Это общее замечание, согласно которому в Российской империи между 1855 и 1881 годами все шло как обычно, как всегда. Так было в Александрии Птолемеев и Испании Средневековья, в Италии XIV века и во Франции XVIII–XIX столетий.
В России общество колеблется между позициями римлян и эллинов. А вот правительство начинает действовать по римскому образцу. Одни подданные обижают других?! Пресечь! Одни подданные выделяются, лезут, куда их не просят?! Остановить!
Закон о процентной норме 1887 года
К концу царствования Александра II все идет к полному уравниванию евреев в правах. По крайней мере, у всех участников событий, и у придворной знати в том числе, было полное ощущение — вот-вот отменят черту оседлости! Трудно сказать, как могла бы повернуться история России, произойди именно это…
Но вместо завершения эмансипации правительство в 1887 году вводит новые ограничения: знаменитый закон о процентной норме.
Строго говоря, не было никакого особого закона… То есть особого закона именно о процентной норме. Был совершенно иной закон в июне 1886 года — «О мерах к упорядочиванию состава учащихся в средних и высших учебных заведениях» — пресловутый «Закон о кухаркиных детях», и звучат его положения так: «Предоставить начальникам учебных заведений принимать только таких детей, которые находятся на попечении лиц, предоставляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства».
То есть закон был направлен на то, чтобы не допустить в учебные заведения детей простонародья — «кухаркиных детей», если угодно. А одновременно правительство поручило министру просвещения Делянову издать НЕОПУБЛИКОВАННЫЙ циркуляр на имя попечителей учебных округов.
Теперь по средним и высшим учебным заведениям: «В видах более нормального отношения числа учеников-евреев к числу учеников христианских вероисповеданий»{121} , в черте оседлости поступать могло 10 % евреев; вне черты оседлости — 5 %, а в обоих столицах — не больше 3 %.
Во блеск! Циркуляр есть; попечители учебных округов и директора гимназий должны руководствоваться им. Но в то же время циркуляра как бы и нет! Никто не приказывал сокращать число принимаемых евреев!
Вслед за Министерством народного просвещения и другие ведомства стали вводить «процентные нормы для своих учебных заведений, а некоторые…совсем закрыли их для евреев»{122}. Таковы были, скажем, Электротехнический институт, Институт путей сообщения в Петербурге, Военно-Медицинская Академия.
Отмечу — в этом сказывались не указы властей, а воля образованного класса России. Так сказать, глас народа.
В некоторых частных школах Франции глас народа приводил к тому, что в них не принимали евреев (а была в Марселе частная школа, которую содержали еврейские богачи, и в нее демонстративно не принимали французов). Иезуиты тоже не учили евреев — точно так же, как в ешиботах не учились христиане. Но ограничения для евреев никогда не были частью политики Франции как государства. Не случайно же в Российской империи правительство изначально постаралось сделать вид, что это не оно проводит политику дискриминации.
Впрочем, правительство даже и не очень скрывало, что это оно ввело «норму». Процентная норма существовала почти 30 лет. Реально она перестала соблюдаться только во время учебного года 1916–1917 годов, когда все государство Российское уже плыло и рассыпалось на глазах.
У русского правительства удивительная способность, даже слушая свой образованный слой, даже ориентируясь на него, принимать такие законы, которые тут же начинают отторгаться этим же самым образованным слоем: до конца процентная норма не соблюдалась никогда. Русская интеллигенция относилась к этой мере очень плохо, и должностные лица нарушали процентную норму при первом же удобном случае… по крайней мере, таково было большинство.
Скажем, в Одессе, где евреи составляли треть всего населения, в самой престижной Ришельевской гимназии в 1894 году училось 14 % евреев, что уже нарушение закона; во 2-й гимназии их было уже 20; а в 3-й — 37. В коммерческом училище их было 72 % учащихся, а в университете — 19 %.
В Саратове в годы, когда там был губернатором Столыпин, принимали безо всякой нормы в Фельдшерскую школу — фактически в медицинский институт. До 70 % учащихся Фельдшерской школы были евреи.
Все пятеро братьев Самуила Яковлевича Маршака получили высшее образование ДО революции.
В августе 1909 года правительство Российской империи вынуждено было поднять процентную норму — до 5 % в столицах, 10 % вне черты оседлости, 15 % в черте оседлости. Теперь правительство вполне логично требует, чтобы эту, более высокую процентную норму, соблюдали! Но если учесть, что в этом году в Петербургском университете было 11 % евреев, а в Новороссийском — 24 %, то получалось, что надо не принимать новых, а выгонять уже принятых.
Можно, конечно, порассуждать о том, что из процентной нормы было множество исключений и что ее можно было обходить. И тем не менее главное-то ведь не в этом. «Как-то устроиться» можно почти всегда, нет слов. Но главное — всякий еврейский юноша получал очень даже хорошее представление — он какой-то особенный! Может быть, он и готов был отказаться от этих представлений — мол, мало ли что там болтают всякие непросвещенные раввины и меламеды, а мы люди уже просвещенные, культурные и брезгливо морщимся при всяком упоминании расизма.
Но в Европе (даже в Германии) просвещенный еврейский юноша действительно имел дело с государством, которому плевать было, ходит ли он с пейсами или с нательным крестом, а вот в Российской империи — вовсе нет. Европейский еврей жил в мире, где примитивным, архаичным представлениям еврейской среды противостояла просвещенность и общества христиан, и государства. А тут получается, что еще можно поспорить — кто более примитивен, кто более отсталый и непросвещенный — еврейский кагал или же колоссальная и могучая Российская империя.
В результате для этого еврейского юноши, клейменного российскими законами, получали подтверждение не современные, передовые, а самые примитивные и отсталые представления о себе и окружающем мире. Мера ОТДЕЛЯЛА его от «всех остальных» вернее, чем любые постановления кагалов.
А с началом 1890-х годов пошла новая волна ограничений: препятствовали преподаванию евреев в академиях, университетах и казенных гимназиях.
В 1889 году министр юстиции доложил Александру III, что «адвокатура наводняется евреями, вытесняющими русских, что эти евреи своими специфическими приемами нарушают моральную чистоту, требующуюся от присяжных поверенных».
Насчет моральной чистоты ничего рассказать не могу, потому что министр юстиции Манасеин ничего определенного по этому поводу не написал. Но известно, что Александр III ввел «временное правило», согласно которому «лиц нехристианских вероисповеданий» можно было делать присяжными поверенными только с личного разрешения министра юстиции. И с тех пор в течение 15 лет ни один еврей в присяжные поверенные не попал. Ни один. Даже такие знаменитые юристы, как О. О. Грузенберг или М. М. Винавер, так и пробыли полтора десятилетия в «помощниках присяжных поверенных». Это не мешало им выступать в суде, в Сенате, быть известными людьми… Но факт ограничения — вот он.
Только с 1904 года снова открылся путь в присяжные поверенные еврею, но ограничения на научную карьеру, на занятие государственной службой — сохранялись и позже, практически до самой революции.
Очень часто слышишь в этом случае: мол, ведь все эти ограничения были не по этническому, а по религиозному принципу! Мол, крестись, и все будет в порядке! Не думаю, что надо тратить много слов,
