релаксации, то есть сделать своё сознание и подсознание более прозрачным и восприимчивым.
— Это ты у нас мастер восточных единоборств и умеешь медитировать, — отвечаю ему. — А я обычно достигаю лёгкой релаксации старинным дедовским способом: выпил — и никаких проблем. Да и сам ты, кстати, журналу «Медведь» вот что говорил — я специально отложил, цитирую: «Выпивка, несомненно, способствует. Целое поколение студентов иняза начинало говорить именно по пьянке! Люди приходили в пивную и после второй раскрепощались и начинали говорить друг с другом на языках, которые изучали. Нужна встряска, нужен альтернативный взгляд на реальность!» Тем более у нас с собой было… Ну что, посмотрим на реальность альтернативно?
Против таких железных аргументов Петров не нашёлся что возразить, и мы, благословясь по первой, продолжили.
— Теперь ты должен открыть себя для ассоциаций с итальянским языком. Что он есть для тебя? Это то, что абсолютно невозможно передать ни в каком учебнике. То, что не может быть усреднённым. Потому что у каждого свой ключ к итальянскому, как и любому другому языку. Для кого-то это пицца, для других — Челентано, для третьих — Колизей и т. д. Сразу должен быть создан определённый бэкграунд, фон, среда, поле, волна. И вот после того, как ты стал посреди этого поля и настроился на эту волну, пошли слова и структуры. Помнишь мой любимый принцип «волна — частица»? Вот она — волна, и на ней вспыхивают частицы.
— Uno momento! — блеснув примитивной осведомлённостью в итальянском, я поднялся с кресла и начал создавать атмосферу. Первым делом поставил негромко «Времена года» Вивальди, затем разъял на страницы календарь с итальянскими видами и развешал их на стенах. Из соседней комнаты принёс несколько альбомов с шедеврами Кватроченто и расставил развёрнутыми на полках. На самое видное место определил автопортрет Рафаэля: при виде оригинала этой совсем небольшой картины в галерее Уффици во Флоренции у меня встал комок в горле.
(При погружении в новую языковую среду Петров страстно рекомендует в качестве акваланга недублированные фильмы. Уже после его отъезда мне повезло добыть шедевр Паоло Пазолини «Il Evangelo di Matteo» («Евангелие от Матфея») на итальянском с субтитрами на английском. Режиссёру, конечно, повезло со сценаристом: простые слова выстроены в Божественной последовательности. И итальянский текст, смысл которого давно мне знаком на русском и английском, втекал в уши почти беспрепятственно для понимания).
Оборудовав в зале маленькую Италию, я снова уселся слушать своего гуру. И тут он неожиданно заявил:
— Хочешь меньше чем за минуту узнать несколько тысяч итальянских слов?
Я недоверчиво покосился на него: вроде ещё толком и не пили…
— Всё очень просто, — успокоил Петров. — Достаточно в русских словах, оканчивающихся на «ция», заменить эту «ция» на «zione»: revoluzione, emozione, illustrazione, vibrazione, cassazione и т. д.
Я обалдел: только начали заниматься — а уже знаю тысячи новых слов. И заметно приободрился.
— Это называется «инъекция оптимизма», — подтвердил Дмитрий мои ощущения. И продолжил: — Научиться говорить просто, примитивно, но достаточно свободно, на изрядное количество тем, можно, обладая запасом не более 300–400 слов. Из которых 50–60 — самые употребительные глаголы, а также союзы и местоимения, предлоги, вопросительные и служебные слова.
— Так глаголы — самая важная часть речи?
— Да, так как они отражают действие. То, что я перечислил, и составляет стержень языка, на который нанизывается всё остальное. С самого начала необходимо довести до автоматизма следующие вещи. Во-первых, структуру глагола. Мы берём верхние по рейтингу частотности 50–60 глаголов, которые, как правило, в любом языке охватывают до 90 процентов случаев их использования. Обычно самые употребительные — это неправильные глаголы. Из них самые важные — быть, иметь, делать. По-итальянски: essere, avere, fare.. Эти три глагола, кроме того, что имеют свой собственный смысл и значение, играют роль вспомогательных глаголов для целого ряда грамматических конструкций, и с ними связано огромное количество словосочетаний. И мы первым делом учим спряжения этих глаголов.
— Давай-ка я для себя таблицу их спряжения нарисую.
— Обязательно. Когда к визуальной и слуховой добавляется моторная память — то есть когда ты пишешь на языке самостоятельно, это улучшает усвоение в восемь раз. Только сразу в эту табличку добавь спряжение правильного глагола parlare (говорить) и собственные местоимения.
В этой главке я совсем не хочу превращать эмоциональный репортаж в методическое пособие с таблицами, но без этой, единственной таблички не обойтись: в спряжениях неправильных глаголов — корень множества языков.
Она получилась вот такой:
essere
быть
avere
иметь
fare
делать
parlare
говорить
Io (я)
sono
ho
faccio
parlo
tu (ты)
sei
hai
fai
parli
lui (он)
e
ha
fa
parla
lei (она)
e
ha
fa
parla
noi (мы)
siamo
abbiamo
facciamo