Для проявления супружеского участия момент был неподходящий. Когда волдырь превращает левую ногу в очаг страдания, жена, разумеется, должна воплотиться в ангела-хранителя, но нетерпение на время сделало Долли непригодной для этой роли.
— Что это значит — дела у нас на мази?
— Сообрази-ка мне капушку, и я тебе расскажу. Все, что нужно — в этом мешке.
Долли сообразила ему капушку, при виде которой он расцвел пуще прежнего.
— Ух ты! — промолвил он, умильно воззрившись на жену во время краткой передышки. — Выглядишь ты сейчас, солнышко, прямо как новенький красный тарантас!
— Забудь о том, как я выгляжу, — отрезала Долли, хотя комплимент ей польстил. — Что произошло?
— Ты о волдыре? Вскочил вот после того, как я походил где-то полчаса, — ответил Мыльный, массируя ступню. — Вдруг чувствую, мне как будто горячих углей из камина подсыпали. У тебя когда-нибудь бывал волдырь?
На лице у Долли наметились угрожающие изменения.
— Давай начинай, — проговорила она. — Расскажи мне просто, быстро и ясно, из чего ты сделал вывод, что дела у нас на мази.
Говорила она очень спокойно, но Мыльный женат был уже не первый год и понимал, что спокойные интонации всегда требуют повышенного внимания. Без дальнейших предисловий он приступил к изложению фактов:
— Ну-с, начальничек, только натер я себе волдырь, и кого, думаешь, я встречаю? Макаку!
Долли фыркнула. Как уже отмечалось, Мак Твист не был ее любимчиком. Когда-то, в силу разного рода обстоятельств, им приходилось объединять усилия в интересах дела, но в сердце ее он занимал место даже более скромное, чем миссис Александр Проссер.
— Да, подфартило тебе, барсука этого встретить! — желчно произнесла она, но Мыльный широко расплылся в улыбке.
— Это точно, — сказал он. — Знаешь, что он мне сообщил?
— Если ты спросил, сколько время, он наверняка соврал.
— Он сообщил мне, что его наняла Лейла Йорк, чтобы найти ее мужа.
— У нее есть муж?
— По всему выходит, что да. И она наняла Макаку, чтобы он его отловил.
— Он что, пропал?
— Пропал, пропал, и Макака теперь должен его разыскивать.
— Ну а дальше?
Мыльный недоуменно вытаращил на нее глаза. Он-то всю жизнь считал, что она умеет соображать и побыстрее.
— А откуда он знает, что они — там?
— Как, откуда? Я ему сказал.
— Что-о?!!
Жутковатая дрожь пронзила Долли с верхних завитков перманента до туфелек из кожи аллигатора, денно и нощно разыскиваемых персоналом одного фешенебельного магазина после ее недавнего посещения. Глаза у нее выпучились, рот округлился; все говорило о том, что она готова выразить неудовольствие. Любя супруга, она этого не сделала, но и сдавленного вопля, исторгнутого из ее груди, было достаточно, чтобы он почуял неладное.
— Ты ему сказал?
Мыльный растерялся. Рассказ его не находил того отклика, на какой был рассчитан.
— Ну, солнышко! Конечно, сказал. Иначе как бы он узнал, где их искать?
И вновь округлились уста Долли, и вновь она их сомкнула. Не исключено, что она даже сосчитала до десяти, применив это безотказное средство против опрометчивых речей.
— Он говорит, что поедет туда во второй половине дня. Так что, вполне возможно, сегодня вечером он уже явится сюда с ними. Никак не пойму, чем ты так недовольна. Два часа назад мы с тобой сидели, куковали, шансов было ноль, а тут чудом наваливается такая удача, и все решается за полминуты. И Мак не требует золотых гор. Он сказал, что сделает это за десять процентов от выручки.
— А ты ему поверил, да?
— Конечно, поверил. Почему я должен ему не верить?
— А потому, что не хуже меня знаешь Макаку Твиста. Чего он не сумеет сделать, чтобы человеку бороду пришить, можно сосчитать на пальцах одной руки. Хочешь, расскажу тебе, что теперь с нами будет? Подай-ка мне на минутку хрустальный шарик, сейчас туда заглянем и введем тебя в курс дела. Та-ак! Туман рассеялся, вижу маленькую крыску с вощеными усиками, которую только мама одна и любила. Бежит она в Вэлли Филдс… Заходит в «Приусадебный мирок»… Крадется по лестнице в спальню… Заглядывает на шифоньер… А что ж это такое она кладет к себе в кармашек? Пакетик с арахисом? Да нет же, ей-богу, это те погремушечки, которые мне достались от миссис Проссер! Вспоминаешь? Я тебе как-то раз о ней рассказывала. А что теперь происходит? Не может же она попасть прямиком в ближайший аэропорт! Не-ет, именно туда она и попала. Сейчас ее просят пристегнуть ремни. Железная птица взмывает в воздух, парит над облаками, и если только она не грохнется, и наша крыска не сломит себе хребетик, следующий ее адрес будет а/я 243, сельская доставка, где-нибудь в Южной Америке. А кто эти двое жалких заморышей? Сидят себе, смотрят на часы, ждут и приговаривают: «Когда же наконец он появится?» Что-то очень знакомые у них лица. Смотри-ка, да это же мы с тобой! Так точно, начальничек, те самые, ты да я!
Долли утихла, чтобы немного отдышаться, а нижняя челюсть Мыльного начала медленно отвисать, словно тянущийся к земле утомленный цветок. Вообще-то он был не из тех, кому можно все что угодно втолковать с первого раза, но в данном случае доводы жены оказались слишком доходчивы, чтобы понять их превратно. Наконец его проняло.
— Совсем об этом не подумал, — выдавил он.
— Теперь можешь думать, сколько душе угодно.
— Бе-да!
— Вот про беду — это точно.
— И что мы будем делать, если он их уведет?
— В суд на него подадим, — процедила Долли, и даже слух Мыльного уловил сокрытую в этих словах сатирическую нотку. Он погрузился в то, что могло бы оказаться глубокой задумчивостью, будь он сейчас в состоянии о чем-либо думать. Лучшее из предложений, которыми он сумел через несколько минут разродиться, сводилось к тому, что он позвонит Лейле Йорк и предупредит ее не вести никаких дел с неким Дж. Шерингем Эдером, чья детективная деятельность — просто ширма (или крыша) для преступных намерений самого подлого рода.
— Если он потом попытается просочиться в дом, она опять пустит в дело свое ружьишко.
Долли это не растрогало.
— Ты думаешь, она должна верить каждому твоему слову, после тех ваших делишек?
— Могу сказать ей, что я какой-нибудь инспектор, звоню из Скотланд Ярда.
— Это с твоим-то прононсом? Предложи что-нибудь еще! Мыльный уже покончил с мартини, но коктейль, ублажая вкус и обволакивая теплой волной, никак не способствовал вдохновению. Он пожевал губами, сообщил, что случай тяжелый, и Долли ответила: «Да-да, я заметила». Мыльный начал растирать шекспировское чело.
— Не знаю, что и предложить.
— Давай не расслабляйся. Ты еще не все испробовал.
— Мы могли бы… Нет, это без толку. Или вот… Да нет, и это без толку.
— Как-то нечетко по сравнению с первой идеей. Та вроде получше.
— Эх, если бы, — тоскливо протянул Мыльный, — поставить эту дамочку на лыжи!
