ДНЕВНИКИ

вкусом и внутренним слухом. Увы, разочарование. Фильм меня ни разу по-настоящему не увлек, не вовлек в себя. Понимаю и 'целую' все благие намерения Тарковского, но avec de bonnes intentions on fait de mauvais films1 . Весь его (то есть фильма) символизм уж так интенсивно преподнесен и навязан, уж так все время видны детали, узорчики (смотрите, мол, какая у меня импрессионистическая техника…): хвост лошади и ее зад минуты на две! Жестокость, поданная немного как в Grand Guignol2 . Отдельные удачи несомненны, талант налицо. Но в целом, по-моему, неудача. Искусство, особенно же зрительное, требует 'синэргизма', участия и даже причастия зрителя. Тут все разжевано, подано, переварено – но зритель остается вовне. В театре – сотни знакомых. Мы с Сережей быстро удрали после окончания фильма, но я заранее слышал все эти 'потрясающе!'.

Пятница, 12 октября 1973

О.Евфимий Вендт: 'Острое отталкивание от всех мировоззрений, сделанных ученостью, а не видением…' (цит. о.Геннадием Эйкаловичем в его статье об о.Евфимии в 'Вестнике' 107, стр.93).

Людей незачем обращать к Христу, если они не 'обратят' своего восприятия мира и жизни. Ибо и Христос оказывается 'символом' только того, что мы и без Него любим, чего и без Него хотим. И такое христианство еще страшнее агностицизма и гедонизма. И потому христианский 'активизм' в пределах теперешнего 'мировоззрения', ощущения жизни – так ложен и даже отвратителен.

Богословы связали свою судьбу – изнутри – с 'ученостью'. А им гораздо более по пути с поэтами, с искусством. И потому богословие стало пресной академической забавой, не нужной никому ни в Церкви, ни вне ее. Только вот поэзия, подлинная, трудна, а 'ученость' бесконечно легка – '…автор хорошо усвоил литературу предмета…'. Современный богослов в религии приблизительно то же самое, что 'литературовед' в искусстве: какой точно нужде они отвечают?

'Декан', 'протопресвитер', 'профессор': иногда (особенно, вот, в такое одинокое солнечное утро, как сегодня) острое чувство, что все это не имеет никакого отношения к моей личности. Между тем почти только этим определяются 90% моей жизни, общения с людьми и т.д. Снимая маску, 'шокируешь' людей: как это он стал самим собой? А маской исправляется все: и то, что говоришь, и то, что делаешь. И как легко растворить личность в маске и полюбить эту маску…

1 'С благими намерениями делаются плохие фильмы' (фр.).

2 Гран Гиньоль (фр.) – парижский театр ужасов, популярный в первой половине XX века.

Понедельник, 15 октября 1973

Два дня в Labelle, где почти все листья уже осыпались и все сквозит, и над всем ставшее таким огромным небо. Так хорошо, так прекрасно, чисто, глубоко!

Прочел там страшную книгу: воспоминания жены P. Tillich'а о нем ('From Time to Time'). Что это за ужас, дешевка, грязь, разложение! Чтобы почувствовать это разложение, достаточно прочесть: 'I was eager to become a human being, but what set me on fire was the spirit and the mind. Heinrich (любовник!) was responsible for my becoming as human as I ever became. Paulus was the fulifillment of my cosmic-mindedness. We were both exposed to demons. I struggled against my id, which wanted to destroy my rational self-awareness. Perhaps, my salvation was that I fought for a conscious personal self, though I always felt in danger of becoming the matter on which another person's mind fed… Paulus was a cosmic power…'1 . Когда целая цивилизация начинает говорить таким языком, что делать? Я прочел в свое время много Тиллиха и помню его лично (экзаменовал меня в Union2 в 53-54 гг.). И уже тогда думал: безбожное, демоническое богословие…

Хорошее письмо из Англии от Пети Скорера (его будут рукополагать 28-го в дьякона) о 'неуловимом' в Православии и потому самом важном.

Продолжаю с огромным интересом читать книгу R. Byrnes о Победоносцеве. Какая трагическая, какая уродливая судьба – не его только, но и всей России. Своеобразная прозорливость – в обоих лагерях – в отрицаниях и полная слепота – в утверждениях.

Среда, 17 октября 1973

Из дневника Бунина ('Новый журнал', 112, стр. 219): 'За мной семьдесят лет. Нет, за мной ничего нет'.

Письмо от Н. Струве. Разговор по телефону с Бродским.

Кончил книгу о Победоносцеве: как все это страшно, как близко религия, 'религиозные убеждения' – к демонизму. И как легко ею оправдать все что угодно. 'Правота' Флоровского, 'правота' Победоносцева. Это все та же 'правота' – людей, никогда не усомнившихся в себе, правота гордыни, мелочности, страха.

Пятница, 19 октября 1973

Вчера письмо-приветствие из Парижа, подписанное Андреем, Петей, Репниным, Винтером, Нестеровым и Траскиным (кадеты). Чуть ли не половина нашего 'первого взвода' в Villiers-le-Bel тридцать пять лет тому назад! Чар-

1 Цитата из воспоминаний жены протестантского богослова и философа Пауля Тиллиха 'Время от времени': 'Я стремилась сделаться человеком, но зажигали меня дух и разум. Благодаря Генриху (любовнику!) я стала настолько человечной, насколько я только способна. Паулус – реализация моего космического сознания. Мы оба сталкивались с демонами. Я боролась со своим подсознанием, стремящимся разрушить мое разумное самосознание. Вероятно, спасало меня то, что всегда я боролась за свое собственное, сознательное 'я', постоянно ощущая опасность превратиться в объект использования для разума другого человека… Паулус был космической силой…' (книга воспоминаний жены протестантского богослова и философа Паулуса Тиллиха 'Время от времени') (англ.).

2 Union Theological Seminary – протестантская богословская семинария в Нью-Йорке.

нецкий и Бекич умерли. Кирилл Радищев погиб. С Сережей Исаковым контакт оборвался. Другие всегда были 'периферичны'. Винтер и Нестеров прошли через все ужасы войны, плена, увечий. Все прожили такие разные жизни! А вот встреча – радость, пожалуй, неразрушимая. Коля Нестеров приписывает: 'Приезжай ко мне в Берлин…'

'Проклятие труда'. Но многие, если не большинство, погружены в бешеную деятельность, потому что боятся остаться лицом к лицу с жизнью, с собою, со смертью. Потому что им скучно , а скука – это царство дьявола. Скучно и страшно – вот они и оглушают себя деятельностью, идеями, идеологией. Но сквозь все в 'мире сем' просачивается все та же скука и страх. Тональность нашей культуры: оптимистическая деятельность со зловонными испарениями страха и скуки. Без Бога – 'все позволено', но это 'все' – бездонно страшно и скучно. И потому первый долг в Церкви: отказаться от какого бы то ни было участия в самой логике, самой тональности этого мира. Мир нельзя 'просвещать', не отвергнув его сначала en bloc. Но для этого в современном христианстве нужно много мужества и духовной свободы: не поддаться на удочку 'понимания', 'involvement', 'служения миру'.

Война на Ближнем Востоке. И все кричат, включаю Папу, о 'just and lasting peace'1 . Но откуда ему взяться? Его отродясь не было на земле. Арабы ненавидят евреев. Евреи ненавидят арабов. Вот это единственная правда, и между ними все больше и больше крови. А другие? По телевизии показывают, как американские танки евреев атакуют те же американские танки арабов. И этим все показано. И даже из телевизора идет удушающий запах нефти. А вся болтовня о 'праве' – Израиля на существования, арабов на Палестину – все это чепуха. Евреи пришли и взяли, сказав: 'Это наше право'. А до них арабы пришли и взяли. А до них турки, Византия, Финикия и т.д. И у всех 'права'. А вопрос всегда и только в силе…

Суббота, 20 октября 1973

Вчера после обеда – у Нератовой, вдовы Анат. Ал. Абрамова-Нератова, иконописца и архитектора, скоропостижно скончавшегося этим летом. Они, а теперь она одна, начали иконостас для церкви в Вашингтоне (которую он строил), а из Вашингтона запросили о моем мнении. Я никогда не любил особенно его икон (за исключением алтарной апсиды в Сиракузах). Вся философия Абрамова была построена на точном 'списывании' с прошлого, с древности, списывании не только 'что', но и 'как'. Органическое мировоззрение, непромокаемое для свободы, для 'дыхания' и веяния Духа. Конечно,