парень, свалившийся на пол в трамвайном салоне в ту ночь, когда Роман возвращался домой. Тот, кому он помог тогда подняться и выйти на остановку, тот, который, когда Роман предложил вызвать «скорую», умчался так, будто за ним гнались демоны. Конечно, ему было не до «скорой». Он торопился к своей книге. Он хотел успеть написать следующую главу.
…Получается, что меня он знает?
…Думаю, да. И, наверное, не с худшей стороны.
Савицкий неожиданно засмеялся — сначала тихо, потом все громче и громче — да так, что снова повалился на кровать. Чудовище, превратившее его жизнь в кошмар, весьма своеобразно пытается выказать свою благодарность. Увидело, узнало и умилилось. Дало отсрочку и сделало главным героем, отчего все повествование полетело кувырком — ведь изначально оно все рассчитало на Спирина, сведя все нити сюжета к нему. Царский подарок, Денис или кто ты там, царский! Из «книги» не отпустил, но дал пожить и даже охранял… да вот только взбесился, когда он закрутил с его сестрой. Что это — братская ревность? Нет, чушь собачья! Разве это может ревновать?
— Что случилось?! — испуганно спросила Рита, выскакивая из ванной с охапкой каких-то флакончиков и баночек в руках, и Роман перестал смеяться, сел и покачал головой.
— Ничего. Просто я понял, почему еще жив.
Рита уронила флакончики на кровать, села и вопросительно посмотрела на него.
— Рит, я бы не хотел тебя пугать…
— Ты всерьез полагаешь, что меня еще чем-то можно напугать? — она криво улыбнулась. — Есть только одно, что… — Рита прикусила губу, потом сдернула с головы полотенце, встряхнула мокрыми волосами, и в сине-зеленом под веками суматошно замелькало нечто нетерпеливое, почти кричащее: «Давай, давай, рассказывай!» — и противиться этому было бессмысленно. Он вкратце рассказал ей свои догадки, а также то, что Денис говорил ему возле Тарасовки, и Рита несколько минут сидела молча, потом глухо сказала:
— Я не находила в его квартире никаких женских свитеров. Но в ванне определенно что-то жгли. Если это так… зачем ему избавляться от него, если он…
— Возможно, он все-таки надеялся, что выживет, — Роман пожал плечами. — Ведь до конца книги было так далеко… Закончил главу, все спрятал, обставился, будто ограбление… и только потом, наверное, хотел вызвать «скорую», а сил уже не хватило. Хватило лишь на то, чтобы кричать… Соседи слышали, но никто не отреагировал.
— Это ведь была не первая книга, — Рита прижала ладонь к губам. — Он… получается он… то и дело… а потом об этом…
— Возможно. Тем более, что, судя по твоему рассказу, убивать он начал очень давно… Ты говорила, Денис часто уезжал. Уж не за этим ли? Если бы он все проделывал в Аркудинске, это было бы слишком рискованно для него.
Рита сникла, тщательно разглаживая на коленях свой цветочный халатик.
— Господи, почему он родился? — шепнула она. — Зачем мы оба родились?
— Зачем ты все это принесла? — Роман кивнул на флакончики, после чего театрально болезненно поморщился, решив, что внимание девушки нужно спешно переключить на что-нибудь другое. Ему нужно было думать, но когда думаешь и утешаешь одновременно, получаются не думы, а черт знает что! А когда она так сникала, не утешать ее было невозможно. «Раскис я что-то, — раздраженно подумал Савицкий. — Жить, возможно, всего ничего осталось, нужны активные бесстрастные действия, а меня постоянно сносит на сентиментальности! Может, сказать ей, чтоб катилась в другую комнату? Не могу я на нее смотреть постоянно!»
— Ах, да! — спохватилась Рита. — Ты ложись… сейчас я сделаю так, что станет лучше… ложись на живот, как лежал… — она осторожно, но настойчиво потянула его за плечи, и Роман покорно снова уткнулся лицом в подушку.
— А ты там ничего не натворишь, пока я не смотрю?
— Не бойся, это не больно.
Он хмыкнул. Рита позади чем-то зашуршала, и Романа окутала приятная, чуть дурманящая смесь ароматов сандала, можжевельника, корицы, мелиссы и чего-то еще. Мягкие ладони легли ему на спину и принялись умело растирать, прокатывая по телу волны расслабляющего тепла, и эти волны смывали прочь и боль, и усталость, и нервное напряжение последних дней — и даже скорбь чуть-чуть отступила в сторонку. Иногда эти ладони исчезали, и кожи касались лишь кончики Ритиных пальцев, пробегая от поясницы к затылку и обратно — щекочуще-игривые прикосновения, оказавшиеся необыкновенно приятными, а потом вновь возвращались ладони, и за ними тянулось ароматное тепло, и Роману начало чудиться, что он растворяется в этих щекочуще-оглаживающих прикосновениях. Он блаженно улыбнулся в подушку, потом повернул голову и взглянул на Риту, сейчас выглядевшую необыкновенно сосредоточенной, словно хирург, проводящий сложную операцию.
— Так о чем твоя книга, Рита?
— Об одном человеке, — чуть недовольно сказала она, не отрываясь от процедуры, плеснула на ладонь из широкогорлого флакончика, и Романа с головой накрыла гераневая волна. — В детстве он сжег заживо своих школьных недругов в старом доме, но перед этим в этом же доме нашел письма, о которых я тебе уже рассказывала. Никто его не заподозрил, он вырос, стал военным инженером, потом потерял работу, много чего перепробовал, а потом пошел в киллеры
— Какая резкая переквалификация! — заметил Роман, и Рита ущипнула его.
— Не перебивай, раз спросил! Ну, так вот, с этой профессией ему тоже не повезло, неважным оказался киллером — то его кинут, то задание не выполнит, то все принимаются за ним гоняться. И вот однажды его все-таки догнали, подстрелили, он уже, вроде как, умирает и оказывается в том самом сожженном доме, но теперь этот дом наполнен призраками людей, которые, так или иначе, погибли из-за тех писем. Письма он, кстати, сохранил. И эти призраки предложили ему работу — убить тех людей, которые написали доносы, а если они уже мертвы, то убить одного из их ближайших родственников.
— Кровожадные, однако, призраки! А чего ж они сами не отомстили?
— Они не могли, потому что… Ну, не могли и все! Они сами заключили сделку с кое-кем из темной стороны, что если дадут ему по одной жизни каждый, то он освободит их от заточения в этом городе, и призраки отправятся, куда им вздумается.
— И каков же был гонорар? — спросил Савицкий, старательно убирая насмешку из своего голоса.
— Они пообещали ему жизнь. Он, видишь ли, дико боялся смерти. Призраки пообещали, что он еще проживет столько лет, сколько прожили они все вместе, когда были людьми. Еще пообещали ему, разумеется, достаток и выполнение одного любого желания, но все это, конечно, по окончании работы. И он согласился.
— Что ж, его можно понять. И, значит твой веселый парень с моей фамилией, вернее, изначально с фамилией Спирин вооружился, разыскал требуемых жертв и принялся тщательно выполнять заказ?
— Да. Только призраки поставили условие — убийства не должны быть похожи одно на другое. Обязательно разные орудия, разные способы.
— Зачем?
— Ну… так интересней.
— Чудно просто!
— Не перебивай! — Рита легко шлепнула его по спине, но тотчас же виновато погладила ушибленное место. — В общем, он их постепенно находит, а жертвы, все как на подбор, оказываются редкими сволочами, и вскоре он втягивается и даже начинает ощущать себя неким праведным мстителем за несправедливо погубленные жизни. Но тут возникает проблема…
— И ее зовут Рита, — безошибочно предположил Роман, щурясь от удовольствия. — И она, конечно же, родственница одного из покойных доносчиков.
— Да. К тому же, она замужем за родственником другого покойного доносчика — крупным бизнесменом, проворачивающим различные темные делишки… в общем, местным мафиозием.
— Это Гельцер-то мафиози?! — не удержался Роман и получил еще один шлепок. — Все, не буду больше.
