— Надо записать. Хорошее слово. Скажу какому-нибудь клиенту.
Мамаша Прайс наконец дала волю слезам.
— Не огорчайтесь так, миссис Прайс! — взмолилась Полли.
— Что я наде-е-лала! — пропела несчастная.
— Сейчас скажу, — отвечал непреклонный Слингсби. — Ты выгнала его милость из родного замка и подкинула туда чудовище, которое сравнило с луковицей лорда Певенси.
— Старого Певенси? — обрадовался Тони.
— Да, милорд. В лицо. Его светлость, как обычно, был несколько властен, и Сид посоветовал ему вспомнить, что он — не единственная луковица в супе.
— Сколько лет я хотел ему это сказать! Слингсби посмотрел на Тони с упреком.
— Вы вправе, милорд, подходить к делу с некоторым юмором, но зрелище было не из легких. Я боялся, что его светлость хватит удар.
— Божемой-Божемой-Божемой-Божемой! — заголосила мамаша Прайс, поглядывая с упреком на Полли, которая оставила бутылку на столе, а теперь уносила.
— Не пей, дочка! Берегись! Сколько от него горя! Без Полли дворецкий почувствовал себя свободней.
— Эй! — сказал он. — Давай, говори! Что думаешь делать?
— Божемой-Божемой-Божемой!
— Хватит! Разоралась! Тони вмешался в беседу:
— Не надо, Слингсби. Сдержите себя.
— Милорд! — укоризненно вымолвил дворецкий. — Ну как, сестрица? Что будем делать?
— Голова кругом идет! Сама не знаю.
— Не знаешь? Что ж, я скажу. Признайся, что наврала.
— Может быть, может быть. Схожу-ка я в церковь, помолюсь. Дочка, — обратилась она к снова вошедшей Полли. — Я пойду помолюсь. Проводи-ка меня до угла.
— Хорошо, миссис Прайс. Мамаша Прайс вытерла глаза.
— Надо мне было знать. Я тогда зеркало разбила.
— А нечего было смотреться, — заметил Слингсби.
— Суровый вы человек, — сказал Тони, когда дверь закрылась. — Мастер диалога, но — суровый.
Дворецкий попыхтел.
— Мне тяжело, милорд. Только подумаю, волосы шевелятся.
— Волосы? Может, постричь?
— Нет, спасибо, милорд. Тони вздохнул.
— Работать хочется. Какой я парикмахер, пока не пролил крови?
Дворецкий почтительно, но строго нахмурился.
— Мне не нравится, милорд, когда вы так шутите.
— Виноват. Знаете, мы, мастера…
Остановил его громкий и неожиданный звук. Кроме того, Слингсби побагровел. Обернувшись, Тони понял, в чем дело. Вошел человек в костюме для верховой езды, но без соответствующей беспечности.
— Чтобы мне лопнуть! — воскликнул Тони. — Пятый граф собственной персоной! Заходите, милости просим.
Сид мрачно смотрел на дворецкого. Трудно было сказать, кто из них мрачнее.
— О! — сказал он. — И ты здесь.
— Да. Здесь. А тебе что?
— Ну, змий!
— Мерза…
— Для тебя — милорд.
— Друзья мои, — вмешался Тони, — прошу вас! Садитесь, — прибавил он, обращаясь к гостю.
— Лучше постою.
— Почему же?
— Катался.
Тони его понял и пожалел.
— Да, сперва нелегко. Зато скоро будете скакать.
— Скорей подохну. Одни синяки, одни…
Он замолчал, не зная, как реагировать на неприятный смех дворецкого. Потом решил его презреть.
— Говорят, — сказал он Тони, — два моих предка свалились с лошади.
Тони кивнул.
— Да. На охоте. Дед и дядя. Получается два.
— Скоро будет три.
— Что поделаешь, noblesse oblige!
— Чего-чего?
— Да так, неважно.
Дворецкий счел нужным вмешаться.
— Так тебе и надо.
— Лезут тут всякие слуги!
— Друзья мои, друзья мои! Сид нахмурился.
— Все она, мамаша. Сказала бы мне пораньше, я бы привык.
— Горбатого… — вставил Слингсби.
— Опять лезет!
— Горбатого могила исправит, — твердо продолжал дворецкий. — Как был, так и будешь обезьяной, разве что дрессированной. Научишься тому-сему, а что толку? Вот женщины делают подтяжку, а потом улыбнуться не смеют.
— Что ж, по-твоему, отказаться от своих прав? Ну, дурак!
— Не смей меня так называть!
— Кто-то ж должен!
— Друзья мои, друзья мои!
Слингсби не впервые решил, что словами Сида не проймешь. Умней его не замечать; что он и сделал.
— Разрешите откланяться, милорд.
— Да, так будет лучше, а то подеретесь. Заходите, всегда рад.
— Благодарю вас, милорд.
И дворецкий окинул Сида презрительным взглядом.
— Значит, мучают вас? — спросил Тони.
— А то! — отвечал Сид, напоминая жертву инквизиции, которую между прочим спросили, как там в подземелье. — Вздохнуть не дают. Все борются против этих, как их, инстинтов. — Он тяжело вздохнул. — Я понимаю, они хотят как лучше…
— Какая у вас программа?
— Ну, вот сегодня… Братец повел к портному, а потом мы в полтретьего катаемся. В пять с леди Лиди концерт. После обеда лекция. Потом еще Слингсби, гад, учит, как есть-пить. Вилки там, ножики…
— Вы не опоздаете на встречу с Фредди?
— Еще как! — Сид горько хмыкнул. — Совсем не пойду. Ну его.
— Побудете на старом месте?
— А то! — Сид вдохнул воздух. — Как пахнет!
— Значит, скучаете?
Сид с подозрением взглянул на Тони.
— Да нет, — быстро сказал он. — Так зашел.
— Понятно.
