принять участие в боевых действиях.
С другой стороны, после четырехлетних почти безрезультатных попыток самолетов Бомбардировочного командования помешать строительству немецких подводных лодок трудно было понять, что обстановка радикальным образом изменилась. Особенно затруднило доставку поставщиками на судоверфи отдельных секций для подводных лодок новой конструкции начавшееся в ноябре наступление в районе каналов Дортмунд — Эмса и Миттельланда. Не менее важное значение, быть может, сыграл и тот факт, что немцы вынуждены были приступить к производству новых подводных лодок, не испытав, как это полагается, головные лодки серий. Иными словами, возникла своего рода зубная боль. Обстановка для немцев еще более осложнилась в результате возросшей эффективности минирования английскими бомбардировщиками районов испытаний новых подводных лодок в Восточной Балтике, а затем и вследствие продвижения русских армий. Новые лодки просто не успевали проходить программу испытаний с привычными для них циклами.
Возникала и другая очень тревожная проблема. Подводные лодки, действовавшие теперь у самого побережья Британских островов, находились в море в одиночном плавании чаще всего в подводном положении, не подавая о себе никаких сигналов. По сравнению с временами, когда они ходили «волчьими стаями», возможности засекать их радиопеленгаторными станциями или обнаруживать визуально резко уменьшились. Радиопереговоры практически прекратились. Правда, иногда все же поступали дешифрованные материалы, и нам удавалось определять районы патрулирования, но и этот источник начал иссякать.
В марте 1944 г. секция поиска докладывала, что «по приказу контрольной службы командования подводного флота, переданному специальным шифром, двум следовавшим в рейд 740-тонным подводным лодкам и одному самолету-торпедоносцу назначались встречи с подводным заправщиком. Из этого следует, что противник подозревает — возможно, после потопления его танкера в Индийском океане [109] и грузовой подводной лодки у берегов Южной Африки, в обоих случаях поблизости от места намеченной встречи с подводным заправщиком, — что у нас в руках имеются действующие шифртаблицы, которые, как он полагает, были нами ранее захвачены вместе с подводной лодкой. В настоящий момент мы читаем шифрпереписку противника бесперебойно, несмотря на применяемую им маскировку».
К середине декабря положение стало еще более серьезным. Согласно донесению Уинна, «важные оперативные приказы подводным лодкам продолжают передаваться шифром, предназначенным только для одного корабля, что вносит значительный элемент неуверенности в прогнозирование действий подводных лодок. Кроме того, становится все более ясным, что противник придерживается такой практики, называя ее почему-то «новшеством», когда все необходимые для патрулирования инструкции даются подводным лодкам перед их отбытием, а изменения и дополнения к ним передаются по радио по мере надобности в исключительных случаях. Соответствующее снижение ценности радиоперехватов, производимых разведкой особого назначения, является значительным по сравнению с теми временами, когда приказы о патрулировании почти неизменно передавались подводной лодке по радио после ее выхода в море. Подводные лодки сейчас большую часть времени проводят под водой и выходят на связь все реже и реже».
Еще в 1943 г. Дениц не хотел публично признавать, что его шифры вскрываются. Но в отличие от экспертов секретной службы ни он, ни его штаб не проявляли восторга по поводу надежности шифра ТРИТОН. Приводи мое в оправдание Деница утверждение о том, что он не мог поставить этих экспертов на место, будучи главнокомандующим германскими военно-морскими силами, звучит довольно банально. Поэтому остается в некотором роде загадкой, почему все-таки в систему шифров не были введены более радикальные изменения,
В тот период немцы испытывали острый недостаток в нефти, и мы звали об этом; но не так-то просто было определить, сколько они «наскребут» ее, чтобы продолжать операции с баз в Норвегии, если последует соответствующий приказ. Факты — упрямая вещь, а они говорили о том, что подводный флот увеличивается, что лодки новых типов будут очень грозным оружием для противника, когда они смогут выйти на оперативный простор, и что как традиционная разведка, так и специальная, на которую полагалась секция поиска, прекращают свое существование. Уинн был прав, когда забил тревогу, так же как и ГМШ, который прислушался к ней,
Кептен флота Роскилл в своей книге писал: «В начале 1945 г. первый морской лорд направил комитету начальников штабов докладную записку серьезного содержания, В ней говорилось о возможности возобновления в феврале и марте 1945 г наступательных операций большого масштаба на путях следования караванов в Атлантике, а также в наших прибрежных водах с участием большого числа подводных лодок новых типов. Первый морской лорд считал, что потери судоходства могут даже превзойти уровень потерь весны 1943 г. Если это произойдет, то наземные операции в Европе неизбежно пострадают». В итоге флотилия из трехсот судов, предназначенная для Дальнего Востока, была задержана, а минирование вод с воздуха и противолодочные операции были активизированы.
В начале февраля мы перехватили радиограммы Деница командирам немецких подводных лодок, в которых приводилась такая цитата из директивы Гитлера: «Требуется всемерно усилить надводную войну, сделав ее еще более интенсивной и скоротечной». Неделю спустя мы зарегистрировали выход из Кристиансунна первой подводной лодки типа «XXIII» и узнали о намерении немцев перевозить подводным путем в форты Бискайского залива по сорок пять тонн дизельного топлива ежемесячно. В конце февраля была перехвачена другая радио грамма Деница с указаниями такого содержания: «Верфям продолжать работу на полную мощность. Главное — спускать на воду и вводить в строй как можно больше подводных лодок». Месяц закончился внезапным увеличением числа подводных лодок, вышедших в море. Топливом должны были обеспечиваться в первую очередь их операции в Атлантике.
Союзные армии вступали в Германию как с востока, так и с запада, но признаков готовности подводных лодок сложить оружие не наблюдалось. Напротив, все, казалось, свидетельствовало о наращивании темпов ведения подводной войны, о чем предупреждал Уинн. Единственное, что вызывало удивление, — это дальнейшая отсрочка операций подлодок типа «XXI» и тот факт, что только две или три лодки типа «XXIII» вышли из Балтийского моря.
Наконец, 19 марта патрульное судно доложило о выходе из Киля «U-251I» — первой подводной лодки типа «XXI». Командовал ею, как узнала секция поиска, один из отборных офицеров капитан-лейтенант Шнее, награжденный еще в 1942 г. Железным крестом с дубовыми листьями. Шнее до недавнего времени служил в личном штабе Деница. Все говорило о том, что новая долгожданная кампания в Атлантике близка к началу. Восемь дней спустя Шнее доложил о неисправности пери скопа, ввиду чего он вынужден был вернуться в Хортен. Вздохнув с облегчением, сотрудники секции поиска продолжали внимательно следить за дальнейшими действиями этой лодки.
В конце марта Уинн докладывал, что еще «рано говорить об упадке боевого духа. Экипажи подводных лодок, выполняющие боевые задания, не в пример штабам на берегу и учебным флотилиям, где проводятся испытания и боевая подготовка, все еще показывают решительность и смелость». В связи с уходом подводных лодок из Балтийского моря и из портов, к которым приближались армии союзников, в значительной степени повысилась интенсивность движения немецких кораблей в Бельтах и Каттегате. Это открывало перед ВВС Англии и США, которые теперь почти полностью контролировали воздушное пространство над Германией и Данией, более широкие возможности, причем впервые после наступательных операций в Бискайском заливе в 1943 г. Интенсивное минирование вод английскими самолетами и сравнительно небольшие глубины вынуждали подводные лодки почти все время идти в надводном положении. Переход из Киля в Южную Норвегию, который на протяжении почти четырех лет не составлял никакого труда для подводной лодки, отправлявшейся в первый боевой рейд, теперь становился все более рискованным. Ракетные и бомбовые удары самолетов «Москито» и «Тайфун» стали весьма результативными. Один из таких налетов в середине апреля продемонстрировал не только резко увеличившуюся способность союзников переносить войну непосредственно в территориальные воды противника, но и удивительную точность работы нашей радиопеленгаторной службы.
16 апреля секция поиска докладывала: «Благодаря счастливой случайности одна из РПС запеленговала подводную лодку, направлявшуюся в Каттегат. Это произошло незадолго перед тем, как эскадрилья самолетов «Москито» в составе тридцати восьми единиц из 18-й авиагруппы ВВС должна была
