подняла на него глаза.
— Ты удивляешься, почему она сразу бросилась ко мне?
— Нет. Она бросилась ко мне сразу же, как увидела в первый раз.
Лорел улыбнулась и закрыла глаза.
— Как все мы… — пробормотала она, слишком тихо, чтобы он смог расслышать. Изумительное ощущение присутствия собственного ребенка в ее руках, нуждающегося в ней, льнущего к ней, прозвучало где-то в самой глубине ее существа, отозвавшись взрывом такой невероятной любви, что Лорел испугалась обморока. Увлажненными глазами она посмотрела на Джека и прошептала:
— Спасибо!..
— Не благодари меня, — покачал головой он. — Я должен был позволить тебе увидеться с ней в первый же момент, как ты постучала в эту дверь. — Он с силой провел рукой по лицу. — Постарайся только не слишком меня ненавидеть, когда я снова запру твою дверь. Пожалуйста…
Руки Лорел сжались вокруг Мелоди.
— Нет, не забирай ее… Погоди…
— Не стану, — вздохнул Джек. — Ты ей сегодня очень нужна. Я подумал… что ей лучше сегодня поспать с тобой…
Радость вспыхнула в Лорел ярким пламенем.
— Всю ночь? — Она посмотрела вниз, на Мелоди, и откинула черные волосы с влажного выпуклого лобика. — Слышишь это, моя Мелоди? Хочешь спать сегодня со мной?
Мелоди вынула палец изо рта и, сведя бровки, посмотрела на Джека:
— А как насчет плохого человека?
Джек опустился на колени и заглянул ей в лицо:
— Плохой человек умер, Уилберфорс его убил.
Мелоди моргнула:
— Правда?
Джек взял ее пухлую ручку в свою большую, и сердце Лорел растаяло, обнаружив, что их большие пальцы имеют одинаковую форму.
— Мелоди, я клянусь своей честью, что плохой человек мертв. Его застрелили, сбросили с крыши, а потом похоронили в земле. Нет никого на свете более мертвого, чем этот плохой человек.
Лорел растерянно заморгала. Очень уж подробно и красочно описывал Джек, что случилось с плохим человеком. Может быть, это был вовсе не сказочный персонаж, не плод фантазии Мелоди? Она нахмурилась и одними губами спросила Джека:
— Кто?
Джек торопливо качнул головой:
— Потом.
— Я очень люблю разные истории, — громко произнесла она. — Я вообще люблю узнавать разные сведения. Особенно о людях, которые мне нравятся.
Джек бросил на нее предостерегающий взгляд.
— У меня есть книжка. История о даме и волке, который следовал за ней по пятам.
Мелоди кивнула:
— Да, да. Тень моей дамы. Дядя Колин написал ее для меня, — промолвила она голосом, в котором слышались лишь следы недавней истерики.
— Это все объясняет, — отозвалась Лорел с тенью сарказма в голосе. — Особенно учитывая, что я так хорошо знаю, кто такой дядя Колин. — Ядовитый взгляд в сторону Джека подчеркнул ее иронию. Затем она перевела взгляд на девочку. — Так ты останешься со мной, моя Мелоди?
Мелоди в последний раз шмыгнула носом и радостно прижалась к Лорел.
— А Горди Энн тоже можно остаться?
— Разумеется.
— Горди Энн — это ее кукла. Что-то вроде куклы, — вздохнул Джек, с сомнением глядя на довольно грязный комок завязанного узлом полотна, торчащий у Мелоди под мышкой. — Горди Энн была галстуком. Это длинная история.
— Еще одна история! — Лорел чуть стиснула Мелоди. — Мне столько всего нужно узнать о тебе! — Затем она повернулась к Джеку и губами изобразила вопрос. Она замерла: он стоял на коленях так близко… лицо его было строгим. Он смотрел на них двоих… Лорел легко поняла, о чем он думает, потому что минуту назад думала о том же: «Как могу я держать их врозь?!»
Джек бросил ее, а когда она потом отыскала его, запер на чердаке. Но все же сегодня он привел к ней дочь. В душе Лорел боролись любовь и ненависть, и она не всегда была уверена, что есть что.
Но тут она вспомнила, о чем хотела его спросить.
— А не… — Осторожно. Она чуть не сказала «Медди и Прю». — А не станут остальные удивляться, куда она делась?
Он равнодушно пожал плечами:
— Меня никто спрашивать не станет.
— Правда? — нахмурилась она.
Уголок его рта слегка искривился в усмешке.
— Бесполезно спрашивать человека, который никогда не разговаривает.
Она выгнула бровь:
— Это ты-то? Да я не могу заткнуть тебе рот.
— Со мной папа тоже разговаривает, — кивнула Мелоди. Она стала играть с пушистым кончиком косы Лорел, переброшенной через плечо. — Только со мной и с мамой, — сонно добавила она.
Джек встал.
— Оставляю вас с мамой, — обратился он к Мелоди. — Спокойной ночи, леди Мелоди. Спокойной ночи, Лорел.
Он повернулся и покинул их так тихо, что Лорел начала понимать, каким образом ему удалось каждую ночь благоустраивать ее комнату так, что она не слышала. Она улыбнулась, глядя на сонное личико, глаза на котором превратились в узкие щелки, поблескивающие в свете свечи. Нижняя губка была выпячена, а на щечке виднелась еще не высохшая, слеза. Лорел стерла ее поцелуем.
Сегодня Джек принес в ее комнату самое драгоценное украшение.
Лорел открыла глаза в темноте комнаты и заморгала, пытаясь понять, почему проснулась. Сегодня в окно светила луна. Может быть, она была слишком яркой и мешала спать?
Затем с подушки донеслось тихое детское посапывание. A-а да. Она была не одна. Улыбаясь, она протянула руку и погладила взъерошенные локоны ее крохотной дочки.
Мелоди спала, свернувшись в клубочек, ее круглое личико чуть припухло от сна, темные реснички мирно лежали на щеках. Она была такой тихой и милой после всей своей неуемной болтовни, дневных слез и криков. Она была таким красивым ребенком.
«Мое дитя! Моя Мелоди!»
Вновь по жилам разбежалась радость. Лорел подумала, что теперь так будет всю ее оставшуюся жизнь, это блаженное, потрясенное осознание того, что к ней, наконец, вернулось то, что она считала навсегда утраченным.
Мелоди шмыгнула носом и сунула в рот грязный уголок своей растрепанной куклы. Лорел осторожно вытащила его. Выпятив нижнюю губку, упрямая даже во сне, Мелоди снова сунула куклу в рот.
— Желаю тебе удачи в этом.
Лорел быстро подняла голову и за спящей Мелоди увидела источник этого бархатного шепота.
В ее камере появилось большое мягкое кресло с подлокотниками. Оно было повернуто лицом к окну. Теперь она могла разглядеть вытянутые от кресла длинные ноги в облегающих бежевых брюках и руку в темном рукаве, свисающую с подлокотника. Ее это заинтересовало, так как до сих пор она никогда не видела его отдыхающим.
По крайней мере, с той незабываемой ночи.
В её памяти замелькали картины, свежие и яркие, как будто не прошло столько времени. Впрочем, некоторые образы впечатываются ожогом и никогда не выцветают.
