— Мистер Мартин дома?
— Да, мисс, но он еще в постели.
Джейн была потрясена. Алджи с детства не стремился уподобиться жаворонку, который уже на крыле, когда часы бьют семь и склон в росе жемчужной,[101] однако ее возмутило, что он дрыхнет в такой час, особенно летом, когда солнце сияет и вся природа зовет жить и наслаждаться юностью.
— Вы хотите сказать, он до сих пор валяется?
Дворецкий взвесил вопрос и, видимо, счел, что формулировка, пусть менее изящная, чем у него, вполне отвечает истине.
— Да, мисс. Однако я сообщу ему о вашем приходе. Как прикажете доложить?
— Скажите, что это его сестра. Мисс Мартин.
— Очень хорошо, мисс. Сюда, пожалуйста.
Вскоре в гостиной появился Алджи в халате поверх пижамы.
— Здорово, шпингалет, — ласково поздоровался он, привольно раскидываясь на диване. — Я надеялся, что ты заглянешь, — и, увидев ее большие глаза, добавил: — Чего таращишься, как перепуганная плотва?
— Потому что на тебя противно смотреть, — отвечала Джейн с сестринской искренностью. — Ты знаешь, который час?
— Я сегодня не при часах.
— Заложил?
— Поместил на временное хранение.
— Двенадцатый час, а ты не одет.
— Скоро приступлю. Это дело не терпит спешки
— И не брит.
— Собираюсь отпустить бороду.
— Через мой труп.
— Полагаю, это можно устроить. Не понимаю общего предубеждения против бород. Такого рода маскировка просто необходима людям, которые, подобно мне, постоянно рискуют встретить заимодавцев. Будь у меня борода, я нырял бы в нее при виде кредитора и сидел бы, пока тот не пройдет. Уолт Уитмен всегда так поступал. Сигарету?
— Нет, спасибо.
— Боишься не вырасти еще больше, чем уже не выросла? Что ж, разумно. Но ты по-прежнему таращишься, — продолжал он, пристально разглядывая сестру. — Поразительно, что у такой пигалицы глаза — как у девицы в два раза выше ростом. Они вылезли из орбит. Что такое?
— Думаю, на кого ты похож.
— На что-то такое, что принесла кошка?
— Точно. Да. Возможно, та самая кошка, которую я встретила по пути со станции.
— По утрам я не в ударе. Погоди, пока я закончу туалет и засияю над Вэлли Филдс, как прекрасная бабочка, вылетевшая из кокона. Девушки будут перешептываться с замиранием сердца: «Кто он?». Так ты встретилась с кошкой?
— Не совсем, потому что она сидела на дереве. Молодой человек за ней полез.
— С какой стати?
— Потому что я его попросила.
— Слабоумный, — заключил Алджи. — Рисковать шеей
— Нет, нас не представили. Он просто шел мимо. Я спросила: «Вас не затруднит?» А он ответил: «С превеликим удовольствием» или что-то в таком роде — и полез наверх.
— Вот уж чего бы я не стал делать! Помнишь, в нашем детстве я залез на дерево и ветка подо мной подломилась? Это могло кончиться несчастьем и, как ты собираешься сказать, кончилось, потому что я выжил
— Ничего подобного я говорить не собиралась. Ты же знаешь, как я тебя люблю. И все же я любила бы тебя еще больше, если бы ты перестал валять дурака.
— Валять дурака?
— А ты как это называешь?
— Я называю это терпеливо ждать, пока подвернется стоящая возможность, чтобы встретить ее во всеоружии. Так делаются великие состояния. Кстати, о состояниях. Помнишь, я просил выяснить у Генри, не одолжит ли он мне пять фунтов? И как?
— Дал. Просил передать, что посылает с ними свое родственное проклятие. Спрашивает, какого черта ты не работаешь.
Алджи покачал головой.
— Я не могу размениваться на работу. У меня полно великих замыслов, и все они требуют безраздельного внимания. Все, что мне нужно, — начальный капитал. Будь у меня тысяча фунтов, я бы покорил любые высоты. Ты бы ахнуть не успела, как я бы раскатывал в шубах и «роллс-ройсах».
— А где ты возьмешь тысячу фунтов?
— Это все спрашивают.
— Не могу понять, как ты вообще существуешь. Почему ты живешь в этом дворце? Здесь что, не берут арендной платы?
— Полагаю, какая-то символическая сумма время от времени переходит из рук в руки. Этим занимается Билл.
— Билл?
— Хозяин дома. Мой однокашник.
— Это он открыл дверь?
— Нет, пристав.
— Что?!
— Действующий от имени Даффа и Троттера, которым я немного задолжал. Не знаю, знакома ли ты с такими вещами, но они сперва посылают тебе серию писем с просьбой уладить затруднения, и если затруднения не улаживаются, отправляют пристава.
— Ты хочешь сказать, он все время при тебе?
— Да.
Джейн, хоть и не одобряла брата за денежную необязательность, тут же его пожалела.
— Бедненький! Какой ужас!
— Нет, я не в обиде. Скорее, наоборот. Кларенс — очень приличный малый. Кларенс Бинстед. Раньше играл на сцене, потом бросил, потому что это не совмещалось с его пьянством.
— Так он не только приставляется, но и прикладывается? Ты открываешь мне поразительные тайны из жизни бедняков.
— Суровая явь. Но если ты собираешься убиваться по моему поводу, то не стоит труда. Он сегодня уезжает. Билл за все расплатился.
— Очень мило с его стороны.
— Да, Билл такой. Щедрый. Добросердечный.
— Чувствуется. Хотела бы я с ним познакомиться. Где он?
— Поехал в Лондон к адвокату. Насчет наследства.
— Он получил наследство? Большое?
— По моим меркам — нет. Говорит, что-то около восьмисот фунтов в год.
— По-моему, неплохо.
— Да, кое-как перебиться можно. И, конечно, я отдам ему пять фунтов от Генри. Это что, ехидный смешок?
— Самый ехидный, на какой я способна.
— Ладно, оставайся и сама увидишь. Он приедет часов в шесть.
— Не могу. Мне надо обратно к цивилизации. Я обедаю с Лайонелом.
