культурная жизнь в этих местах сводилась к угрюмому поглощению коллегами спиртных напитков, чемодан с вещами почти не разбирала. Так что, бросив сверху джинсы и блузку, и швырнув туда же «мыльно- рыльные» принадлежности, захлопнула крышку и окинула прощальным взглядом комнату.
Дурацкая поездка и, конечно же, по-идиотски закончилась.
— Мери, ты идёшь? — Заглянул Нэш. — Или, надеешься выйти замуж за этого русского?
— Вот ещё! — Фыркнула я.
— Ладно, не скромничай. — Подмигнул Винни Пух. — Я же вижу, как он на тебя смотрит.
— Это ещё ничего не значит. — Я показала толстяку язык. — Надеюсь, ты в курсе, что в таких делах требуется обоюдное согласие?
— Ну, как хочешь. — Великодушно согласился колобок. — Тогда вперёд!
Стив, молча слушавший перепалку, подхватил один из кофров, и мы спустились во двор. Всё тот же армейский джип грязно-зелёного цвета отвёз на военный аэродром. И, в последний раз вздохнув полного опасностей воздуха Северного Кавказа, мы нырнули в тёмное чрево.
По комфортности путешествие один в один напоминало путь сюда. Те же спартанские условия, такие же ящики. Впрочем, на этот раз их было меньше, и напоминали они…
— Ой! — Что есть мочи заорала я.
И, побледнев, прижала ладони к щекам.
— Девочка увидела мышь? — Язвительно осведомился деловито расставлявший стаканы на одном из контейнеров Стив.
— Да это же гробы, мать вашу! — Продолжала кричать во весь голос я.
— Чьёрний тьюльпан. — Проявил недюжинные познания в русском языке Нэш.
— Вам что же, всё равно?
В негодовании я саданула кулаком в стену. То есть в борт. Ну, надеюсь, вы поняли.
— Может да. А, возможно и нет. — Выпив и занюхав рукавом, принялся вслух размышлять Стив. — Но, слово джентльмена, прыгать на ходу я не собираюсь.
Беспомощно оглядевшись, я скорчила кислую мину. Кроме кабины пилотов, весь фюзеляж состоял из одного огромного отсека. Имелась, правда, ещё туалетная комната в самом хвосте. Но это явно не то место, где предпочла бы скоротать оставшиеся часы.
— Я же говорю, деточка. Выпей. — Снова полез с универсальным рецептом Нэш.
— Да иди ты! — В сердцах огрызнулась я.
Забившись в самый дальний уголок и закрыв глаза, тихонько просидела там до самого приземления.
Прилетели в Быково. У трапа встретили серьёзные люди в одинаковых костюмах и, доведя до края поля, зачем-то проверили документы. Что здорово удивило, так как в точке отправления ограничились фейсконтролем. Потом офицер кивнул в сторону здания аэровокзала и мы зашагали ко входу.
Миновав накопитель, остановились у вереницы такси. Частник подрулил почти сразу и Нэш галантно распахнул дверцу.
— Прошу!
Ну, уж нет! За прошедшую неделю опухшие от виски рожи так надоели, что перспектива провести в их обществе несколько лишних минут вызывала изжогу.
— Спасибо, мальчики. — Проворковала я и покачала головой. — Мне хочется проехаться по- королевски.
— Что ж, как отоспишься, подгребай в офис. — Не стал упорствовать Стив.
Парни, немного смутив, по очереди поцеловали мне руку и, покидав аппаратуру в багажник, укатили.
Я устроилась на переднем сидении следующего такси и, блаженно откинувшись, вытянула ноги и назвала адрес.
Наконец-то дома!
Квартира, несмотря на припорошенность пылью и некоторый беспорядок оставленный перед отъездом — это ж всем известно, что убираться, отправляясь в путь — плохая примета! — показалась самым милым местом во Вселенной. После всех лишений я, эгоистка такая, даже забыла, что в ней нет Мишки. Ставшего причиной выпавших на мою долю невзгод.
Первым делом наполнила ванну и вылила полбутылки шампуня. Сбросив грязную одежду, нырнула в тёплую воду и закрыла глаза.
Хорошо!
То есть, плохо, разумеется. Но это вообще. А в данный конкретный момент чувствовала себя прекрасно. Намылив голову, сполоснула и принялась тереться мочалкой, мысленно пожалев бедных обитателей неуютных гор, променявших амбиции на простые радости жизни.
Да ну их! Нравится кормить вшей и носится с автоматами по ущельям — их проблемы. У меня же заботы поважнее.
Насухо вытерлась и, накинув халат, дорвалась до телефона. За время отсутствия звонили раз десять но, в основном, Элла. Несколько абонентов явно установили антиопределитель, или воспользовались телефоном-автоматом, так как в окошке мигали красным мелкие чёрточки.
— Элка, привет! — Набрав номер подруги, радостно завопила я.
— Вернулась! — Так, что заболели перепонки, заорала Элла.
— А то! — Подтвердила я.
— Ну, как, нормально? — Несколько сбавив накал, осторожно осведомилась она.
— Всё в жизни относительно. — Напустила туману я.
— Ясно. — Констатировала вредина. — Ничего не узнала, и это, само собой, хреново. Зато сохранила попку в целости и сохранности, и это просто замечательно.
— Умненькая ты моя. — Захлебнулась я от счастья. — Укушу.
— Я тоже скучала. — Не стала отнекиваться Элка. — Так что, отметим?
— Естественно! — Я была полна энтузиазма. — Только, чур, не в ресторан! Пьяных рож мне и на войне хватило.
— Ух ты-ы! — Ехидно подколола змея. — Может, пора мемуары писать? Ваши американские издатели с руками оторвут.
— Да ну тебя. — Малость обиделась я. — Человек, из ада вернулся, а ей всё смефуёчки.
— Ладно, ладно, извини. — Примирительно засмеялась Элка. — В «Сакуре» чудненькая премьера. И мне, как совладелице популярного модельного агентства прислали два билета.
— Так ты ж, наверное, с Игорьком хотела пойти? — Усомнилась я в правомочности столь беспардонной узурпации подруги.
— А-аа. — Я явственно представила пренебрежительно скривлённые губки. — Куплю ему три литра пива и компакт диск с новым боевиком. Он даже обрадуется.
Да уж. Ходить на спектакли с абсолютно индифферентным к искусству спутником, то и дело норовящим заснуть — удовольствие не из приятных.
— Во сколько начало? — Перестав терзаться угрызениями совести, спросила я.
— В семь. — Ответила Элла. — Но, ты же знаешь. Приличные люди приходят как минимум на час раньше.
Что да, то да. Нужно же «на бомонд посмотреть, себя, любимую, показать». В общем, Москва, несмотря на ураганы и водовороты внешнего мира, продолжала жить по собственным, ей же изобретённым законам, игнорируя, при этом, всех и вся.
— Тогда в пять. — Подвела итог я, и попрощалась.
Открыв гардероб, принялась перебирать вечерние платья. В конце концов, остановив выбор на маленьком чёрном от Валентино, сняла плечики и, приложив к груди, подошла к зеркалу.
Ужас!
Вот что делает с людьми война!
Лицо и шея и кисти рук загорели, отличаясь от остальных открытых частей тела. Черты заострились, скулы выдавались вперед, а волосы отвратительно посеклись. В справедливом негодовании я готова была собственноручно расстрелять каждого, кто хоть раз в жизни прикасался к оружию. А затем, не выдержав
