути, он почувствовал, как сердце и легкие начали выражать протест.
Холостяк в возрасте пятидесяти лет наконец решил жениться. После долгих лет, проведенных в соответствии со строгим распорядком и в делах, и в личной жизни, с установившейся системой отношений, хорошей уже, что она работает. И вот он рискнул ввести в эту размеренную жизнь женщину. Уайклифф хмыкнул при виде картины, появившейся в его разыгравшемся воображении.
Важно выяснить, могло ли тело Риддла оказаться в колесе и если не сам Джордан, то кто мог засунуть его туда. Подумав об этом, Уайклифф не испытал ни малейшего энтузиазма. Это слишком театрально, слишком картинно. Если он хоть что-то понимает в уликах, то Риддл погиб от пули, попавшей ему в шею, а не от осинового кола, забитого в сердце.
И тем не менее…
Оказавшись наконец на вершине, Уайклифф остановился полюбоваться открывшимся видом и восстановить дыхание. Туман почти рассеялся, и море сверкало в лучах солнца. Пейзаж был неправдоподобно прекрасен – красочная открытка вместо реальной жизни. Залив, мысы, тонкий карандаш башни маяка на скале. Он был бы рад не только смотреть: в такие минуты он чувствовал потребность взяться за кисть…
Буллер-Хилл-Хаус возник перед ним по волшебству. Он не был готов к столь впечатляющему зрелищу. Покрытые гравием дорожки и лавровые деревья, готические башни, трубы каминов и цветные витражи в окнах. Уайклифф пожалел, что не был прежде знаком с Могильщиком.
– Чем, черт возьми, мне приходится заниматься! – вздохнул он, подходя к двери и нажимая кнопку звонка.
Дверь открыла Сара. На ней было поношенное синее шерстяное платье, темные с сединой волосы растрепались, и вообще, ей, похоже, не помешала бы ванна.
Она была высокой, грузной женщиной, с низким, почти мужским голосом.
– Опять полицейский?
– К сожалению, это так. Старший инспектор уголовного розыска Уайклифф.
– Входите.
Гостиная, заставленная темной, деревянной мебелью, была погружена в полумрак. Красная плюшевая обивка и потертый персидский ковер покрыты тонкой пылью. За каминной решеткой горел несильный огонь.
– Ну, вы нашли его?
Уайклифф вздрогнул от неожиданности, потому что вопрос задала не Сара, а старушка, которая сидела по другую сторону от огня. Уайклифф ее сначала даже не заметил. Она сидела, держа спину прямо, резкие черты лица выдавали в ней человека с решительным и даже властным характером.
– Это моя мама, – объяснила Сара. – А это полицейский. Он показал мне свою карточку.
– Я спросила: вы нашли его?
– Пока нет.
– Это правда, что вы подозреваете Тимми Джордана?
– Мы рассматриваем все возможные версии, – отделался Уайклифф формальным ответом.
– Сплетни, – недовольно проворчала старушка. – Только дураки верят сплетням. Вы же не дурак? Или я ошибаюсь?
– Надеюсь, что нет.
– Я тоже на это надеюсь. – Ее темно-карие глаза внимательно изучали полицейского. – Я прошу вас найти убийцу моего сына, кем бы он ни был. Вы, наверное, начальник?
– Мне поручено это расследование.
– Хорошо. Ну так я вам скажу одну вещь: моего сына мог убить кто угодно, но только не Тимми Джордан. У него не все в порядке с головой, но он совершенно безобиден.
– У нас нет твердой уверенности, что ваш сын мертв.
– Джонатан был удачлив в бизнесе. – Женщина не обратила внимания на его слова. – Но в других отношениях он мог проявить слабость. Думаю, не ошибусь, если за всем этим стоит женщина.
– Мама, у тебя нет никаких оснований…
– Придержи язык, Сара.
– Я слышал, ваш сын собирался жениться?
– Вы правильно слышали, – кивнула старая леди. – Это Лора Пассмор, и если вы скажете, что у нее не было причин убивать его, я с вами соглашусь. Но она только недавно появилась в его жизни. Ведь были и другие. Джонатан не был, как говорится, ходоком, но он не был и монахом.
– Я тоже так думаю. Но вы имеете в виду кого-то конкретно?
– Я не знаю, кто она, но знаю, что такая женщина существует.
– Что питает вашу уверенность?
– Я его мать и знаю его лучше других.
– Вы разделяете это мнение, миссис Чоук? – обратился Уайклифф к Саре.
