сформировать в себе представление об этом другом. Однако лицо появляется только тогда, когда другой прорывается из этого представления. Этот прорыв я могу лишь принять. Допустить крах моего представления означает «принять другого, превышая возможности “Я'» [1933] . Лицо помогает мне в этом, ибо «лицо присутствует в своем отказе от ограничений. В этом смысле оно не может быть постигнуто или охвачено. Его не видят и к нему не прикасаются, поскольку при зрительном или осязательном восприятии идентичность “Я” развертывает инакость (alteriteit) объекта, который становится как раз содержанием» [1934] . Другой превосходит мою способность постигнуть его. Только отношение к тому, что превышает мою способность постижения, есть «приветливое принятие» [1935] .
Так как непосредственные отношения повторяются и сохраняются в памяти, «Ты» отступает. Оно представляется обособленно от его непосредственного воздействия на других. Поэтому местоимение «ты» возникает как выражение реальности, которая стала независимой по отношению к «Я». Также и «Я» постепенно приобретает собственную форму и очертание. Оно ощущает себя во всех исходящих движениях как независимая реалость. Отношения как усиливаются, так и ослабевают: через эти изменения «Я» спонтанно ощущает себя как «постоянного партнера» [1936] . Этот постоянный партнер отделяет себя от связи с «Ты». Эта отделенная личность вступает в отношения с собой и овладевает собой: она ориентирует себя на себя. Это отделенное, редуцированное и ориентированное на себя «Я» провозглашает себя носителем ощущений встречи. В результате эти ощущения преображаются: они соотносятся с «Я». Отделенный, редуцированный, ориентированный на себя субъект провозглашает «Ты», которое удалилось в свою собственную сферу, чтобы стать объектом ориентированных на себя ощущений. Таково установление
мира «Оно». При этом установлении мира Оно посредством ориентированного на себя «Я» образуется основное слово «Я-Оно» [1937] . Теперь из этого отношения происходит дальнейшее построение мира Оно в виде разнообразия вещей, которые соединяются в себе и соотносятся друг с другом по структуре. Мы подробно рассмотрим ряд моментов, касающихся словесной пары «Я-Оно».
Неопределенность «Ты». В момент своего завершения скульптура, которую скульптор претворяет в реальность в процессе ваяния, максимально присутствует, но одновременно максимально неизменна: она приобрела особую форму, особый вес и особый цвет. Следовательно, отношение «Я-Оно» неопределенно: с одной стороны, «Оно» освобождает «Ты» в его несводимой форме, но, с другой, «Оно» также «связывает» это «Ты» и «изгоняет его в сферу противопоставленности» [1938] . С одной стороны, событие отношений — это событие реализации: «Я» и «Ты» обретают форму через свое отношение друг к другу; с другой стороны, именно это влечет за собой утрату актуальности: «Я» и «Ты» через свое отношение друг к другу приобретают эту конкретную форму. «Актуализация в одном смысле влечет утрату актуальности в другом» [1939] .
ФиксацияРешающее изменение отношений между человеком и миром происходит, когда после завершения события встречи «Я» устанавливает тождество с де-актуализацией события отношений. Тогда принимается за реальное событие и изолируется сторона «Я-Оно» этого события. Сущностное изменение заключается в том, что «Я» «примиряется с миром «Оно» как с чем-то, что нужно ощутить и использовать, и удерживает то, что привязано к нему, вместо того, чтобы освободить его, наблюдает за ним вместо того, чтобы просто учитывать его, и, вместо того, чтобы принимать его, использует его» [1940] . То, что скорее превратилось в «Оно» (произведение искусства, образец, концепция, jчувство, социальная условность), нежели вступило в отношение со своим ис-
Iтоком (живая фигура, конкретная жизнь, действующая идея, личность по от-
|ношению ко мне), изолируется, отделяется и рассматривается как реальная
вещь. «Я», которое в самоосвоении идентифицирует себя с ощущениями встречи, определяет себя в противопоставлении к не-себе. Это самоопределение jв противопоставлении является ipso facto актом отграничения этого другого
I «Я». Другому навязывается модель интерпретации усвоенного опыта. Таким об-
1разом, это самоопределение «в противопоставлении» одновременно является
«овладением» [1941] . Посредством отделения себя и овладевания «Я» выстраивает для себя «деятельную индивидуальность», но не обретает «субстанции» [1942] .
Наоборот, в той степени, в какой «Я» отождествляет себя с «отделением себя» и «овладеванием», оно фактически еще полнее деактуализирует себя [1943] и превращается в именно-такое-бытие (отделение себя) и именно в тип бытия, характеризуемый «присвоением» (овладением) [1944] . В мире «Оно» это отчуждение становится видимым, когда отделенный и изолированный объект разделяется на части, которые впоследствии соединяются и соотносятся друг с другом по-новому. В результате этой манипуляции контакт между «Я» и «миром» утрачивается навсегда. «Я» определяет и ограничивает себя в рамках своей собственной диалектики «отделения» и «овладения».
Причинность. Мир в своей самоизоляции распадается на неограниченное количество частей, которые взаимосвязаны друг с другом односторонним образом. Именно эта односторонняя соотнесенность друг с другом и воздействие друг на друга выражаются в понятии «причинность». Причинность оказывается формирующим принципом мира «Оно» как такового: «В мире “Оно” причинность удерживает неограниченную власть» [1945] . Это означает не только то, что в мире «Оно» нет ничего, что выпадает из этого закона одностороннего воздействия, но, главным образом, то, что отношения в мире «Оно» сами по себе сущностно определяются законом причинности. Когда принцип причинности постулируется как принцип мира «Оно», тогда по этому самому принципу задается безудержная автономность этого мира, «деспотизм распространения “Оно”» [1946] .
Абсолютизация причинности. В «нашем веке» [1947] причинность, универсально действующая между различными элементами и в рамках отдельных элементов, абсолютизируется. Впредь мир «Оно» управляется уже не фактически необходимой причинностью, а императивно постулированной необходимой причинностью. Эта двойная необходимость превращает мир в судьбу, в «неизбежный процесс» [1948] . Это принимает различите формы: эволюционизм, бихеворизм, диалектический материализм, культурный пессимизм. Но «все дело в том, что человек всегда вовлекается в неотвратимый процесс, которому он не может сопротивляться» [1949] . Детерминизм просто объявляет эту ситуацию законом. «Кто бы ни был побежден миром “Оно”, он вынужден рассматривать догму о неизбежном конце (afloop) как истину, которая расчищает непроходимый лес». В действительности эта догма лишь еще больше приводит его к рабской зависимости от мира «Оно» [1950] .
Неопределенность обычных отношений «Я-Оно» предлагает две возможности. Либо «Я» идентифицирует себя, по завершении события встречи, с нижней стороной своего становления через свое отношение к «Ты». Посредством этой идентификации соотнесенная с «Я» сторона отделяется от прошедшего события встречи и утверждает себя: основное слово — «Я-Оно». Либо обновляется первоначальное сплетение основного слова «Я-Ты» с основным словом «Я-Оно». В этом случае процесс становления «Я» через его отношение к «Ты» может быть опосредован самой своей сущностью — взаимодействием между «Я» и «Ты». Таким образом, «Ты» может опять представить себя в «Оно» и вернуть его к жизни, точно так же, как «Я» может вновь осуществить свое становление через мое отношение к «Ты», которое релятивизи- рует свой эгоизм. Когда личность выбирает второй путь, она может созреть до совершенного отношения, до мистицизма «Я» и «Ты». Мы можем различить следующие этапы.
