не менее я приняла руку и поднялась, мой нос оказался четко на уровне подмышки толсина, некомфортно…
— Я останусь, — сказала я, — я думаю, господа предоставят этот диванчик в мое временное пользование.
— Уверена? — переспросил толсин.
Я молча кивнула. И чего он вдруг решил обо мне заботиться, и почему думает, что я буду ему доверять? Тянь бросил строгий предупреждающий взгляд на русов и не прощаясь пошел к двери, Радж отправился за ним, чтобы выпустить.
Я опять села на диванчик и, не смущаясь Вольнова, стянула сапожки, а затем вполне удобно свернулась калачиком. Радж подошел, посмотрел.
— А если приставать начнем? — поинтересовался он.
— Получите по яйцам, — сонно сказала я.
Последнее что я слышала, это хмыканье Рада. Проснулась я в утренних сумерках, от того что кто-то пытался снять мой нательный рюкзачок, он был небольшой и плоский, его было практически незаметно под курткой и я носила его не снимая. Я ударила наугад и промахнулась тут же врезала второй рукой, цель была почти достигнута, но он отшатнулся и я лишь коснулась его.
— Какого? — заорала я на хинском.
— Ну ладно, ладно, должен же был я попытаться, — со смешком ответил Радж.
— Твари! Чтоб вас так в гостях всю жизнь принимали! — в сердцах крикнула я, и увидела голого Вольнова, прибежавшего на мой крик. Тот в досаде сплюнул.
— Иди ты спать! — раздраженно сказал он Раджу. Тот довольный отправился к лестнице, еще и мне подмигнул, тварь редкостная, Вольнов тем временем без лишних слов скрылся. Я была настолько взвинчена, что о досыпании не могло быть и речи. Решив, что нет худа без добра, я пошла в ванную и вдоволь наплескалась там, почистила вещи, еще и корни волос успела подкрасить, два дня уже прошло, а не известно когда будет следующая возможность нормально принять ванну. Примирившись с Судьбой, я вышла из ванной и пошла будить Вольнова, конечно, хотелось растолкать Раджа, но эта месть могла быть себе дороже.
Вольнов уже не спал.
— Выпусти меня, — негромко попросила я.
Он молча кивнул и сполз с кровати, обкрутившись простыней, какие мы стеснительные и воспитанные.
— Не шибко доверяй этому толсину, — вместо прощания сказал он мне.
— Угу, — согласилась я и вышла под красные лучи восходящего солнца.
Красота то какая…
В прелести раннего утра мысли об убийствах и предательстве казались кощунственными и я позволила себе полчаса просто посидеть и полюбоваться на изменчивость красок, лучи в листве, росу на траве… Это помогло мне почувствовать себя отдохнувшей и с новыми силами войти в этот день, который вряд ли окажется спокойнее вчерашнего.
Мейко долго не просыпался и не отвечал на мой вызов, я уже начала переживать, что вот-вот выйдет охранник-консьерж. Наконец мой напарник отозвался сонным голосом, и я злобно прошипела
— Пусти меня.
Через минуту в одних шортах он был внизу, я, ради соблюдения легенды, с радостным писком повисла у него на шее и мы поднялись в его комнатку. Я не дала парнишке расслабиться и опять погнала его вниз, на этот раз за едой. Когда он вернулся, я сытно позавтракала и выспросила у него слухи об убийствах. Да, действительно, больше всего обвиняли русов, мол, убийства происходили в зоне проживания русов и хинов, хины своих не убивали — это даже не обсуждается, значит русы.
— Но ведь первое и второе убийство произошло там, где русов нет… — сама себе сказала я.
— Нет, — возразил Мейко, — на этой половине Белого острова нет евсов, а то что русы живут в паре километров от той же «Хризантемы» возле которой убили первого не означает, что русов ТАМ нет.
— Но ведь и евсам перейти на эту половину острова не проблема, — парировала я.
Мейко отрицательно помотал головой.
— От общежитий евсов до наших километров семь-восемь, на своих ногах идти это больше часа, следовательно, чтоб евс попал на нашу половину ему нужен пузырь, а передвижение пузырей лимитировано и отслеживается, равно как и поездки на монорельсе.
Помолчав, Мейко продолжил
— Я не исключаю полностью возможности, что это евсы, как и не исключаю, что это кто-то из наших, значимых, окончательно умом повредился, но вероятнее всего русы.
— Да ну зачем им это? Если оставить версию о психе…
— А зачем ее оставлять? Я думаю это просто психопат, кончающий от запаха крови, — зло сказал он и отвернулся.
— Мейко, — мягко сказала я, — ты забыл что вчера было?
— Я не забыл! Я не видел и не знаю ничего, — с обидой сказал он.
— Двое в кольчужных комбинезонах напали на толсина, они не были психопатами, действуя взвешенно и слаженно. И они отступили лишь потому, что решили, что у Вольнова и Раджа есть оружие, ну… вопрос о парализаторах подразумевал, что если у нападающих их нет, то они нашим спасателям не страшны.
Мейко усиленно соображая кивнул, дескать, понял.
— Так вот, исходя из вчерашнего, версию о безумном психе, купающемся в крови, можно отбросить.
— Угу, — Мейко задумался так, что у него аж глаза расфокусировались. Я сдерживала улыбку, забавно — этот парнишка младше меня от силы года на четыре, а вызывает у меня чуть ли не материнские чувства.
— А ты не думаешь, — медленно сказал он, — что вчерашнее было для отвода глаз? Чтобы тот второзначный втерся к вам в доверие или полностью отвел от себя все подозрения?
Я сидела и что называется «обтекала», вот тебе и умильный ребенок…
— Да, такую мысль пока нельзя сбрасывать с доски, — выдавила я.
Парнишка молча кивнул и стал собираться.
— Мейко, — позвала я в спину.
— Что?
— Ты «Собственность Императора»? — спросила я.
Он присел на кровать, как-то настороженно глядя на меня.
— Ну а кем же мне еще быть? Я ведь сказал, что мы жили очень бедно, — неожиданно враждебно сказал он.
— Да чего ты так вскинулся? — спросила я.
Он непонимающе на меня посмотрел, мы выглядели как отражение друг друга — на наших лицах застыло недоумение. Мейко вздохнул и опустил глаза.
— Работать там куда пошлют, жить где скажут, женщины не хотят выходить замуж за таких, женщины вообще таких не хотят… Ты ж сама видела тех дур…
Я придвинулась, обняв его, ладошкой подняла ему голову и заставила посмотреть на меня.
— Мейко, ты очень умный, тебе не будет и тридцати, когда ты все отработаешь и будешь сам себе хозяин. Ты найдешь хорошую, неиспорченную девушку, которая будет тебе любящей женой.
Он слабо улыбнулся…
— Я ж говорил, что ты хорошая…
— Да ну тебя, — смутилась я.
— А разве я говорил, что я на четвертом курсе? — вдруг спросил он.
— Ты на четвертом? А лет тебе сколько?
— Девятнадцать… Так откуда ты узнала что я очень умный? — он уже радостно улыбался, как будто
