бесплатной больнице Коисикава, на окраине Токио. Следуя роману, Куросава и его сценаристы построили сложную композицию из новелл о трагических судьбах нескольких больных, причем каждая новелла решена в своей стилистике: одна напоминает изысканную пантомиму театра Кабуки, другая - старинные гравюры, третья поражает нестерпимыми натуралистическими кадрами, четвертая, решенная на крупных планах рассказывающей женщины, потрясает величественной сдержанностью и удивительной актерской игрой. Образ врача Нииде, прозванного Красной Бородой, пронизывает и объединяет все многочисленные сюжеты и сцены монументального фильма.
В этом образе Мифунэ показывает своеобразную энциклопедию своих приемов, состояний, возможностей и выразительных средств. Поневоле поражаешься: какой разнообразный, острый и вместе с тем органичный и тонкий актер!
Вот он - воплощенная воля и непоколебимость - стремительно движется по тесным больничным палатам, переполненным страждущей голытьбой. Он суров, кажется даже жестоким, бесчувственным; он ведь не спасает умирающих, не облегчает страдания больных. Но как нежны становятся его могучие руки, какой добротой светится взгляд, когда он склоняется, чтобы помочь ободрить, утешить. А с каким грациозным и полным юмора упорством он подносит и подносит одичавшей девочке лекарство, не вытирая своего лица, в которое та выплескивает микстуру.
Мифунэ - Красная Борода говорит мало, но каждое его слово весомо и идет от самого сердца. Простодушно и искренне он говорит с молодым врачом о тяжести своего жизненного подвига, с брезгливым презрением одергивает богача, считающего, что все можно оплатить деньгами. А как гневен, как страшен он может быть в столкновении с врагом!
Поразительное владение телом, силу, стремительность, ловкость Мифунэ показывает в сцене драки. Он будто жонглирует нападающими на него противниками, как смерч вращаясь в клубке разлетающихся рук, мелькающих в воздухе ног, искаженных лиц, свернутых челюстей, выпученных глаз, развевающихся одежд, под хруст, уханье, хряканье и гул ударов! Какое странное и чарующее сочетание балетной грации и ужасных натуралистических подробностей вроде переломанных костей и размазанной по лицам крови. Какое оригинальное слияние серьезности и юмора, жестокости и восторга!
Трудно сказать, что лучше удается актеру - сцены ли бурного движения, в которых воплотились вековые традиции театра, народных игр и национальной борьбы дзю-до, или кадры полного бездействия, в которых он молча слушает рассказы своих больных. Только изредка блеснут глаза из-под скорбно опущенных ресниц, только слабо шевельнутся губы...
В различных сценах 'Красной Бороды' можно увидеть мотивы многих работ Мифунэ. И гибкого, беспощадного тигра - разбойника из 'Рашомона', и обуянного черной смертельной любовью Рогожина из 'Идиота', и могучего народного богатыря из 'Семи самураев', и рикшу, вдохновенно играющего на барабанах, и окаменевшего в злобной решимости мстителя из фильма 'Злые остаются живыми'. Весь свой опыт, всю многокрасочную палитру своего мастерства вложил актер в образ гуманный, человечный, благородный, в образ, воплотивший лучшие черты подлинно народного, прогрессивного искусства Японии.
В последнее время появились сообщения о том, что Тосиро Мифунэ перестает сниматься, пробует свои силы в режиссуре и даже организует собственную кинокомпанию - дочернее предприятие крупнейшей японской фирмы 'Тохо'.
Положение актера в японском кинопроизводстве - унизительно и бесправно. Даже самые знаменитые, самые яркие 'звезды' продаются и покупаются фирмами как движимое имущество. 'Звезды - живой товар' - так назвал Акира Ивасаки свою статью в 'Советской культуре' о том, как одна из лучших актрис Японии, Фудзико Ямамото, оказалась безработной при попытке перейти из одной фирмы в другую.
При таких правах не удивительно, что актер, достигший всемирной известности, пытается закрепить свое социальное положение и из товара превратиться в продавца. Неизвестно только, принесет ли это ему счастье.
Но нас не так уж интересуют деловые предприятия Тосиро Мифунэ. Мы полны благодарности и уважения к артисту, создавшему галерею незабываемых образов, к художнику, соединившему в своем творчестве древние традиции японского актерского мастерства и тревожный, мятущийся дух современности. А что победит - коммерция или искусство - покажет будущее.
Тото
В сердце аристократического района Рима, на улице Монти Париоли, в богатом, со вкусом обставленном доме, полном антикварных редкостей, живет тихий и уже далеко не молодой человек. Всегда очень серьезный, сосредоточенный в себе и даже как будто застенчивый. У него грустные глаза, большой, с горбинкой нос и выдающаяся челюсть.
Это худощавое, асимметричное лицо известно кинозрителям всего мира. Немолодого человека зовут Антонио Де Куртис. Или, проще, - Тото. Его знают и любят во всех странах потому, что он обладает драгоценным даром - умением вызывать смех.
Советские зрители видели Тото в его лучших фильмах. Вспомните 'Неаполь - город миллионеров', в котором Тото играет 'наемного покойника' и своим 'трупом' прикрывает спрятанные спекулянтами продукты.
Многие помнят, конечно, и фильм 'Закон есть закон', где Тото, неудачливый спиртонос и контрабандист, доставляет тысячи неприятностей пограничнику, роль которого исполняет столь же блестящий комик - французский актер Фернандель.
И уж, конечно, вы не забыли фильм 'Полицейские и воры', в котором Тото играет старого жулика- профессионала и нежного отца, преследуемого таким же старым и несчастным полицейским.
Родился Тото в Неаполе, в бедной семье. У него было нелегкое детство.
Без гроша в кармане, он всякими правдами и неправдами посещает театр. И вскоре сам принимает участие в спектаклях варьете. Здесь на эстраде, сначала в безвестном 'Салоне Елена', а позднее в
