'Современная наука, как и древняя, пользуется кинематографическим методом. Иначе действовать она не может, ибо всякая наука подчинена этому закону. В самом деле, сущностью науки являются ее манипуляции со знаками или символами, которыми она заменяет самые предметы' (Бергсон, там же, 282-283). 'Наш интеллект ясно представляет только неподвижность' (133). 'Мы чувствуем себя свободно только среди отдельных, неподвижных, мертвых вещей. Интеллект характеризуется природным непониманием жизни' (141).
Будете, как Боги, знающие добро и зло (лат.).
Зомбарт. Современный капитализм, т. I-II, в разных местах, также в 'Juden und das Wirtschafteleben', 1911.
Хорошо об этом говорит Шеллинг: 'Что же такое этот механизм, которым вы пугаете самих себя как призраком? Есть ли механизм нечто существующее само по себе (fur sich), и не есть ли сам он скорее лишь отрицательная сторона (das Negative) организма? Не должен ли организм быть первее, чем механизм, - позитивное прежде, чем негативное? Если же вообще негативным предполагается позитивное, а не наоборот, вторим первое, то наша философия не может исходить из механизма, как негативного, но должна исходить из организма, как позитивного, и поэтому-то первый не может быть объясняем из второго, поскольку сам он скорее объясняется первым' (Von der Weltseele, A. W., ?, 444). 'Организм существует не там, где нет механизма, но, наоборот, где нет организма, там есть механизм' (445).
В самом раннем своем, окрашенном еще фихтеански, философском произведении 'Vom Ich als Prinzip der Philosophie', совершенно в духе позднейшей своей натурфилософии 20-летний Шеллинг говорит: 'Конечная цель 'я' состоит в том, чтобы законы свободы, сделать законами природы, а законы природы - законами свободы; воспроизвести в 'я' природу, а в природе - 'я' (A. W., I, 501). 'Высшее призвание человека - воспроизвести единство целей в мире как механизм, а механизм сделать единством целей' (ib., 94).
Schelling. System des transzendentalen Idealismus, A. W., II, 245.
Хорошо замечает об этом Фихте: 'Предполагая непрерывную всеобщность (Gultigkeit) механизма причин и действий, они непосредственно противоречат себе; то, что они говорят и что делают, находится в противоречии. Именно, предустановляя механизм, они возвышаются над ним; их мышление о нем есть нечто, лежащее вне его. Механизм не может сам себя понимать именно потому, что он есть механизм. Понимать само себя может лишь свободное сознание' (J. G. Fichte. Zweite Einleitung in die Wissenschaftslehre. Samtl. Werke, I, 1, 510).
Как говорит Шеллинг: 'Высшее усовершенствование естествознания состояло бы в полном одухотворении (Vergeistigung) всех законов природы (до превращения их) в законы мышления и созерцания. Феномены (материальные) должны совсем исчезнуть, и должны остаться лишь законы (формальные). Потому наблюдается, что чем больше обнаруживается закономерность в природе, тем больше исчезает оболочка, сами феномены становятся духовнее и, наконец, вполне исчезают... Совершенная теория природы была бы такая, в силу которой вся природа разрешилась бы в интеллект' (Syst. d. tr. Id., A. W., II, 14).
Его величество случай (фр.).
Шопенгауэр положил философское основание этому воззрению в трактате 'О четверояком корне достаточного основания'.
В метафизике этот дуализм снимается, ибо основа мира, а следовательно, и мирового механизма, есть свобода, но в данном его состоянии она выражается в этой раздвоенности.
