кошка! Попали в дирижера и второго тромбониста. Падают они, как тихий дождь, струящийся на землю из облаков.[136] Кошка! Яйца!
А! Наконец бдительный и находчивый распорядитель спасает положение. Этот человек. Распорядитель. Великий ум. Медленно, неотвратимо ползет вниз пожарный занавес. Он на полпути. Он опустился целиком. Зрители перед ним. Зрители. Принц за ним. Принц. Генерал. Железный человек. Артист, которого только что ошикали.
В зале звучит национальный русский гимн. Громоподобно! Победно! Национальный гимн России. Хвалебная песнь!
Возвращаются служители. Невозмутимые, бесстрастные служители. Они вынимают номер пятнадцать. Они ставят номер шестнадцать. Они, как Рок, — безжалостный, непоколебимый, невозвратный, безмолвный. Эти служители.
Гремит оркестр. Начинается выступление под номером шестнадцать…»
Глава 8 ВСТРЕЧА В «ШОТЛАНДСКОМ ПОГРЕБКЕ»
Принц Отто Саксен-Пфеннигский стоял за кулисами и весь трясся. Неописуемые немецкие проклятия сыпались у него с языка. На несколько шагов поодаль выжидали шесть крепких рабочих сцены с засученными рукавами. Это они скрутили генерала, пока опускался пожарный занавес, чтобы он не ринулся с саблей в партер. По первому знаку распорядителя они бы и снова его скрутили.
Распорядитель старался позолотить пилюлю.
— Бог ты мой, ваше высочество, — уговаривал он, — ничего такого. С каждым случается. Спросите самых что ни на есть зубров, как их освистывали поначалу. Да чего, и из звезд кое-кто в некоторые города носа не кажет, вечно им там достается. Не берите в голову, это…
Подошел курьер с запиской в руке.
— Тут парнишка в очках, одетый не разбери-поймешь, просил передать вашему высочеству.
Принц выхватил листок.
Послание было написано круглым детским почерком, с подписью «Доброжелатель». Там стояло: «Генерал Водкинофф сегодня специально подослал своих людей ошикать Вас, потому что завидует из-за колонки в «Анкор» на этой неделе».
Принц Отто сразу взял себя в руки.
— Извините, ваше высочество, — забеспокоился распорядитель, видя, что он двинулся с места, — вам нельзя на сцену. Стань тут, Билл.
— А как же, сэр!
Принц Отто приветливо улыбнулся.
— Опасность миновала. Я не имею намерения идти на сцену. Я думаю на минутку заглянуть в «Шотландский погребок».
— О, тогда, ваше высочество, всего доброго, ваше высочество! Ни пуха, ни пера на завтра, ваше высочество!
С тех пор как два генерала присоединились к актерскому братству, они стали захаживать после выступления в «Шотландский погребок», где беседовали, загораживая проход, по строгим правилам звездного этикета.
Принц ни капли не сомневался, что найдет Водкиноффа там.
Он не ошибся. Русский генерал был на месте, болтал у стойки с барменшей о погоде.
Он приветствовал принца нарочито небрежным кивком.
— Хорошо принимали? — бросил он мимоходом. Принц Отто сжал кулаки; но он прошел суровую дипломатическую выучку и умел владеть собой. Заговорил он на знакомом языке дипломатии.
— Дождь прекратился, — сказал он, — но мостовые еще мокрые. Ваша светлость не забыли надеть прочные галоши?
Выпад явно достиг цели, но великий князь отвечал со всей невозмутимостью:
— Дождь, — объявил он, попивая вермут, — всегда мокрый, а иногда и холодный.
— Но он никогда не идет снизу вверх, — подчеркнул принц.
— Насколько я могу судить, нечасто. Вы наблюдательны, дорогой принц.
Воцарилось молчание; затем принц, сбитый было с толку, возобновил атаку.
— От Чаринг-кросса до Хаммерсмитского Бродвея быстрее всего добираться на метро.
— Людям случалось умирать на Хаммерсмитском Бродвее, — непринужденно отметил великий князь.
Принц заскрежетал зубами. Он уступал своему изворотливому сопернику по части дипломатического языка и сознавал это.
— Солнце встает на востоке, — воскликнул он, чуть не задыхаясь, — но оно сядет… оно сядет!
— Будто курица на яйца, — прозвучал циничный ответ.
Остатки самообладания покинули принца. Эфемерная дипломатическая болтовня ужасно действует на нервы тому, кто к ней не расположен. Ей самое место в сверкающей бальной зале при каком-нибудь фривольном дворе. Если человека только что ошикали в мюзик-холле, да еще стараниями другого, и он пытается вырвать у собеседника признание, она просто бесит.
— Курица! — отозвался он, сжимая и разжимая кулаки. — Вы изучали куриные повадки?
Ему казалось, он вот-вот добьется правды, но искусный дипломат, стоявший перед ним, выкручивался и из более затруднительных положений.
— Пулярки на южной стороне, — лениво процедил он, — обычно с желтыми ножками и созревают быстрее.
Принц стал в тупик. У него не было готового ответа. Вмешалась барменша.
— Смешно как вы говорите оба!
Этого хватило. Вполне безобидное замечание стало последней каплей. Принц грохнул кулаком по стойке.
— Да, — загремел он, — ваша правда. Мы говорим смешно, но пора покончить с этим. Я устал от словесной пикировки. Прямой ответ на прямой вопрос: вы посылали сегодня свои войска, чтобы меня ошикать, или нет?
— Мой дорогой принц! Великий князь поднял брови.
— Посылали или нет?
— Мудрец, — заявил русский, все еще надеясь на увертки, — не глядит по сторонам, разве что переходя улицу.
Принц расколотил стакан.
— Посылали! — рявкнул он. — Я знаю! Слушайте, вы! Даю вам шанс. Даю вам и вашим треклятым солдатам двадцать четыре часа, считая с полуночи, чтобы покинуть страну. Если не уберетесь, то…
Он выдержал драматическую паузу. Великий князь медленно допил вермут.
— Вы видели мое профессиональное объявление в «Эре», любезный принц? — спросил он.
— Видел. Ну и что?
— И ничего не заметили?
— Нет.
— А-а. Будь вы более внимательны, вам бы бросилось в глаза: «Постоянное место жительства — Хэмпстед».
— Вы имеете в виду…
— Я имею в виду, что не вижу надобности менять объявление ни в малейшей степени.
Снова нависла напряженная тишина. Двое мужчин вперили глаза друг в друга.
— Это ваше окончательное решение? — спросил германец. Русский поклонился.
— Вот, значит, как, — сказал принц, поворачиваясь к двери. — Имею честь пожелать вам всего
