— Эй-ей! Привет! — крикнул он.
В самом зрелище он не обнаружил ничего удивительного. Что виконт в Сен Роке, ему было известно, а то, что тот плавает в двубортном костюме лиловых тонов, тоже его не поразило. Полтора года назад Пэки едва удержал приятеля, когда тот собирался нырнуть в полном вечернем наряде в знаменитый нью- йоркский фонтан.
А тем самым приветствовал он его скорее с удовольствием, чем с удивлением.
— Привет, Вик! — крикнул он опять. — Ну, как ты там, а? Вику в этот момент было не очень хорошо. Приветствие застигло его врасплох, и он с легким бульканьем исчез под водой. Когда же выплыл, то стало очевидно, что пловец из него никудышный, и Пэки сообразил, что надо немедленно действовать.
Многие мужчины съежились бы при мысли, что нырять придется одетым. Съежился и Пэки. Виконт ему нравился, но не до такой степени, чтобы портить ради него фланелевый, почти новенький костюм. Однако Дух Доброго Старого Времени был в нем достаточно силен, и Пэки спустил шлюпку. Через несколько минут, выудив беднягу из дрейфа, он благополучно водворил его на борт яхты.
Трогательной встрече несколько мешало выуживание потерпевшей крушение лодки — лодки в Сен Роке стоили денег, — так что вернулся Пэки не сразу; а вернувшись, обнаружил, что и виконт в его отсутствие не бездельничал. Сняв мокрую одежду, он облачился в плащ, разыскал бутылку виски, видимо — по нюху, и теперь пил, спасаясь от возможной простуды.
На расспросы хозяина он отвечал бодро:
— Со мной? О, старый Пэки! Со мной большой порядок. Весьма.
Итон и последующие поездки в Англию и Америку позволили виконту де Блиссаку бегло, хотя и не совсем правильно, говорить по-английски. Он придерживался теории, что говорить надо побыстрее, а уж слова сами о себе позаботятся. Эту простую фразу Пэки понял без труда. Он ласково посматривал на приятеля, как всегда смотрит мужчина на друга, обретенного при драматических обстоятельствах. Они окунулись в приятную беседу.
— А я и не знал, — сказал виконт, — что ты в едешь Сен Рок. Ничего ты мне не говорил на этом Ватерлоо.
— Тогда я еще и сам не знал.
— А что поделываешь тут?
Пэки был настороже. Есть миссии, тайну которых нельзя открывать даже старинному приятелю.
— Да так… Болтаюсь в этих краях. Скажи, Вик, а что с тобой случилось?
— Свалился за борт.
— Да нет! Тогда, полтора года назад. Вдруг исчез из Нью-Йорка. Тебя что, депортировали?
— О, нет. Маман прислала телеграмму, чтоб я на Запад ехал. В Колорадо. Я поехал из Нью-Йорка туда. У меня был большой ран.
— Рана? Ты очень мучался?
— Нет, я хорошо жил. С весельем.
— А как же рана?
— Он там был. Большой такой ран, скоты.
— А-а, доехало! Ранчо! Путаюсь, знаешь, из-за этой твоей привычки переходить на идиш. Но теперь доехало. А почему твоя мама тебя туда послала?
— Прослышала, что я кутеж устраиваю. Она думает, мне нужно лечение отдыхом. Моя маман всегда нечто думает. Поэтому и к Геджам приезжаю в Шато. Это богатые американцы, они сняли Шато. Я полагаю, старый Пэки, маман заставила отвалить их деньжат.
Пэки, присевший на борт, вскочил, будто дерево вдруг раскалилось докрасна. Дрожь восторга вспенилась в нем, объединившись с порицаниями собственной бестолковости. «Вот странно, — подумал он, — что у человеческого мозга, сражающегося с проблемой, обнаруживается любопытная тенденция вечно упускать самое очевидное решение».
До сих пор вопрос о том, как попасть в замок, представлялся ему личным делом, касающимся только его и неведомых Геджей. Как же, гадал он, установить с ними связь, спровоцировать на приглашение? И все время под боком, тут, рядом, находился старина Вик, который может наприглашать столько друзей, сколько вздумается.
— Ты сейчас в Шато живешь?
— Пока нет. Перееду туда скоро… возможно.
— Возможно?
— О, Пэки, ранее никогда не знаем. Если Праздник будет так хороший, как раньше, может, я туда долго не попадаю.
— Праздник? Что за праздник?
Виконт махнул рукой в сторону берега. Маленький городок расцветился флагами, и даже в этот ранний час уже слышался шум беззаботного веселья.
— Сегодня день святого Рока. Города патрон. Празднуют его каждый год. Очень много веселятся. Изо всех их сил, — объяснил виконт, выказывая похвальную терпимость к развлечениям низшего порядка. — Но это не так плохо. Хороший веселье. В прошлом году я почти сломал свою шею, прыгая через стол.
Пэки праздник не заинтересовал.
— Послушай, Вик, — настаивал он. — Будь другом, пригласи меня в Шато, ладно? Я не могу объяснить, но у меня есть особые причины провести там несколько дней.
— О! — снисходительно улыбнулся виконт. — Прекрасная мадемуазель Опэль?
Пэки рассердился. Джейн Опэл — просто знакомая, которой он хочет оказать услугу, не более того. Ужасно досадно слушать подобную чепуху!
— Ничего подобного! Кстати, я помолвлен.
— С мадемуазель Опэль?
— Нет! Не с мисс Опэл! Я же знакомил тебя со своей невестой на вокзале!
— О, так это была невеста? Та красивая, красивая дева?
— Да.
— И ты все-таки приплыл сюда ради мадемуазель Опэль?
Пэки с трудом отказался от идеи стукнуть приятеля по голове кофель-нагелем. Он понимал, что сейчас вести себя с виконтом следует тактично.
— Ладно, неважно. Суть в том, сумеешь ли ты ввести меня в Шато.
— Увы, нет!
— Почему?
— О, мой Пэки, о чем ты просишь — невозможно. Пока я появляюсь в Шато, с Геджами возникает множество недоразумений. Они ждут меня вчера, а я появился послезавтра, притом неточно. Из-за этого Геджи раздражались. Будут словно уксус.
Пэки никак не желал смириться с поражением.
— Ну, все-таки…
— Нет! — решительно ответил виконт. — Невозможно! Не то что друзей приглашать, мне самому пинка не дадут, очень повезло. Я этих Геджей не знаю, не видывал, но маман говорит, очень высокомерные буржуа. Ты не поверишь, мой Пэки, как меня не любят сразу почтенные буржуа. Может стать даже так: «Здрасьте, месье виконт, входите. Прощайте, месье виконт, убирайтесь!». И я снова проживаю в добром маленьком отеле.
Больше Пэки не спорил. Он был подавлен, вняв доводам приятеля. Виконт, конечно, парень компанейский, но поручитель в обществе отнюдь не самый лучший. Искать помощи надо где-то еще.
— А теперь, — заключил виконт, отбрасывая бесплодную тему, — давай забудем о Геджах этих и Шато, и поболтали о Празднике! Праздник этот, мой Пэки, — великое развлеканье! Помнишь, как в Нью- Йорке ты водишь меня на празднество художников в Вебстер-холл?
Пэки сдержанно кивнул. Эпизод этот он помнил, но тот относился к эпизодам, о которых степенный человек, помолвленный с девушкой высоких идеалов, предпочел бы забыть напрочь.
— И этот праздник в тот же род, только более шумен. Наш великий костюмированный бал. Это назвали карнавал. Весь город — ку-ку. Все напяливают фантастические костюмы всякие. Как у вас говорили, накачаются вдребезину.