вокруг него, заискивающе глядя прямо в глаза.
Артур посмотрел вопросительно на молодого подпоручика. Тот, жарко краснея, шарил по карманам, разыскивая деньги. Нашел смятую двадцатипятирублевку, сунул в протянутую ладонь продавца, схватил у него пачку и почти бегом пошагал дальше. Артур последовал за ним, озираясь по сторонам. Странным оказалось ощущение от этого незнакомого черноморского города. «Спешка? Нет… Не спешка. Не суета. Амок», — возникло в голове слово. В самом деле, ощутимая в каждом жесте или взгляде настороженность была какой-то излишне рваной, неуверенной и торопливой. Так неумелый воришка-форточник мечется по углам, хватает из шифоньеров вещи, а сам слышит уже топот полицейских по лестнице. И хотя прогуливались по аллеям дамы под руку с офицерами, хотя бегали по лужам, хохоча и дразнясь, дети, хотя в церквях шли службы, а магазины были все еще открыты, ощущение большого собирающегося вот-вот затонуть пассажирского судна было таким отчетливым, что невольно самому хотелось спешить к спасательным шлюпкам. Соотечественников на улицах Артур почти не увидел, зато везде очень много было французов и греков. Повсюду местные, собравшись небольшими стайками, громко спорили, размахивали транспарантами, лезли то на столбы с криками, то друг на дружку с кулаками, потом братались и шли дальше, чтобы остановиться и начать все заново. Совсем близко раздавались одиночные выстрелы. Цокали по мостовой копыта. Шарманщик с непременной плешивой обезьянкой бродил по проспекту туда-сюда и все крутил и крутил одну и ту же захлебывающуюся мелодию.
Возле высокого, во французском стиле, здания гостиницы, на ступенях которого толпились щеголеватого вида господа и дамы, подпоручик остановился. Артур едва не влетел ему в спину, потому что как раз задумался о том, что последний его примечательный роман закончился год назад в Дамаске, и кто знает, с кем и где теперь та легкомысленная инженю с кольцами темных каштановых волос на висках и затылке.
— В чем дело, подпоручик? Мы на месте?
— Нет. Еще нет. Майор… Погодите… Погодите ради бога! Я сию секунду. — Подпоручик, порозовевший, словно девица, трогательно хлопал длинными ресницами и умоляюще глядел на Артура. — Вы же подождете? Это много времени не займет, только возьму для кузины автограф… Боже! Тут и Кока Хоботов! И Марадудина! И сам Вертинский… Майор, это же сам Вертинский. Великий наш актер, певец и поэт. Дашута шапочку свою кроличью съест от зависти. И муфточку заодно. Но я, конечно же, сначала подразню, а потом отдам ей карточку. Она его обожает! Вы же подождете, майор?
— Дерзайте, Алекс. — Артура трогала юношеская пылкость подпоручика. Ах, неведомая барышня Даша, догадываетесь ли вы, как вам необыкновенно повезло?
Артур не без удовольствия наблюдал за тем, как подпоручик почтительно беседует с высоким, примечательной внешности господином, и все никак не мог отделаться от ощущения, что где-то уже встречал это тонкое, чуть выспренное лицо…
— Все. Благодарю, майор! Вы даже не представляете, как это мило с вашей стороны… Нам направо, в переулок.
— О! Конечно же! Александр Вертинский. Пьеро… — Артур хлопнул себя ладонью по лбу. — На днях наткнулся на его афишу в Константинополе. У него там гастроль? Или все же эмиграция?
— Да нет… Не знаю, — стушевался почему-то юноша и неуклюже, но быстро перевел тему. Впрочем, с новой темой получилось куда более неловко. — Я все пытаюсь понять, майор… Ну неужели я бы не справился сам? То есть не подумайте, ваша компания мне приятна, но ведь безопаснее было бы отправить в Москву меня одного… Все же вы иностранец. Нет, я не сомневаюсь и не трушу. — Подпоручик запутался и из нежно-розового стал просто свекольным. — В общем, я не понимаю. Сперва в Константинополь, потом обратно… Только потеря времени. Недальновидность какая-то. Хотя, конечно, так не положено думать… И я не намеревался вовсе так выразиться.
— Тихо, тихо, Чадов. С такими-то щеками и мыслями вас скоро можно будет на большевистские митинги водить вместо транспаранта. Для удобства давайте сойдемся на том, что мы с вами — солдаты. И не наше с вами дело, кто там наверху о чем и как договаривается. Им в штабах решать, нам в окопах стрелять. Больше никаких разговоров о политике! Тем более что я в ней ни черта не смыслю. Для бесед двух джентльменов отлично подходят женщины, лошади и спорт! Договорились, Алекс? Кстати, позвольте мне называть вас Алексом? А с вас я за это возьму слово, когда мы не на фронте и не у начальства, звать меня Артуром… Ну?
— Согласен, — благодарно закивал юноша. — А хотите… майо… Артур, я покажу вам фотокарточку, где вся моя семья. Ужасно соскучился. Целых два года ни письма, ни весточки. Хотя я пишу маме регулярно, правда, не отправляю. Может и дойти, но вдруг попадет в чужие руки… Не хочу! Вот. Смотрите. Мы в шестнадцатом на даче. Кстати, это здесь, в Крыму. Отсюда верст сто шестьдесят — можно за полтора дня верхом добраться, если двумя лошадьми.
Артур вертел в руках фотокарточку, сделанную фотографом-любителем, задавал подпоручику какие-то обычные в таких случаях вопросы, а сам думал о своем нынешнем задании. Говоря, что он ни черта не смыслит в политике, Артур, разумеется, лукавил. То, что Британия поддерживает Деникина провиантом, оружием и деньгами, известно было в комиссариате каждому денщику. Ходили слухи про сто миллионов фунтов стерлингов, которые Черчилль якобы перевел белому генералу. Но в это Артур склонен был не верить. А вот про двенадцать переданных в Крым танков знал наверняка. И понятно было, что расплачиваться русским за танки и снаряды было нечем… Нечем ли?
Люди, не связанные тесно с Вещами, знающие о них лишь понаслышке, часто недооценивают их силу, не осознают тех возможностей, которые получает владелец… Иногда же просто побаиваются. Здесь не так уж они и не правы, но все же передача пусть даже союзнику, пусть взамен на так необходимое оружие и медикаменты нескольких предметов — не самая блестящая сделка, а сторона, которая генерала к такой сделке принудила, — не лучший союзник… Стоп, остановил сам себя Артур. Женщины! Лошади! И спорт! «И Малыш Стиви», — голосом Генри Баркера проверещало подсознание. Тут же к Красавчику присоединился сэр Артур Уинсли-старший собственной персоной: «Ты обещал Гусеницу, а джентльмены, как известно… не нарушают своих обещаний». Артур мысленно послал деду небольшое, но действенное проклятие. Потом помешкал секунду. И послал такое же мистеру Красавчику. Просто на всякий случай.
— А Топловское? Это ведь тоже не так далеко? — Артур очень тщательно выговаривал слово «Топловское», предполагая, что, произнесенное с английским акцентом, оно будет почти неузнаваемым. И не то благодаря стараниям Артура, не то из-за природной смекалки его собеседника подпоручик сразу догадался, о чем речь.
— Ага! От нашей дачи — рукой подать. Даша, когда на нас дулась, уходила как раз в тамошний монастырь. Правда, так ни разу и не ушла дальше калитки.
— Я тут подумал, Алекс… Нужно сделать небольшой крюк. Мне просто необходимо в это Топловское срочно заглянуть. Трое суток придется, конечно, потерять, но, поверьте, дело чрезвычайной важности. Наверстаем. Клянусь, что если мне вдруг понадобится на вашу… как это… Камчатку, я вас с собой не потащу.
— Это вы к матушке Февронии? Да? Это из-за Предметов… Вещей… Нет-нет, не подумайте, что я что- нибудь выведать хочу. Не мое дело. Поедемте, конечно. Потом наверстаем, — закивал подпоручик. — Маршрут у нас простой. Отсюда до Симферополя бронепоездом, там на узловой пересядем в теплушку… Хорошо бы одним разом до Харькова или даже Орла дотянуть. Дальше, правда, придется потруднее, но можно у местных и коней поискать, если красные не всех забрали… А если повезет, то и там тоже паровозом, правда, патрули… Но сейчас везде патрули, какие-то проверки, аресты, и заранее лучше не планировать. Любая случайность — все планы летят к чертям…
— Да. Бессмысленное занятие — строить планы… — засмеялся Артур. — Но, как говорил один мой давний знакомый, «случайностей не быва…». Алекс! Вот теперь мы действительно уже на месте? И, кажется, я заслужил похвалу.
Майор Уинсли не без гордости зачитал вслух сделанную кириллицей надпись. Те уроки русского, что Артур вытребовал у подпоручика, пока они плыли из Константинополя, не прошли даром.
В угловой кабинет их проводил молчаливый татарин, военную выправку которого не смогли скрыть ни мешковатые штаны, ни неряшливая блуза с накладными заплатами на локтях. Сгорбившийся за конторским большим столом мужчина отпустил провожатого и, не ответив на приветствие майора, движением
