— Тогда у меня нет времени.
— Это насчет скандала, помешавшего венчанию падчерицы миссис Уоддингтон…
— Так что, венчание не состоялось?
— Нет, сэр. И обстоятельства, воспрепятствовавшие ему… Биффен нетерпеливо вскрикнул, видимо, взглянув на часы и поразившись, до чего ж быстро летит время.
— Мне пора! У меня встреча в «Алгонкине» через четверть часа. Приходите завтра в редакцию…
— Боюсь, это будет невозможно, сэр…
— Тогда вот что. Вы когда-нибудь писали?
— Да, сэр. Там, в Англии, я часто писал коротенькие статейки в приходской журнал. Викарий очень их хвалил.
— Тогда садитесь и напишите все своими словами. А я потом отшлифую. Вернусь через час. Если желаете, подождите.
— Хорошо, сэр. А как насчет вознаграждения?
— Это обсудим позже.
— Хорошо, сэр.
Биффен вышел. Из его спальни донесся приглушенный грохот; видимо, он что-то разыскивал. Потом хлопнула парадная дверь, и на квартиру снова опустилась тишина.
Миссис Уоддингтон все так же лежала, припав к полу. Сразу вслед за уходом Биффена она уже было приподнялась, чтобы предстать перед вероломным дворецким и сообщить ему, что он больше у нее не служит, но новое соображение удержало ее. Да, прельстительно было бы внезапно появиться над спинкой дивана и посмотреть, как съежится под ее взглядом дворецкий, но ситуация — слишком сложная, и нельзя позволить себе такой поступок. Оставшись, где была, она коротала время, пытаясь избавиться от онемения нижних конечностей.
До нее доносилось мягкое поскрипывание пера. Феррис явно усердствовал изо всех сил. Видимо, он, как и Флобер, не щадил трудов в стремлении к абсолютной ясности и мог исправлять до бесконечности. Миссис Уоддингтон уже казалось, что бдению ее конца не предвидится.
Но в суетливом городе, вроде Нью-Йорка, редко какому творцу позволят сосредоточиться. Резкая дребезжащая трель телефонного звонка вторглась в тишину, и миссис Уоддингтон впервые за долгое время порадовалась: телефон был в коридоре, а не в комнате. Необузданная радость, сродни чувствам заключенного, которому отсрочили смертный приговор, охватила ее, когда она услышала, как поднимается из-за стола дворецкий. Вскоре его размеренный голос доносился издалека, сообщая невидимому собеседнику, что Биффена нет дома.
Страдалица поднялась из-за дивана. В ее распоряжении было секунд двадцать, и она не потеряла понапрасну ни единой. К тому времени, пока Феррис вернулся и вновь окунулся в литературные труды, она уже была на кухне.
Стоя у окна, миссис Уоддингтон оглядывала пожарную лестницу. Теперь-то уж, прикинула она, безопасно снова подняться на крышу. И решила: «Сосчитаю очень медленно до трехсот и рискну».
ГЛАВА XV
Молли и Сигсби (который беспрерывно приборматывал «Галлахэр, Галлахэр, Галлахэр», боясь, как бы магическое имя опять не вылетело из памяти) выехали в двухместном автомобиле через четверть часа после отъезда миссис Уоддингтон. На полпути к Нью-Йорку, однако, спущенная шина остановила их продвижение, а неумелость Сигсби задержала еще дольше. Добравшись наконец до Нью-Йорка, Молли высадила отца у полицейского управления и к дому «Шеридан» подъехала, когда миссис Уоддингтон уже совершила опрометчивый поступок, расстроивший офицера Гарроуэя.
Поспешно поднявшись по лестнице, Молли позвонила в квартиру Джорджа. Некоторое время ей казалось, что звонок не нашел отклика, но через несколько минут в коридоре раздались шаги. Дверь открылась, и на Молли уставились воспламененные глаза полисмена.
Она с удивлением смотрела на него. Никогда прежде она не видела этого человека, и у нее мелькнуло чувство, что она предпочла бы не видеть его и сейчас. Нос, глаза и уши у него ярко пламенели, со спутанных волос капала вода. Чтобы ослабить жжение, Гарроуэй какое-то время держал голову под краном и теперь выглядел точь-в-точь как труп, который извлекли из реки после нескольких дней пребывания в воде. Мелкое отличие состояло в том, что он чихал.
— Что вы тут делаете? — воскликнула Молли.
— А-апчхи!
— Что? — переспросила Молли.
С благородством, заслуживавшим продвижения по службе, полисмен подавил новый чих.
— Грубое насилие, — сообщил он.
— Мистер Финч не пострадал? — всполошилась Молли.
— Он — нет. Я — да.
— А кто вы?
— Гар-оо-чхи… чхи…
— Как?
— Гар-иш-чхи-и-и… Гарроуэй! — чуть успокаиваясь, сумел выговорить полисмен.
— А мистер Финч где?
— Не могу сказать, мисс.
— У вас что, простуда?
— Нет, мисс, не про… — чх-упчх-апчхи! Женщина швырнула мне в лицо перцем.
— Не надо водить знакомства с такими особами, — строго попеняла Молли.
Несправедливость укора ужалила Гарроуэя.
— Она мне не знакомая! Я ее арестовывал.
— А, понятно.
— Она вторглась в чужую квартиру.
— О, Господи!
— А когда я довел до ее сведения, что вынужден арестовать ее, она взяла да и швырнула мне перцем в лицо! И сбежала!
— Ах вы, бедняга!
— Спасибо, мисс, — признательно отозвался Гарроуэй. Человеку всегда приятно сочувствие, а уж тем более от молодой прелестной девушки, глядящей на вас огромными голубыми глазами. Именно в эту минуту офицер почувствовал явное улучшение.
— Принести вам что-нибудь? — осведомилась Молли.
— Нет, мисс, — печально покачал он головой. — Это противозаконно. Вообще-то я должен участвовать в облаве сегодня вечером. Там, в ресторане, продают спиртные напитки.
— Нет, я имела в виду — из аптеки что-нибудь. Скажем, мазь…
— Спасибо, мисс, не смею доставлять вам такие хлопоты. Я сам загляну в аптеку по пути в участок. А сейчас я вынужден оставить вас, мне надо одс. пчх… а-апчхи!
— Что-что?
— Одеться, мисс.
— Да вы одеты!
— Для рейда, о котором я только что упомянул, необходим полный вечерний костюм… пчхи… апчхи! Чтобы обмануть служащих ресто… пчхи!.. усыпить их бдительность. Ничего не получится, если мы нагрянем туда в полицейской форме. Сразу насторожатся.
— Ой, как интересно! А в каком ресторане будет облава?
— Видите ли, мисс, — заколебался офицер Гарроуэй, — это служебный секрет, но если вы никому не скажете — обла… пчхи… а-пчхи! — будет в «Лиловом цыпленке». Это здесь, за углом. Так что пожелаю вам,
