— Ну, детство, я думаю, мы опустим.
— Хорошо… — Рыжик нахмурился в поисках эффектного вступления. — Я, что называется, сирота, примерно как и вы. В смысле, родители у меня уже умерли, и все такое.
— Спасибо, что объяснили. Так намного понятнее
— Маму я не помню. А отец умер, когда я заканчивал Кембридж. Хорошо там было, — продолжил он, воодушевляясь. — Не так чтобы слишком, но хорошо. Я боксировал и играл за полосатых.[73] Меня даже отобрали полузащитником схватки для матча, который Англия должна была сыграть против Уэльса. И, между нами, мне светила, ни больше ни меньше, карьера в сборной.
Салли смотрела на него во все глаза.
— Это хорошо или плохо? — спросила она.
— Э?
— Вы перечисляете свои преступления или мне следует аплодировать? Вот хотя бы эти полосатые, они кто?
— Они… ну, полосатые, понимаете.
— А… Ну да, — сказала Салли. — В смысле, полосатые.
— То есть я имею в виду, я играл… был в команде… в смысле, играл в регби, понимаете… Регби… За Кембридж, против Оксфорда. Я был полузащитник схватки.
— А кто такой полузащитник схватки? — терпеливо спросила Салли. — Знаю-знаю, сейчас вы скажете, что это — полузащитник схватки, но нельзя ли попроще?
— Полузащитник схватки — это такой полузащитник, который ифает в схватке. Он пасует открытому полузащитнику, а тот четвертным, и начинается атака. Не знаю, понятно ли вам?
— Непонятно.
— Это безумно трудно объяснить, — сказал Рыжик. — Кажется, я никогда раньше не встречал человека, который не знал бы, кто такой полузащитник схватки.
— Ну ладно. В общем, я поняла, что это каким-то образом связано со спортом, так что оставим. Наверное, это нечто вроде квотербэка в американском футболе. А что за карьера в сборной?
— Ну… Я мог бы стать игроком, который выступает за Англию. Понимаете, сборная Англии играет против Уэльса, Франции, Ирландии и Шотландии.[74] И если бы не эта катастрофа, я бы играл против Уэльса.
— Поняла, наконец-то. Вы пытаетесь объяснить мне, что очень хорошо играете в регби.
Рыжик густо покраснел.
— О… Не то чтобы… Просто в том году Англия осталась без полузащитника.
— Какая трагедия для страны! И все же вы бы играли за сборную, если бы не эта катастрофа. Какая катастрофа?
— Оказалось, что несчастный отец не оставил мне ни гроша. Я так и не понял, почему так получилось. Я-то всегда считал нас вполне обеспеченными. А тут выяснилось, что у меня совсем ничего нет. Признаюсь, я удивился. Пришлось бросить Кембридж и пойти работать в дядину контору. Ну и, конечно, я все завалил.
— Почему «конечно»?
— Понимаете, я не очень способный. В общем, как бы там ни было, я плохо схватывал. Примерно через год дяде надоело со мной возиться, и он устроил меня учителем в школу, но и это я завалил. Потом он находил мне еще пару мест. И каждый раз я все заваливал.
— Что-что, а заваливать вы умеете.
— Да уж, — скромно ответил Рыжик. Они помолчали.
— А что у вас вышло со Скримджором? — спросила Салли.
— Я работал у него, — сказал Рыжик. — Напыщенный старый осел, однажды надеется стать премьер-министром. Он большая шишка в суде, а недавно его избрали в Парламент. Мой кузен когда-то был у него нефом. Через него-то я и познакомился со старым хрычом.
— Ваш кузен был кем? Вы бы говорили по-английски.
— Мой кузен — это тот, которого вы видели со мной утром на пляже.
— А кем, вы сказали, он был у мистера Скримджора?
— Негром. Это так называется. Мой кузен тоже юрист. Одна из этих восходящих звезд…
— Мне показалось, он сам что-то вроде адвоката.
— Теперь — да. А начинал он негром у Скримджора. Помощником, понимаете. Его зовут Кармайл. Может, слышали? Он в общем-то известен в своих кругах. Брюс Кармайл.
— Не слышала.
— Ну, так вот, он устроил меня к Скримджору секретарем.
— А почему мистер Скримджор вас уволил?
Лицо Рыжика омрачилось. Он нахмурился. Глядя на него сейчас, Салли поняла, что недаром утром он показался ей вспыльчивым. И все-таки он ей по-прежнему нравился. Ее не привлекали уравновешенные мужчины.
— Не знаю, любите ли вы собак? — сказал Рыжик.
— Любила до сегодняшнего утра, — ответила Салли. — Наверное, когда-нибудь снова полюблю. Теперь же я, если можно так выразиться, собаками сыта по горло. Но не удаляетесь ли вы от темы? Я спросила, почему мистер Скримджор вас выгнал.
— Я и рассказываю.
— Очень хорошо. Я не поняла.
— У этого гада, — вновь нахмурился Рыжик, — была собака. Очень симпатичный спаниель. Большой мой приятель. А Скримджор — негодяй, которому нельзя держать собаку. Один из тех придурков, которым рядом с собаками не место. И вообще, из всех занудливых, напыщенных, хвастливых и черствых старикашек…
— Минуточку, — сказала Салли. — У меня такое ощущение, что вам не очень-то нравится этот Скримджор. Правильно?
— Да!
— Так я и подумала. Женская интуиция! Продолжайте.
— Он постоянно дрессировал бедное животное. Я не выношу, когда собаки показывают фокусы. Собакам это совсем не нравится. Они же страшно чувствительные. Ну, а Скримджор вечно заставлял этого спаниеля проделывать разные дурацкие трюки. На это ни одна уважающая себя собака не согласится. В конце концов однажды старина Билли не выдержал и заартачился. Он был слишком хорошо воспитан и кусаться не стал. Просто затряс головой и уполз под софу. Вы думаете, Скримджор понял, что лучше оставить его в покое? Ничуть не бывало! Нет, ну такого мерзкого…
— Да-да, знаю, а дальше?
— Этот гад все больше раздражался и в конце концов вытащил его из-под софы и ударил тростью. Понимаете, — ледяным тоном уточнил Рыжик, — он начал бить его тростью. — Он помолчал немного, нахмурившись. — Спаниеля! Представляете себе?! Можно ли бить спаниеля?! Это все равно, что поднять руку на маленькую девочку. Но все-таки он старик, понимаете, это меня немного остановило. Я вырвал у него трость и разломал на мелкие кусочки. По счастью, оказалось, что это очень дорогая трость. Такая, с золотым набалдашником. Подарок от избирателей, что ли. В общем, неплохо я ее измочалил. Потом наговорил ему всякого, он меня и выгнал. И вот я приехал сюда.
Салли немного помолчала.
— Вы поступили совершенно правильно, — сказала она наконец суровым голосом, в котором не было обычных легкомысленных нот.
Она еще помолчала.
— А что вы теперь собираетесь делать?
— Не знаю.
— Будете искать что-нибудь?
— Да, наверное, придется. Семья, конечно, будет страшно недовольна.
— Ради всего святого! Почему вас это волнует? — не выдержала Салли.
Она не могла смириться с тем, что человек, проявивший недюжинную смелость и инициативу в
