них, там не было того, что предлагал я, но и не было того, что предлагал капитан.
— Понимаешь.
Пояснил Цзиан.
— Мы решили, что наносить текстовую надпись, слишком длинно…, а восклицательный знак может шокировать. А такой рисунок — это вполне нейтрально и понятно.
На табличке была изображена рука, сжатая в кулак с отогнутым одним пальцем, нажимающим на кнопку. Я повертел это художество в руке, взглянул с одной стороны потом с другой….
— А что? Мне нравиться!
— Вот и хорошо. — Обрадовался Цзиан.
— Слушай Ли, а у тебя найдётся здесь красный маркер?
— Конечно, найдётся, а зачем тебе?
— Надо кое, какие пометки сделать.
Он открыл шкафчик, достал красную трубочку и подал её мне. Я повернулся и направился к выходу.
— Только не вздумай писать на дверях, он не смываемый.
Крикнул мне вслед Цзиан, видимо, что-то заподозрив.
— Что я, мальчишка, что ли?
— Думаю, что хуже.
Покинув инженерный отсек, я направился к саркофагам своей команды. Зашёл к Богдану процесс обогрева заканчивался, вот-вот должна начаться промывка. Правда, до полного завершения ещё около полутора суток. Я наклеил табличку напротив его лица. Затем отправился к Кате, в её саркофаге уже начался процесс промывки, наклеив табличку, я воровато оглянулся, потом наклонился и, высунув язык от усердия, начал писать.
Писать приходилось в обратную сторону.
Выше кулака с пальцем вывел: 'Я тебя люблю'. Посмотрел на свою работу и остался доволен результатом творчества. Всё пора на мостик, а то капитан действительно выпустит меня погулять по космосу без скафандра.
Проходя по коридору, столкнулся с Го Юин, врачом из команды Владимира Семёновича. У неё в руках была стопка табличек для наклейки на саркофаги.
— Здравствуйте Юин.
— Добрый день Сергей Васильевич.
— Куда спешите?
— Нужно расклеить эти таблички на саркофаги до того как люди начнут подниматься.
'Да-а… Что же она подумает, увидев мою надпись?'
— А…а…! Ну, тогда к Екатерине Балашовой и Богдану Ненашеву можете не заходить. Я уже наклеил.
— Спасибо вам, а то времени на всё не хватает. Приходится ещё помогать на камбузе.
На мостике присутствовал только Анатолий Петрович. Он рассматривал изображение дирижабля на большом экране. Услышав звук открывающейся двери, обернулся.
— Доброе утро Сергей Васильевич!
Я решил его скопировать.
— Доброе, доброе Анатолий Петрович, только почему вы решили, что сейчас утро?
Капитан посмотрел на меня.
— Всем нам нужно, за что-то зацепиться, вот и будем считать за точку отсчёта нашу передачу вахты. Как там Митчелл?
— Отдыхает. На смене будет через восемь часов.
— Отлично. Кажется, жизнь входит в своё русло.
Никто из нас не предполагал, насколько его слова будут далеки от действительности. Я сел за главный терминал и формально принял вахту. Капитан продолжал рассматривать объект на экране. Через некоторое время я понял, что если ещё немного так посижу, то просто засну. Делать было нечего. Ну, плелись мы со скоростью двести пятьдесят километров в секунду, в абсолютно пустом пространстве, автоматика отслеживала движение объекта, и Викинг шёл параллельным курсом. Мне нечего было делать! Похоже, капитан заметил моё состояние.
— Знаете, что Сергей Васильевич, я хочу, что бы вы помогли инженерной бригаде в подготовке челноков. А я подежурю здесь.
— Вам же нужно отдохнуть?
— Ничего. Мне нужно ещё и подумать. Я не устал, а Митчелл сменит меня. Так что жду вас завтра утром.
Я был благодарен ему, мне требовалась более деятельная работа, чем следить за полётными данными, выводимыми на терминал. Тем более, что они совершенно не менялись.
Выйдя с мостика, отправился в инженерный отсек, Цзиан обрадовано встретил меня.
— Сергей хорошо, что пришёл. Рук не хватает — почти вся моя бригада ещё в боксах.
Я был рад тому, что во мне здесь нуждаются.
— Давай говори, что делать.
Мы исползали множество отсеков, как челнока, так и корабля, снимали показания, регулировали то, что уже казалось нельзя привести в лучшее состояние, отлаживали то, что некуда уже дальше было отлаживать, в общем, убивали время как могли. Уставший и довольный я отправился на отдых.
Войдя в свою каюту, по привычке посмотрел на постель, она пустовала, в душе тоже появилась какая-то пустота. Разделся и улегся, закрыв глаза. Всё, чего я добился этим, это воспоминание о сонной Кате, сидящей на своей постели и Астре жмурящейся и сидящей рядом с ней. Это видение стояло перед моими закрытыми глазами настолько чётко, что никакой мысли о сне быть не могло. Я начал считать в уме, раз Астра, два Астра… пятнадцать Астра, представляя её прыгающей через жёрдочку. Через некоторое время Астра прыгнув, превратилась в удивительный цветок. Я сидел на нашей жёрдочке в оранжерее, рядом была Катя, мы разговаривали, целовались, и меня наполняло невыразимое счастье.
Что за звук, почему в оранжерее такие звуки? Открыл глаза. В темноте мерцал разными красками экран терминала, и раздавались звуки подъема. Жаль…, это только сон.
Следующие сутки прошли более оживленно, на вахте пришлось заняться коррекцией положения Викинга относительно дирижабля, потом помощь в инженерном отсеке. Снова пришёл в свою каюту и проспал как убитый.
Глава 11
Команда в сборе
Утром, войдя на мостик, застал Анатолия Петровича изучающим отчёты по проведенным подготовительным работам. Я поздоровался.
— Здравствуйте Сергей Васильевич, кажется, эту вахту вы проведёте не в одиночестве. Я просмотрел, состояние саркофагов наших помощников, они пусты.
Моё сердце подпрыгнуло, значит, скоро увижу Катю.
Капитан вышел, а я продолжил расчёты по наиболее выгодному положению относительно объекта. Через полтора часа дверь на мостик открылась, и вошли Богдан с Катей.
— Здравствуйте Сергей Васильевич, мы готовы приступить к своим обязанностям.
За обоих доложил Богдан.
— Здравствуйте, сони вы мои, присаживайтесь, будьте как дома.
Богдан сразу отправился к месту навигатора, а Катя сказала:
— Сергей Васильевич, можно вас попросить выйти на минутку.
Мы вышли в коридор.
Катя бросилась мне на шею.
