Не умела. Потому я сидела, пытаясь продышаться, принимая совершенно неожиданную и совершенно не нужную мне откровенность. Лучше бы он исчез…
— Целесс предложила помочь забыть о Ройсе. — Подняла я лицо через пару минут. — Тебе тоже? Забыть о нем, обо мне. Обо всех, кто неудобен. Вы так легко можете забывать. Так легко отметаете все прошлое… Мне страшно. Как подумаю, что она предложила это всерьез. Забыть человека! Забыть того, кого и так все пытаются выкинуть из своей памяти. Даже самые родные. Даже тот, кого он называет дедом. Ты так легко признал себя… — Отвернув лицо, я поднялась. Было неудобно сидеть перед ним, даже далеко. — Таким же… Как это терпит Кларисс? Раньше мне казалось, что она искренне считает его преступником, требующим наказания и изоляции. Теперь мне кажется, что не имея возможности пойти тебе наперекор, она просто выжидает. Ведь твой век несоизмеримо короче…
Отец снова кивнул. Я тряхнула головой. Как непривычно это было…
— Ведь дело совсем не в том, что я думаю? Наверняка, о полукровке на верхних этажах Немого замка не знает никто кроме твоего ближайшего окружения. Ты таким образом исправил допущенные недочеты, что ли? Ну, объясни.
— Он изменник, насильник и убийца. Его место здесь.
— Наверно, потому, что место Императора занято… — Усмехнулась я, отворачиваясь. Я не верила, что вылетающие слова исходят от меня. И в глаза ему я смотреть не хотела. И не только потому, что было страшно.
Начало смеркаться. За высоченной башней солнце спряталось за горизонт. Мгновенно стало холодно. Обхватив себя руками, я подумала о щите.
— Ты боишься его? — Обернулась я к отцу с неожиданным предположением. — Боишься или мстишь за поступок его отца? За то, что Ранцесс увел ланитов и забрал Целесс? Ну признайся! Я не верю в то, что Ройс за решеткой только потому, что… — Я выдохнула, не решаясь озвучить.
Отец подошел к обрыву. Чуть ссутулившись, он задумчиво потирал подбородок, вглядываясь в сумеречные поля внизу.
— Ну скажи хоть что-нибудь. — Подошла я к нему. Посмотрев на меня искоса, отец легонько усмехнулся. Горько, безрадостно…
— Прости меня. — Прошептала я, опуская голову. — Наверно вы все правы. И Саша, и Марго и ты. Я слишком добрая… не хочу жить без его прикосновений… и я больна им. Вы все правы. И я не умею возвращать любимых из других миров.
Присев на корточки, я забрала ладонью камешки. Не должна я была говорить все это отцу. Не имела права…
Когда я кинула камень вниз, отец сделал шаг назад. Обернувшись, я не видела его лица. Развернувшись, он сделал еще два шага и исчез. Упав на попу, я уткнулась подбородком в колени и закрыла глаза. Он же живой. Должно быть, ему больно ото всего, что я наговорила.
Запустив еще один камешек вниз, я смотрела, как он стремительно исчезает в сумерках внизу. В душе и мыслях было так пусто. Не было ни единой зацепки, с которой можно было начать хоть какой-нибудь внутренний монолог. Пустота. Ничего…
Уже стемнело, а я сидела и грелась под своим щитом. Вроде тепло было, но ладони все мерзли. Когда сзади послышался шорох, я испуганно обернулась. Вот уж точно не время для посещений гильдейской тюрьмы. Вглядевшись в подходящего человека, я успокоенно выдохнула. Горан присел рядышком, усмехаясь.
— В замке без тебя скучно.
— Привыкай. — Улыбнулась я.
Горан вынул из кармана флягу и протянул мне. Я приняла ее, кивнув недоверчиво и вопросительно.
— Это вино с севера. Мы с Кариной открыли новую бутыль. Вроде, оно тебе нравится?
— Вы с Кариной? — Усмехнулась я, отпивая немножко.
— Тебя в Гильдии разыскивают. Она пришла узнать что с тобой. Очень своенравная девушка, я даже испугался ее. Кто такой? Что тут делаешь? Куда дел Дайан? Я прямо растерялся.
Я засмеялась: Карина — это Карина.
— Пойдем домой?
— Это теперь твой дом. Только твой. — Качнула я головой.
— Пойдем ко мне домой? — Улыбнулся он, обнимая меня за плечи. Я рассмеялась.
— Я думаю о том, что ты сказал в Перелесье. Вы сделали отца Императором. Только вы… Если бы не полукровки…
— Да, перестань. Андрес помнит об этом. Кларисс вряд ли позволит забыть…
— Кларисс позволила посадить своего сына в Немой замок. Она… зависит от него. Я не знаю как, почему. Но мне кажется, что она способна простить и позволить отцу намного больше.
— Ну… — Горан вынул из моей руки свою флягу и отглотнул. — Кларисс благодарна Андресу. После ухода ланитов у нее с сыном больше никого не осталось. Возможно, твой отец был не настолько плохим воспитателем, каким показал его воспитанник?
Я удивленно обернулась. А ведь, ты прав, Горан. Кивнув, я отвернулась. Вышедшая из облаков почти полная луна неожиданно осветила холм и Немой замок.
— У тебя там съедобного чего-нибудь не припрятано?
Горан встал, полез в карман.
— Ну сладкие сухарики для Зоир есть. Для волка. Думаю, им несколько месяцев. И еще, скорее всего, Рика их пару раз стирала…
— Пойдет. — Усмехнулась я, протягивая ладонь.
Поделившись сухарями и попробовав сам, Горан остался стоять.
— Думаешь, сидением здесь ты заставишь отца выпустить сына Кларисс?
— Его Ройс зовут.
Я не думала об этом. Просто, я не хочу быть в другом месте. Мне здесь спокойнее. Я здесь ближе…
— Неужели он этого стоит?
— А есть разница? — Подняла я голову.
Горан промолчал. Куда делась твоя насмешливость? Я помню шуточки, когда я встать сама не могла… Где же они теперь?
— Ну, ладно. — Сел он снова рядом и обнял за плечи. Я удивленно обернулась на полукровку. — Посидим, подождем.
— Брось, Горан. Тебе здесь не место. Ты только заступил на место экзаменатора. Ты не простой оперативник, сбежавший с одного из городских секторов.
— А есть разница? — Улыбнулся он, оборачиваясь. — Что мне там делать, когда ты здесь? Я бы не вернулся, если бы не ты. В лесу чище, спокойнее и… пахнет лучше.
— Особенно когда на деревьях висят эсхонцы.
— О… — Поднял он палец вверх.
Мы молчали. Долго. Было спокойно и светло от луны. Когда Горан предложил развести костерок, я согласно кивнула и поднялась. Глядя на язычки пламени, не заметила как уснула.
Проснулась же от голосов. Поднялась, потирая плечи от холода. Трава была влажной от росы. Нужно было в туалет и попить. Но я пошла на голоса, недоумевая.
Обогнув каменный выступ, под которым сидела днем и уснула ночью, встала как вкопанная. Они стояли перед обрывом и о чем-то разговаривали, смеясь. Белая шевелюра, покрывающая спину, могла принадлежать лишь одному мужчине, которого я знала.
— Лавин?
— Доброе утро, Дайан! Ты так замечательно посапываешь во сне. Не хотел разбудить. Мы слишком громко?
— Что ты тут делаешь?
— Месяца не прошло, и Горан сбежал из Милорана. Это притом, что мы с Кларисс поручились за его надежность.
