котором мы живем, внезапно представляется как контраст миру Божьему: «У элемента (монады) нет ничего, что контролировало бы его, бог и Отец полноты властвует над непорочностью, существуя в незапятнанном свете, которого не в состоянии выдержать ничей взгляд» [1103] . Отец абсолютно свят, Он никоим образом не запятнан миром богов, времени, потребностей, ограничений, многообразия, измерения, чувственности и языка.
Это неизмеримый свет, незапятнанный, святой и чистый; он неописуем и совершенен в непорочности: ни в совершенстве, ни в блаженстве, ни в божественности; безгранично превосходя их. Он не телесный, он не бестелесный, он ни большой, ни маленький, он не поддается количественному определению, он — не сотворен. На самом деле никто не может думать о нем. Он — не что-то среди реально существующего; он — нечто неизмеримо высшее: (однако) он даже не как бы «превосходящий»; точнее, его истинные качества не должны быть причастными к вечным зонам*… [1104]
Важным элементом гностической совокупности знаний является история (греч. мютос, миф) вырождения, повествуемая самыми разными способами. История доходит до представления о том, что Непостижимый Бог проявляется во второй божественной личности, эти двое — в третьей и так далее. Таким образом, в (апокрифической) Тайной Книге ИоаннаМаль происходит от Отца. Мать, называемая Барбело, — это совершенная сила. Она, в свою очередь, рождает свои собственные эманации. Все эманации вместе образуют полноту (плерома) Невидимого.
Драматичный момент для эманаций наступает, когда один из «потомков» производит самостоятельную эманацию. В Тайной Книге Иоанна мы читаем: «Теперь наша сестра, Мудрость, поскольку она является эоном, придумала мысль, исходящую от нее самой» [1105] . Она сделала это по собственному почину, обособленно от Полноты: «Она захотела явить в себе образ без воли Духа и без согласия своего супруга», т. е. непорочного мужского Духа [1106] . Эта самовольная эманация представляет собой, насколько нам это известно, сотворение змееподобного чудовища с ликом льва и глазами, мерцающими, как вспышки молнии. Затем Мудрость продолжала извергать своих отпрысков. Вот таким образом творение отдалило себя от Полноты Бога и вверглось в отчуждение: темноту, безумие, невежество, вожделение, гнев, зависть к божественному рангу, злобу. Бесстыдный и невежественный, отступнический мир распространяет себя [1107] .
Те, кто достигает знания, «знают, откуда они приходят и куда пойдут; они знают это подобно человеку, который был отравлен и вылечился от отравления: придя в себя, он велел себе отдыхать» [1108] . Итак, теперь, при пробуждении, к разочарованию и чувству отчужденности добавляется третий элемент: элемент возвращения, начало спасения. Мудрость раскаивается в своей «ошибке», наказывает себя и громко рыдает. Незримый Святой Дух слышит ее молитву, посылает Сына, который вкладывает в нее душу как божественную силу, — запрятанную в ней так глубоко, что Тьма не может коснуться ее [1109] . Отец посылает свой Свет и свою Мудрость во Тьму, «добрый Дух, его великое Сострадание» [1110] , Жизнь миру.
Впечатляющие рассказы, повествующие о Мудрости, которая проходит через все круги небес и опускается в глубину хаоса, в поисках места обитания среди людей, горячо желая вернуть своих детей Свету. В Поэме об Освобождении она трижды спускается в полнейшую тьму, чтобы проникнуть в самую глубину темницы, — на третий раз она пробуждает человеческого сына от глубокого сна и рыдает. Обливаясь горькими слезами, она вытирает их и спрашивает:
«Кто призывает мое имя? И откуда пришла ко мне надежда, когда я нахожусь в оковах темницы [1111] ?» И совершенная Промыслительность Всего отвечает:
Это я, которая есть промыслительность незапятнанного света;
Это я, которая есть разум непорочного духа,
И я, которая ведет тебя в обитель славы.
Восстань! Помни, что ты — личность, которая прислушалась;
Следуй своим корням, которыми являюсь я, преисполненная жалости; Остерегайся ангелов оскудения
И демонов хаоса, и всех тех, кто обвивается вокруг тебя;
И бодрствуй, (теперь, когда ты пришла) от небесного сна И без облачений глубин ада [1112] .
Пробудившись для знания, гностик познает реальность такой, какая она есть: как Полноту, происходящую из Непознаваемого. Именно к этой полноте истинного Всего возвращается гностик. Когда гностик соприкасается со Светом, вложенным в его душу, и полностью отождествляется с ним, он снова возвращается в место, откуда пришел: к Отцу, который сам является местом вечного покоя, от которого произошли все миры (времена и вселенные). Здесь все обретает покой. Здесь познавший обретает себя в Сыне, который полностью покоится в Отце. «Именно в единстве все соберутся, и познанием очистятся они от разобщенности в единство, поглотив, словно огнем, в себе вещество, и тьму — светом, и смерть — жизнью» [1113] .
«Когда человек придет к познанию себя и Бога, который выше истины, он будет спасен и увенчан неувядаемым венцом» [1114] . После всего того, что было сказано выше, это утверждение гностиков понятно: свет, который, находясь в душе, составляет самую суть человека, пребывает в подобающем месте, когда дышит Полнотой и живет Отцом. В этот момент душа в своем самосознании и Отец, который познает себя в Сыне, образуют одно целое. Душа разделяет знание, которым Отец знает Сына. Все маленькие дети разделяют знание этой любви. Именно им «принадлежит знание Отца. Когда они были укреплены (духом), они научились узнавать черты лица Отца. Они знали, и их знали; их возвеличивали, и они возвеличивали» [1115] . Они вернулись в свой дом совершенными. «Они покоятся в том, кто покоится сам, не вступая в конфликты, не поддаваясь искушению поискам истины. Они — сами по себе истина: и Отец в них, и они в Отце, будучи совершенными и неделимыми в истинном благе» [1116] . Они лицом к лицу разделяют близость Отца: «Им принадлежит его голова, как место отдохновения, они находят опору в близости к нему. Так сказать, лобзанием они достигают причастности к его лицу» [1117] .
Заключение. В гностицизме духовность проявляется как процесс пробуждения. Поразителен резкий контраст между миром, который отчужден от Бога и является нашим обычным миром, и реальностью, в том виде, в каком она исходит от Бога. Эта божественная реальность никоим образом не смешивается с Тьмой. Духовный путь состоит в освобождении Света, который пребывает в нас и составляет нашу истинную суть, так что она возвращается к своему законному Месту — «дыханию вместе» с реальностью (Полнота: плерома), исходящей от Бога.
Библиография
Couliano I.,
DeutschN.,
Gruenwald L.,
