мое знание.
Двойственной природой человека, существа, которое одновременно порождено 'снизу' и послано 'сверху', предопределена двойственность основных его свойств. Это может быть понято не в категориях для-себя-бытия отдельного человека, но лишь в категориях бытия человека-для-человека. Как существо посланное, человек существует напротив сущего, перед которым он поставлен. Как существо порожденное, он оказывается наряду со всем сущим в мире, среди которого он помещен. Первая из этих категорий имеет свою живую действительность в отношении Я — Ты, вторая — в отношении Я — Оно. Второе отношение приводит нас всякий раз лишь к отдельным сторонам сущего, а не к самому сущему, даже глубинное соприкосновение с 'другим' остается перекрытым его 'стороной', если другой не стал для меня Ты. Только первое отношение, на котором основывается сущностная непосредственность между мной и сущим, именно в силу этого приводит меня не к его сторонам, но к нему самому — разумеется, лишь к экзистенциальной с ним встрече, но не к такому состоянию, чтобы наблюдать его самого в объективности его бытия, поскольку, стоит только появиться объективному созерцанию, нам снова оказывается данной только и исключительно какая-либо 'сторона'. Однако к Богу мы можем находиться лишь в отношении Я — Ты, поскольку насчет него, в безусловном противопоставлении Бога всему остальному сущему, не может быть получена никакая объективная сторона. Видение (Vision) также не дает нам возможности никакого предметного созерцания, и всякий, кто по прекращении полного отношения Я — Ты силится сохранить в себе след его изображения (Nachbild), уже утратил сам образ.
Однако следует сказать, что Я в обоих отношениях — Я — Ты и Я — Оно — вовсе не одно и то же. Там и тогда, где и когда существо рассматривает окружающее и обращается с ним как
с предметом созерцания, размышления, использования, а возможно, также и попечения либо содействия, там и тогда беседа протекает с иным Я и действует также иное Я, вообще наличествует иное Я, нежели в случае, где и когда некое существо оказывается перед другим существом и вступает с ним в сущностные отношения. Всякий, кто знает за собой и то и другое,
— а жизнь человека такова, что он познает, и познает постоянно оба эти отношения, — понимает, о чем я говорю. Оба они образуют собой человеческое бытие; и важно только то, кто из них является каждый раз распорядителем, а кто — его помощником. Правильнее будет сказать, важно только то, остается ли отношение Я — Ты распорядителем, поскольку, разумеется, в качестве помощника его немыслимо использовать, и если оно не распоряжается, то гибнет.
В наше время отношение Я — Оно, раздувшееся до колоссальных размеров, при почти полном отсутствии какой-либо конкуренции со стороны, притязает на господство и верховенство во всем. 'Я' этого отношения, всем обладающее, все осуществляющее, со всем справляющееся Я, неспособное выговорить 'Ты', неспособное в сущностном смысле встретиться с иным существом, является ныне хозяином положения. Разумеется, это ставшее всесильным Я (Ichheit) со всем окружающим его Оно не может признать ни Бога, ни что бы то ни было подлинно абсолютное, данное человеку как не из человека происходящее. Оно заступает и загораживает нам небесный свет.
Таков теперешний час. Как со следующим? Существует предрассудок, что свойства одной эпохи тяготеют над следующей. Люди позволяют теперешней эпохе предписывать им, что можно, а значит, что позволено делать. Говорят, невозможно плыть против течения. Но может быть, возможно по течению, по новому течению, источник которого еще скрыт? Или, если прибегнуть к другому образу: отношение Я — Ты скрылось в катакомбы
— и кто может сказать, в каком великом могуществе выступит оно оттуда! Кто может сказать, когда обновленное отношение Я — Оно вновь окажется на своем вспомогательном месте!
Самым важным в истории этой поистине овеществленной возможности — человека — были постоянно происходящие, определяемые незримыми или недооцениваемыми силами повороты. Конечно, всякая эпоха является продолжением предыдущей; однако продолжение может быть утверждением, а может быть и отрицанием. В глубине происходит нечто, чему еще нет имени, а уже завтра, возможно, этому нечто кивнут с высоты, через головы земных архонтов*. Затмение божественного света не есть его угасание; возможно, уже завтра застившее свет сгинет с глаз.
ПРИЛОЖЕНИЕ Ответ на возражение К. Г. Юнга
В ответ на возражение К. Г. Юнга [по поводу моей критики в его адрес в статье 'Религия и современное мышление'1] мне представляется достаточным ограничиться тем, чтобы вновь изложить свою позицию.
В отличие от того, как это видится ему, я не ставил под сомнение какие-либо элементы его эмпирических материалов по психиатрии: это было бы совершенно неразумно. В той же малой степени относится моя критика и к его психологическим основаниям: это также не моя задача. Единственно, на что я указал, — это на то, что в отношении религиозных предметов он предлагает утверждения, выходящие за рамки психиатрии и психологии, что противоречит его собственным обещаниям оставаться в пределах своей области. Удалось ли мне это доказать — может проверить добросовестный читатель, ознакомившись с приведенными мной цитатами в их контексте, а эту задачу я старался облегчить тщательным указанием источников. Что до того, каким методом воспользовался сам Юнг, — это разъясняется из его
возражения.
Я отметил, что Юнг указывает в качестве 'факта' то, 'что божественное воздействие возникает из собственного нутра индивидуума', и факт этот он противопоставлял 'ортодоксальному представлению', согласно которому Бог 'существует сам по себе'; Бог, поясняет он, не существует в отрыве от человеческого субъекта. Вызывающий споры вопрос формулируется таким об-1 разом: является ли Бог только лишь психическим явлением, или он существует независимо от человеческой психики? Юнг отвечает: сам по себе Бог не существует. Вопрос можно сформулировать и в таком виде: происходит ли то, что верующий называет божественным воздействием, только из его собственного нутра, или в нем можно усмотреть также и сверхпсихическое бытие? Юнг отвечает: воздействие возникает из его нутра. Я заметил, что все это — неправомочные высказывания психолога, которому, как таковому, не позволено объявлять, что существует и что не существует за пределами психического, как и высказываться о том, существуют ли исходящие из какого-либо иного места воздействия. На это Юнг возражает: я произносил суждения, относящиеся только к бессознательному! И далее: 'Я совершенно недвусмысленно заявляю, что все, решительно все [курсив мой. — М. Б.], что высказывается о Боге, есть человеческие высказывания, т. е. психическое'. Правда, здесь он вновь, и это весьма примечательно, оговаривается, что сам он полагает, 'что все
1 Глава 'Религия и современное мышление' появилась на немецком языке в феврале 1952 г. в журнале 'Merkur'. В майском номере появилось возражение проф. К. Г. Юнга и мой нижеследующий ответ.
высказывания в отношении Бога происходят в первую очередь [курсив мой. — М. Б.] из души'.
Сначала сравним первое из этих высказываний с приведенным мной тезисом Юнга. Делать особенный упор на том, что одна из сторон воздействия бессознательного ведет свое происхождение из собственного нутра или что она не существует в отрыве от человеческого субъекта, — было бы, поскольку уже установлена терминология 'бессознательного', противной здравому смыслу тавтологией, поскольку это означало бы не что иное, как то, что понимаемое как область психического бессознательное — психи-чно. Положения эти обретают смысл только тогда, когда их отрицание выходит за пределы воздействий бессознательного и сферы психики вообще. Разумеется, Юнг отрицает, что смысл здесь именно такой. И ссылается он на то, что все высказывания о Боге — это 'человеческие высказывания, т. е. психическое'. Это утверждение заслуживает ближайшего рассмотрения.
Разумеется, я не вижу иной возможности продолжать дискуссию, кроме как отталкиваясь от этого утверждения. (Вообще-то я не ввожу своей веры в дискуссию, но налагаю на нее ограничение — ради возможности общения с людьми. Для полной ясности здесь стоит только упомянуть, что моей собственной верой в откровение — которая вовсе не связана ни с какой 'ортодоксией' — не подразумевается то, чтобы относящиеся к Богу высказывания когда бы то ни было в готовом виде устремлялись с Неба на Землю, но то, что человеческая субстанция сплавлена с посещающим ее духовным огнем, и вот — из ее глубин раздается слово, высказывание. Оно человеческое по смыслу своему и виду, несет отпечаток человека и произносится на человеческом языке и, однако, свидетельствует о Том, кто его вызвал, и его воле. Мы
