мире, это клинки из маны!
Голова медведя отделилась от тела, и я, освободившись, вновь бросился в людской водоворот, разя направо и налево.
Инсубров было так много, они стояли так плотно прижавшись друг к другу, что уже не могли пользоваться оружием. Они рвали меня зубами, вонзали в мои раны свои пальцы, пытаясь сорвать мясо с моих костей.
Чьи-то могучие руки стиснули мое горло, прерывая мой боевой клич. Чей-то кинжал вонзился мне в спину, пронзая мое сердце.
Боль вновь стала моей! Я чувствовал ее в каждой клеточке своего обезображенного покалеченного тела! Слезы потекли по моим щекам, а руки, неустанно разившие врага, опустились.
Инсубры бросили меня на землю и исступленно принялись топтать меня ногами и колоть копьями. Торжествующий рев толпы оглушал, заглушая даже боль. Крови почему-то не было, но мое сердце больше не билось.
Я почувствовал, как тяжелеют мои веки, как усталость накатывается на меня вязкой волной, убаюкивая, успокаивая, унося куда-то далеко-далеко, куда-то за пределы боли и страдания. Я задрожал и вытянулся, поудобнее устраиваясь на каменном мосту, не обращая внимания на укусы копий и удары ног.
Наверно, все же это конец! Я улыбнулся. Все было не так уж и страшно. Я представлял, все это совсем по-другому!
Подложив ладонь под голову, я закрыл глаза и умиротворенно вздохнул.
И тут боль вновь заполонила меня до краев, не давая уснуть! Я вновь заплакал от отчаянья! Ну когда же все это прекратится! Оставят меня в покое или нет?!
Что-то вновь запульсировало у меня в груди. Моя кровь вновь побежала по венам, а воздух наполнил мои легкие, сладкий, как чистейшая мана!
Мои клинки зазвенели, и чудесная мелодия вновь зазвучала в воздухе. Расшвыривая в разные стороны беснующихся инсубров, я поднялся на ноги и прочертил в толпе кровавый круг.
Мертвецы попадали как скошенные серпом колосья.
Воины попятились, их лица были искажены от ужаса, а глаза превратились в бездонные колодцы наполненные страхом. Некоторые держались за вспоротые животы, некоторые зажимали кровоточащие культи. Под моими ногами стонали раненные, а с моих когтей стекала алая кровь.
Толпа молчала, выжидая. Инсубры стояли, глядя на меня, не решаясь даже пошевелиться.
Я распрямился во весь рост и сорвал с себя окровавленные лохмотья. Толпа качнулась вперед, чтобы лучше все видеть. Мои раны затягивались на глазах. Инсубры застонали. Все их усилия были напрасны!
Я коснулся груди, там где всегда висела Слеза Сердца и не нашел амулета. Мой палец провалился в обугленную дыру, и его опалило нестерпимым жаром!
Так вот что вернуло меня к жизни! Я усмехнулся. Инсубры вскрикнули и попятились. Оружие со звоном посыпалось на землю, а лица воинов были мокрыми от слез.
— Принесите мне голову короля Кадейрна, — приказал я, не узнавая собственного голоса. — И я позволю вам вернуться к вашим женам и детям!
Ждать долго не пришлось. Голова короля перелетела через толпу и плюхнулась в лужу крови у меня под ногами. Я поддел ее сапогом и перевернул лицом вверх. Это и в правду было лицо короля Кадейрна. Я наступил на него и вдавил в грязь.
— Вот и все, — сказал я. — Вы бились мужественно, никто не назовет вас трусами!
— Инсубры, народ героев, — прохрипел рассеченным ртом один из воинов. — Об этой битве будут слагать легенды!
— Тогда хорошенько запомните мое имя, — усмехнулся я. — Меня зовут Маркус Гримм, мастер-колдун из крепости Маген!
Инсубры отступали пятясь. Они не решались повернуться ко мне спиной! Когда последний воин покинул мост, я поднял трясущиеся руки к лицу. Клинки из ледяной маны растворились в воздухе.
Голова у меня закружилась, и я ухватился за торчащее из земли копье, чтобы не упасть лицом вниз.
Аш и Маш бежали ко мне со всех ног. Они на ходу вытирали слезы со своих лиц и кровь с искусанных губ.
— Марк! — Аш подхватил меня за плечи и поднял на руки, как маленького ребенка. — Это был самый жуткий день в моей жизни!
Маш подхватил меня с другой стороны.
— Я думал, что мы тебя навсегда потеряли! — сказал он, и смахнул со щеки слезу.
Я в ответ только улыбался, чувствуя, как мир начинает медленно вращаться, а небеса крениться.
— Спать, — пробормотал я, утыкаясь носом Ашу в грудь. — И найдите мое копье…
Проснулся я от того, что кто-то вытирал мне лицо влажной тряпицей. Я лежал, не открывая глаз и прислушиваясь к своим ощущениям. Все вроде было нормально. Боль ушла.
Прикосновение мокрой ткани к коже был легкими и освежающими, в воздухе пахло солью, слышался шум прибоя.
Неужели я все еще сплю? Я открыл глаза и увидел молодую девушку, которая сидела со мной рядом. Она держала в руке мокрое полотенце, ее волосы были завязаны в конский хвост, а позади нее расстилалась бесконечная голубая гладь, сверкающая под солнцем.
— Кто я такой? — спросил я у девушки, любуясь ее профилем. — Что я здесь делаю?
Девушка быстро повернулась ко мне, испуг на ее лице сменился улыбкой. Она схватила меня за руку и поцеловала мои пальцы.
— Как ты нас напугал, Марк, — сказала она. — Ты пробыл без сознания почти неделю! Мы думали, что ты никогда не очнешься!
— Это еще почему? — я улыбнулся девушке в ответ. Еще чуть-чуть и я вспомню, как ее зовут! Она… Ее зовут… Нет, не получается! Я откинулся на подушку.
— Твое сердце не бьется, — сказала девушка. Она взяла мою ладонь и приложила ее к моей груди. — Чувствуешь? Зато ты дышишь! И тело у тебя теплое…
Мое сердце действительно не билось, вместо него беззвучно пульсировало что-то жаркое, обжигающее волнами лучистой энергии.
— А оно должно биться? — спросил я, ощупывая след от ожога у себя на груди.
Девушка заплакала.
— Если ты человек, то да! — ответила она.
— А я разве человек? — спросил я.
— Когда-то был, — рядом со мной присел на корточки высокий молодой человек в черных одеждах. На боку у него висела кривая сабля, а в руках он сжимал чашу с какой-то жидкостью. — Вот, Оквахо передал. Он сказал, что Нвда Вахухи, приготовил для тебя эту настойку, и велел тебя ею напоить, если тебе вдруг отшибет память.
— Нвда Вахухи, — это имя мне было знакомо, но я никак не мог вспомнить откуда, как я не старался.
— Пей, Марк, — сказал здоровяк, протягивая мне чашу. — Ты нужен нам!
Осторожно я сделал несколько глотков. Напиток был сладким, с травянистым вкусом. На его поверхности плавали кусочки зеленой коры.
— Ну, что, память возвращается? — поинтересовался воин.
А я уже летел куда-то вниз, с такой скоростью, что дух захватило!
В следующий раз я проснулся возле костра. Я лежал закутанный по самые глаза в ворох разноцветных одеял, а Маш сидел ко мне спиной и жарил на прутике кусочек мяса.
Запах был такой соблазнительный, что у меня сразу же рот наполнился слюной.
— Маш, я хочу есть! — сказал я.
Скаут обернулся, на его лице расцвела широченная улыбка. Он протянул мне прутик с
