себе.
Она легко скользнула по покрывалу, закинув за голову обессилевшие руки. В теле все еще продолжало звучать недавнее наслаждение. Когда он разжал ее колени, широко раздвинул их, она, чувствуя на бедрах его ладони, радостно открылась, потому что у нее не осталось ни сил, ни воли.
Когда он приник к ней губами, Лорел ахнула. О сладостное небо! Она считала его руки талантливыми в любовных ласках, но они были ничто в сравнении с его шаловливым, дразнящим языком! Его язык глубоко проник в нее.
Лорел впилась пальцами в покрывало, сжала его в кулаки и не выпускала, потому что наслаждение налетело на нее ураганом, затмив все мысли. Его рот, его язык, даже его вчерашняя щетина на щеках и подбородке не давали ей успокоиться. Его ласковые большие пальцы трогали и давили, его умелый озорной язык лизал, касался, скользил и посасывал, снова и снова, пока ее бедра не стали сами по себе вскидываться ему навстречу, а голова так металась, что волосы упали на лицо, полностью закрыв его.
Он держал ее в подвешенном, непрерывном, изумительном экстазе, впрочем, недостаточно взвинченном, чтобы улететь за край. Она просила и умоляла. Она повторяла дерзкие непристойные слова, стремясь принудить его потерять контроль над собой, войти в нее, овладеть ею быстро и жестко.
Но он не делал этого, а лишь взвинчивал ее все больше и выше, заставлял, рыдая, молить об этом.
Ее пронзила стремительная молния, и она закричала от облегчения, а потом беспомощно летела на гребне его волны, вцепляясь в плечи Джека, запуская пальцы в его густые волосы, раскидывая руки по бархату покрывала и судорожно сжимая его в кулаках.
Наконец волны схлынули, оставив ее как рыбу на берегу. Ее дыхание почти со свистом вырвалось из легких, но она продолжала содрогаться, не в силах перестать, пока Джек не забрался к ней на постель и не обнял ее крепко-крепко, давая ей опору.
Она медленно приходила в себя, а он бормотал ей в волосы что-то утешительное, хотя она не могла ничего толком разобрать, кроме одиночных слов: «Лорел… милая Ежевичка… ш-ш… держись». Потом ей показалось, что он произнес: «Выходи за меня замуж, Ежевичка».
Она, ахнув, отпрянула, чтобы заглянуть в его лицо, поймать его взгляд, но он не стал встречаться с ней глазами. Он смотрел куда угодно, но только не в ее лицо, хотя продолжал расправлять на подушке ее волосы, промокать платком испарину у нее на лбу и между грудями.
Она открыла рот, чтобы задать ему вопрос, уточнить… но вдруг поняла, что может не справиться с ответом. Закрыв глаза, она отвернулась.
Сердцебиение пришло в норму, только иногда пропускало удар, когда она вспоминала слова, которые он вроде бы прошептал. Дыхание Лорел застревало в груди, когда она проигрывала в уме эти чудесные, невозможные, пугающие слова.
«Выходи за меня замуж, Ежевичка!»
Нет, ей не хотелось, чтобы он их повторил. Ей не хотелось отвечать на них. В любом случае слова — это всего лишь бессмысленный набор звуков. Нет, сегодня ей хотелось только ощущать все, что только возможно. Она резко накатилась на него, прижавшись к нему грудью, животом и бедрами. Запустив пальцы ему в волосы, она притянула к себе его лицо для поцелуя, глубокого, жесткого, рассчитанного на то, чтобы никакие слова больше не повисли в воздухе между ними.
Глава 29
Джек ответил Лорел поцелуем на поцелуй, позволив своим большим ладоням лечь ей на ягодицы, пока они страстно терзали рты друг друга.
Однако он решил, что эта ночь будет служить только удовольствию его прелестной Ежевички. Когда Лорел уперлась обеими руками в его плечи и оттолкнула, он послушно перекатился на постели и потянул ее за собой. Облако ее прекрасных темных волос укрыло лица их обоих, полностью скрывая их, храня в тайне и безопасности их страсть. Ее груди прижимались к его груди, полные и тяжелые. Ее соски напряглись остриями, которые он ощущал даже сквозь жилет и рубашку. Она оседлала его тело, и ее влажное лоно своим жаром проникло сквозь ткань. Это было пыткой, сладкой и мучительной, — ощущать ее так близко и не иметь возможности войти в нее.
Возможно, именно этой пытки он и заслуживал.
Наконец она выпрямилась, не слезая с него, как средневековая всадница, прелестная леди Годива, ее чудесные волосы водопадом стекали по пышной груди, розовый рот распух от его поцелуев. Она пробежалась язычком по этим соблазнительным губам.
Затем она занялась его съехавшим на сторону галстуком. Джек допустил это, глядя в ее сосредоточенное лицо. Она трудилась над затянувшимся узлом, и груди ее игриво подрагивали, когда она изо всех сил тянула упрямый льняной лоскут.
Джек медленно провел руками по ее распахнутым бедрам до стройной талии. Так хотела Лорел, а он был лишь матросом на ее корабле.
В конце концов, она торжествующе улыбнулась и широким жестом отбросила развязанный галстук прочь.
— Я его перехитрила!
За какие-то секунды она избавила Джека от жилета и вытащила из брюк рубашку. Затем, потянув его за руки, она принудила его сесть, чтобы совсем снять с него то и другое. Раздетый до пояса, он вновь повалился на постель и, лежа под ней, мечтал только об одном: бешено сосать ее груди, одновременно вторгаясь в ее влажную жаркую сердцевину… но он заставил себя выжидать.
Раздевание шло быстро. Улыбаясь, она пробежалась быстрыми ладонями по его телу, задрожавшему под этими дразнящими прикосновениями.
Остальная одежда была снята с него с еще меньшими усилиями, и Лорел сразу оказалась на нем, задержавшись лишь на тот миг, который понадобился ему, чтобы удобнее пристроить ее верхом.
— Вот так?
Он пробежался пальцами по ее округлым бедрам.
— Тебе решать, — мягко произнес он. — Как захочешь, так и будет.
Ее язычок мелькнул, проходя по губам, она серьезно обдумывала его слова, а Джек с тоской подумал, что если она еще дольше затянет свои колебания, он запросто может умереть. Но тут она обволокла его своей влажной, жаркой сладостью, дюйм за мучительным дюймом, пока не уперлась руками в его грудь, полностью на него насаженная.
Двигалась она медленно, превращая происходящее в изысканную пытку, возбуждая его до невыносимых высот… но он даже не пытался ее подгонять. Его руки лежали на ее бедрах только затем, чтобы помогать ее наслаждению. Он дразнил ее соски, пощипывая их и нежно катая между пальцами. Она резко отбросила назад свои локоны и ускорила езду, переводя ее в настоящий галоп.
Она была так прекрасна, эта сидящая на нем амазонка, бесшабашная, дикая, властная, открыто чувственная, уверенная в своей красоте, уверенная в том, что он отчаянно хочет ее.
Она вскидывалась и падала, все быстрее и быстрее. Выгибалась, сверкая от пота, такая прекрасная, с жарким взглядом, впившимся в его взгляд, с полуоткрытым в судорожных вдохах ртом.
Когда ее настигло освобождение, она выкрикнула его имя. Джек зарычал, теряя над собой контроль, сильно схватил ее за бедра и сделал один мощный глубокий выпад, пролив в нее, задыхающуюся и трепещущую над ним, свое семя.
Сердце к сердцу, кожа к коже, вдыхая дыхание друг друга, на волне вожделения, смешанного с истинной любовью, они вознеслись к вершине экстаза.
Лорел лежала в объятиях Джека, ее шелковые волосы рассыпались по его груди и животу. Он хотел, чтобы это продолжалось вечно. Чтобы бесконечно длился этот миг вне времени, который мог всегда принадлежать им, если бы все не пошло наперекосяк.
Ему было невыразимо больно от того, что она услышала его слова, но притворилась, что не слышит.
