— Флоренс, мне кажется, для тебя слишком ученая. Насколько я ее знаю, ты и охнуть не успеешь, как она засадит тебя читать У.Х. Одена.
— Она на что-то в этом духе уже намекала, правда, помнится, имя было, кажется, Т.С. Элиот.
— Хочет тебя перевоспитать?
— Похоже, что так.
— Тебе это не понравится.
— Да уж.
Она сочувственно кивнула.
— Мужчины этого не любят. Я объясняю свой счастливый брак с Томом тем, что ни разу даже пальцем на него не надавила. Агата все время старается перевоспитать Уорплесдона, и муки, которые он испытывает, должно быть, ужасны. Недавно она заставила его бросить курить, в результате он повел себя как рыжий гризли, угодивший лапой в капкан. Тебе Флоренс уже велела бросить курить?
— Нет еще.
— Скоро велит. А дальше придет очередь коктейлей. — Тетя Далия покосилась на меня с глубоким состраданием. Видно было, что ее терзает раскаяние. — Кажется, из-за меня ты попал в переделку, мой карапуз.
— Да ладно, не думайте об этом, престарелая родственница, — сказал я ей. — Мало ли что в жизни случается. Меня гораздо больше беспокоит, что будет с вами. Мы должны непременно спасти вас из моря бед,[42] как выражается Дживс. Все прочее не так уж важно. А о себе в сравнении с этим я забочусь лишь в той пропорции, в какой соотносится вермут с джином в крепком сухом мартини.
Было видно, что она растрогана. Глаза ее, если я не обознался, наполнились непролитыми слезами.
— Как это самоотверженно с твоей стороны, милый Берти.
— Пустяки, уверяю вас.
— Кто бы подумал, глядя на тебя, что в тебе столько благородства. И такое твое отношение делает тебе честь, вот все, что я могу сказать. А теперь за деЛо. Ступай и перенеси лестницу к правому окну.
— То есть к левому окну.
— Назовем его правильным окном.
Я собрался с духом, чтобы сообщить ей худую весть.
— Но вы упускаете из виду, — говорю, — наверное, потому, что я забыл вам сказать, что имеется одно препятствие, которое грозит свести на нет наши усилия и начинания. Дело в том, что лестницы там нет.
— Где нет?
— Под правым окном, или, лучше сказать, под неправильным окном. Когда я выглянул, ее там не было.
— Вздор. Лестницы не тают в воздухе.
— В Бринкли-Корте, что в Бринкли-Кум-Снодсфида-ин-де-Марш, еще как тают, уверяю вас. Про другие места не скажу, не знаю, но в Бринкли-Корте они исчезают, стоит отвести от них взгляд на одно мгновение.
— То есть, ты хочешь мне сказать, что лестница пропала?
— Именно это я стараюсь довести до вашего сведения. Она сложила шатры, как арабы, и беззвучно ушла с прежних мест.[43]
Тетя Далия залилась фиолетовым румянцем и, я думаю, собралась сгоряча издать какой-то клич из своих охотничьих запасов, поскольку, если ее раззадорить, она за словом в карман не лезет, но в этот момент дверь открылась, и вошел дядя Том. Я был слишком взволнован и не мог точно определить степень его возбуждения, но было видно простым глазом, что он охвачен негодованием.
— Далия! — воскликнул он. — Мне показалось, что я слышу ваш голос, и я не ошибся. Почему вы не спите в такой поздний час?
— У Берти разболелась голова, — с ходу сочинила моя почтенная родственница. — Я дала ему выпить аспирина. Как голова, уже лучше, Берти?
— Заметно некоторое улучшение, — успокоил я ее, я ведь и сам здорово быстро соображаю, — А вы что так поздно на ногах, дядя Том?
— Да-да, — подхватила тетя Далия, — вы-то что расхаживаете по дому за полночь, мой благоверный? По-моему, вы бы должны были уже видеть десятый сон.
Дядя Том сокрушенно покачал головой.
— Какой там сон, моя дорогая! Сегодня ночью мне спать не придется. Я слишком встревожен. Весь дом кишмя кишит грабителями.
— Грабителями? Откуда вы взяли? Я, например, не видела грабителей. А ты, Берти?
— Ни одного. Помню, меня это даже удивило.
— Вы, Том, наверное, видели сову или еше какое-нибудь существо.
— Я видел лестницу, когда перед сном прогуливался в саду. Она была приставлена к окну. Я ее сразу взял и отнес на место. Минута промедления, и по ней бы сотнями полезли в дом грабители.
Мы с тетей Далией переглянулись. У нас обоих отлегло от сердца, поскольку тайна исчезновения лестницы раскрылась. Странная вещь: как бы ты ни любил тайны в книжной форме, когда они вдруг подворачиваются в жизни, это всегда действует на нервы.
Тетя сделала еще одну попытку успокоить мужа.
— Не иначе как один из садовников пользовался этой лестницей, а потом забыл отнести на место. Хотя, с другой стороны, — добавила она озабоченным тоном, решив, должно быть, что невредно будет подготовить почву, — вполне может случиться, что какой-нибудь взломщик вздумает полезть за моим драгоценным ожерельем. Я это совсем упустила из виду.
— А я — нет, — сказал дядя Том. — О нем я подумал прежде всего. Я сразу пошел в вашу комнату, достал ожерелье и положил в сейф, что у нас в холле. Чтобы оттуда его достать, понадобится взломщик семи пядей во лбу, — заключил он не без гордости и ушел, оставив после себя, как выражаются некоторые, чреватую тишину.
Тетка посмотрела на племянника, племянник — на тетку.
— Черт-те что, — промолвила первая, возобновляя переговоры, — Что же нам теперь делать?
Я согласился, что положение сложное. С ходу и не предложишь из него мало-мальски вразумительного выхода.
— Нет ли шансов раздобыть код?
— Ни малейших.
— А Дживс не может взломать сейф? Тетя Далия сразу повеселела.
— Точно! Дживс может все. Супай и приведи его. Я чуть не лопнул от возмущения.
— Где, черт возьми, я вам его достану? Я же не знаю, где его комната. Разве что вы знаете.
— Да нет.
— Не ходить же мне от двери к двери и будить всех домашних. Кто я, по-вашему? Поль Ревир?[44]
Я замолчал, дожидаясь ответа, стою и молчу, и тут, вдруг в комнату входит не кто иной, как Дживс собственной персоной. Даже в такой поздний час Дживс явился точно к сроку.
— Прошу прощения, сэр, — произнес он. — Рад, что не потревожил ваш сон. Я позволил себе прийти, дабы узнать, все ли сошло благополучно. Удалось ли вам ваше предприятие, сэр?
Я горестно покачал головой.
— Нет, Дживс. Я двигался своим таинственным путем, чтоб чудеса творить,[45] но был остановлен неоднократным вмешательством Божьим. — И я в нескольких емких словах ввел его в курс дела. — Так что ожерелье теперь в сейфе, — заключил я, — и вопрос, как я это вижу и как тетя Далия видит, состоит в том, каким бы образом, черт подери, его оттуда достать? Вы уловили?
— Да, сэр. Положение внушает беспокойство. Тетя Далия громко вскрикнула.
— Не надо! — страстно прогудела она. — Если я еще раз услышу слова «внушает беспокойство», я…
