Роман, напряженно кусая губы, быстро пробежал взглядом несколько страниц, перелистнул на десяток вперед и остановился на том месте, где один из персонажей вел односторонний диалог с умирающей жертвой.
«Насчет зла есть множество мнений, но самое страшное зло — это не убивцы с топорами и прочие, им подобные. Это даже не такие, как мы. Теперь ты поняла это, когда они просто прошли мимо? Самое страшное зло — это равнодушие. «Не мое дело» рядовых и полное пренебрежение власть имущих…»
— Черт меня дери!.. — прошептал Роман, просмотрел страницу до конца и заглянул на следующую.
«Как там было у О`Генри?.. Он рухнул, как обвалившийся кафедральный собор! Глядя на тебя, думаю — а ведь верно схвачено!..»
Он пролистал еще несколько страниц.
«Святость здесь набрасывают, как вуаль, на безобразие своей души. Здесь все так усиленно молятся и так усиленно крестятся — крестятся теми руками, которых они никогда никому не протягивают для помощи. С чего ж вы рассчитываете на помощь Господа? Может, он следует вашему примеру? Молится самому себе и смотрит на ваши крестные знамения, никогда не снисходя до помощи. Каковы молящиеся, таков и их бог…»
Роман вернулся к списку произведений и открыл небольшую повестушку с названием «Влюбленный в тишину». На этот раз искать не понадобилось — он наткнулся на знакомые слова, сказанные лишь несколько часов назад, на первой же странице.
«…стою и думаю — какой серьезный дядя — бубнит себе чего-то!..»
— Сволочь! — хрипло прошептал Роман, и в этот момент в спальню ввалился Нечаев, мокрый, с взъерошенными волосами и порванной рубашкой. На его подбородке пламенела еще одна свежая царапина.
— Майя сожалеет, что все так вышло, — сообщил он совершенно убитым голосом. — Господи, я за все четыре года ни разу ее такой не видел. Она ж вообще не пьет никогда!
— Что случилось? — Роман не отводил зло прищуренных глаз от монитора.
— Твоя Горчакова вернулась домой в состоянии буйного помешательства. Устроила разгром у себя в кабинете, рыдала, потом заперлась в спальне и из-за двери сообщила Майе, что с этой минуты та больше у нее не работает. Та хотела узнать, что с Ритой, думала, ей плохо, даже дверь вышибла… В общем, они разругались до невозможности. Рита вызвала охрану и велела вышвырнуть Майю из дома, — Нечаев скрипнул зубами. — Точнее говоря, ее вывели из особняка, силком посадили в катер и отвезли на берег. Майка все на тебя валит… но я-то знаю, в чем тут дело.
— Ну, не удивительно, что она взбесилась — они ж почти подружки — еще с консерватории.
— Да? — Нечаев посмотрел на него не без удивления. — Я этого не знал. Что ты делаешь?
— Так, кое-что просматривал… — Роман выключил страницу и повернулся, глядя на вошедшую в комнату Майю, закутанную в купальный халат. Ее мокрые волосы торчали во все стороны, на покрасневшем и слегка опухшем лице блестели капли воды.
— Уже и за моим компьютером? — зло констатировала она, прислонившись к дверному косяку. — Вижу, вы действительно с Валеркой большие друзья. Чем развлекались — опять на досуге били друг другу морды?
— Майя! — резко сказал Валерий. Майя, фыркнув, наклонилась и потрепала его по исцарапанной щеке, но сразу же отдернула руку.
— Грозен муж, грозен, верю!
— Когда ты уезжала, Рита была дома? — спросил Роман, вставая, и в него вонзился ледяной взгляд.
— Когда меня увозили, Рита собирала вещи! — Майя подошла к кровати и навзничь повалилась на нее, фривольно болтнув в воздухе обнажившимися ногами и делая вид, что не замечает выражения лица мужа. — Что бы ты с ней ни сделал, надеюсь, она дала тебе сдачи! Она всегда пыталась дать сдачи, несмотря ни на что, потому он всегда и заводился, потому она и получала крепче, чем могла бы… пока не научилась сидеть тихо… Господи, ведь все было так хорошо, пока она на тебя не наткнулась! — Майя закрыла лицо ладонями. — С тех пор, как она тебя наняла, я ее не узнаю, — в ее голосе сквозь ярость просочилась холодная, журчащая ядом злоба. — Ритка словно обезумела. Дома почти не бывала, а ведь раньше она практически никуда не выходила…
— Где Рита держит свою машину? — Роман сунул руки в карманы брюк. — Где, Майя?
— Поди да спроси ее сам!
Валерий, взглянув на его лицо, сел на кровать, ухватил жену за плечи и легонько встряхнул.
— Где, скажи ему. Майя, это очень важно.
— Да пошли вы оба!.. — отозвалась та, не открывая глаз. — Я спать хочу, проваливайте отсюда!
— Если ты не…
— То что? — Майя приоткрыла один глаз и с презрением посмотрела на мужа. — Применишь ко мне ваши методы допроса? Ну-ну, ожидаю с нетерпением и интересом.
— Майя, недавно он спас мне жизнь, — негромко сказал Нечаев, наклоняясь ниже. — Скажи ему, где Рита держит свою чертову тачку, чтобы теперь он мог спасти свою жизнь. Ты меня поняла?
Майя посмотрела на него, приподняв тонкие брови, потом покачала головой.
— А ты все такое же дите, Валера, и врать не умеешь совершенно. Как и друзей себе выбирать… Автостоянка на Рядном спуске, в самом начале. Только ты все равно не…
Не дослушав, Роман развернулся и выбежал из спальни, в несколько прыжков проскочил гостиную и вылетел в прихожую. Обулся, схватился за ручку двери, но тут Валерий недовольно окликнул его. Роман обернулся — Нечаев протягивал ему ключи.
— Машина во дворе, — раздраженно сказал он. — Не побежишь же ты туда бегом — далековато. То, что я тебе вкатил, штука крепкая, но постарайся управиться за полчаса.
— Я ведь могу и не вернуть ее, — Роман принял ключи не без удивления. — Или побить…
— Тогда Лозинскому достанется лишь твой труп, потому что в этом случае я тебя сам убью! — мрачно пообещал Валерий. — Катись, пока я не передумал!
Майские грозы припоздали в этом году, и первая пришла в город только нынешней ночью — неожиданно, не предупреждая о себе растекающейся всюду духотой и томлением, и не замирала ночь, словно огромное существо, сделавшее глубокий-глубокий вдох и выжидающее подходящий момент для выдоха. Никаких прелюдий — просто сразу налетел ветер и затанцевал в обнимку со старыми липами и березами, и деревья то послушно клонились, подчиняясь его воле и заданному ритму, то начинали негодующе мотаться из стороны в сторону, словно строптивицы, уворачивающиеся от неугодных объятий, и громко шелестели листья, и невидимые пальцы безжалостно обрывали черемуховый цвет в парке и скверах, и он летел по ветру белой вьюгой и пропадал в пляшущих волнах Аркудово, бьющихся о причалы и силящихся добраться до катеров и лодок. Небо от края до края с шипением раскалывали ветвящиеся молнии, и холодный синий огонь вспыхивал в куполах церквей, и стремительно пробегал по золотистым шпилям, и храмы, казалось, стали выше и нахмурились, грозно взирая на ночной город вокруг. То и дело раздавался оглушительный грохот, но до сих пор ни единой капли воды не упало вниз, и напрасно отчаянно мотались в пахнущем озоном воздухе истомившиеся по влаге листья, похожие на умоляюще тянущиеся к небу зеленые ладошки, — толстобрюхие тучи медленно плыли над городом, как-то мучительно погромыхивая, и все никак не могли разродиться долгожданным ливнем. Лишь немногие бродили во тьме под этой грозой, и одному из них в шипении и призрачных голубоватых вспышках чудилось что-то зловещее.
— Маргарита Алексеевна, может, повремените с поездкой? Погода какая — еле добрались до берега.
— Нет, все в порядке. Оставляйте катер и отправляйтесь домой. Я вернусь через несколько дней, так что вы пока можете отдыхать.
Человек покачал головой, глядя на сидящую в «купере» фигурку.
— Ну, хотя бы, давайте я вас отвезу.
— Не стоит, — ответила девушка, вставляя ключ в скважину замка зажигания, положила ладони на
