одна сломается». И дает нам две папиросы. Гриша благодарит. Заворачивает тут же папиросы в кусок газеты и толкает меня в бок: «Ну, — говорит, — идем скорей репетировать!»
Вы считаете, ребята, сколько раз на протяжении десяти минут мне пришлось удивляться?
— Так вот… — продолжал рассказчик. — Выходим мы на спортплощадку. Гриша — к парню. Вынимает две папиросы. «Пожалуйста, — говорит, кури на здоровье. Только не на площадке кури, а вон там, у заборчика». Парень говорит: «Спасибо! Я немножко посижу. Сильно играют! Красота!» А сам даже не смотрит на нас, — до того увлекся. Когда мяч над сеткой свечой поднимают, для того чтобы как следует «погасить», парень на скамейке подпрыгивает и руки у него тянутся, — так бы сам и хлопнул. Типичный болельщик!
«Сиди, — говорит Буданцев, — сколько хочешь! А мы с приятелем пойдем на брусьях подзаймемся. На днях в Москву едем на соревнование». — «Неужели в Москву?» — удивленно спрашивает парень. «Ну да! — отвечает Гриша важно. — Раз мы выиграли первенство по городу, — теперь в Москву. Вот хотим с приятелем потренироваться, чтобы в форме быть». — «Правильно! — говорит парень. — «Вклейте» московским школьникам!» — «Обыграем! — отвечает Гриша и толкает меня в бок: — Наша школа такие, брат, рекорды держит! Три чемпиона Ленинграда по разным видам спорта! Ого! Если бы ты у нас учился, — тоже, наверно, стал бы чемпионом. Я вижу, — крепкий парень! Мускулы у тебя, видать, здоровые?» — «Ничего. Малость имею!» — отвечает самодовольно парень и предлагает нам пощупать мускулатуру. Мы оба щупаем. А Гриша восторгается: «Ах, какая сила! Вот это да! Гимнаст или боксер?» — спрашивает он парня. «Всё могу! — говорит хвастливо парень. — В баскет тоже играю… Плаваю всевозможными стилями. Факт!» — «Это хорошо! — одобряет Гриша. — В нашей школе, между прочим, с будущего года хотят бассейн оборудовать». — «Да? — вздыхает парень и с сожалением добавляет: — А вот мне заниматься негде. Да и какое занятие без тренера!» — «Без тренера — это ерунда! — поддерживает Гриша. — Нам с приятелем подвезло: преподаватель нашей школы — мастер спорта. Ну, ладно, разговоры разговорами, а дело делом…» И он опять толкает меня в бок: «Пошли на тренировку!»
Вот мы с Буданцевым снова идем через всю спортплощадку, но уже по направлению к зданию школы, и я спрашиваю Гришу: «Куда теперь?» — «Конечно к преподавателю физкультуры — Ивану Степанычу!» — говорит Гриша. «Зачем же к Ивану Степанычу?» — удивляюсь я, совершенно сбитый с толку. «А ты не понимаешь?» — «Ничего не понимаю!»
На наше счастье, преподаватель физкультуры идет навстречу. Буданцев его останавливает: «Я к вам, Иван Степаныч, с большой просьбой. У меня есть знакомый парень. Хороший парень! Физически здорово сильный. Но вот уже второй год не учится в школе, бездельничает и курит. Такая досада! Если бы его к спорту приучить, я думаю, из парня вышел бы толк!» — «Ладно! — говорит Иван Степаныч. — Приведи его как-нибудь». — «Да он здесь, — отвечает Гриша. — Вон там на скамейке сидит — «болеет». — «Хорошо! — говорит Иван Степаныч. — Я сейчас ребятам спортинвентарь выдам и потолкую с твоим парнем».
Тут я последний раз удивился. Удивился хитрости Буданцева. Тогда она была для меня новинкой. Это мы с вами только теперь знаем, на какие хитроумные уловки способен наш начальник штаба. Вас, конечно, ребята, интересует: что из этого получилось? А получилось очень хорошо. Подшефного Грише парня — Виктора Гуляева — по рекомендации Ивана Степаныча приняли в школу. Стал хорошо учиться. Курить бросил. Ну, а физкультурник… Сами знаете какой! Недаром штаб отряда назначил его инструктором спорта. Так вот, ребята: если Гуляева исключить сейчас из отряда, он может снова стать таким, как был, и немногим отличаться от известного вам Боцмана. Разве можно! Мы сейчас хотим попробовать применить такой же способ к Миньке и Котьке… Опять же с участием Ивана Степаныча. Может, и тут номер пройдет… Тсс!.. Не выдавайте меня! — закончил рассказчик, увидев, что сам виновник происшествия — Виктор Гуляев подходит к ним.
— Что скажешь, Витюша? — дружески похлопал он Гуляева по плечу. — Как дела? Я вижу, ты чем-то очень доволен?
Виктор и в самом деле имел весьма важный и торжественный вид. Он только что побывал на квартире у Буданцева и получил назначение организовать на пустыре между двумя домами зимний каток для всех ребят из соседних домов. Это культкомиссия, при энергичном содействии Ивана Никаноровича, получила в райисполкоме разрешение воспользоваться пустырем по своему усмотрению. Место было запущенное, и тимуровцам предстояло приложить немало усилий. Но сознание, что будет «свой» каток, радовало всех. Наступила самая настоящая морозная зима. Никто не знал, насколько ее хватит в этом капризном и изменчивом ленинградском климате, и потому был дорог каждый день.
Куда привели розыски
«Где же картина, которая когда-то хранилась в этюднике? Как ее искать? С чего начать поиски?» — вот мысль, которая не давала покоя Игорю Бунчуку и его помощнику Коле Демину.
Прежде всего было решено повидаться с Авдотьей Семеновной. Как-никак, а она была для старика художника одним из самых близких людей. Досадно, что Аня Баранова из-за болезни не может сходить вместе с ними к этой женщине. Ждать, когда поправится девочка? Нет, не такой характер у Демина и Бунчука!
Узнав номер квартиры, они отправились к Авдотье Семеновне.
Их встретила пожилая женщина, одетая в стеганый синий ватник, с белой косынкой на седеющих волосах. На ее простом, заметно тронутом морщинами лице появилось выражение удивления и любопытства, когда она узнала о цели прихода нежданных посетителей.
— А зачем это вам, голубчики, понадобилось знать? — пытливо и строго спросила она. — История давняя. Быльем поросла…
В дверь постучали, вызывая Авдотью Семеновну.
— А ну, посидите… — сказала она ребятам и вышла из комнаты, оставив дверь в прихожую открытой.
— Картина у нее! — шепнул таинственно Демин. — Ясно!
— Брось! Почему ты думаешь? — так же таинственно зашептал Игорь.
— Факт! Она недовольна, что мы пришли. Сердится!
— Сказал! Может, у нее зубы болят…
Оба они уже шныряли по стенкам глазами: не висит ли где-нибудь «Зимняя канавка»?
Авдотья Семеновна вернулась и повторила свой вопрос.
Тимуровские сыщики были подготовлены к разным вопросам и ничуть не смутились.
— Картина известного художника… — начал Игорь.
— Куинджи! — многозначительно вставил Демин.
— Вот именно — Куинджи, — подчеркнул Игорь, — представляет большую ценность для советского общества…
Эта фраза была заранее им заготовлена, и он с удовольствием выделил ее, как наиболее важную. Дальше было задумано сказать, что предметы искусства являются достоянием народа, но тут Игорь сбился, потерял свой серьезный официальный тон и сказал просто:
— Понимаете, Авдотья Семеновна… Картина должна висеть в музее. Правильно? А тут, может, она валяется где в неизвестности… Портится, и все такое… Куда это годится?!
Строгое выражение на лице у Авдотьи Семеновны смягчилось.
— А вы кто, ребята? Юные художники, что спросила она уже более приветливым тоном.
— Мы тимуровцы! — сказал Демин.
— Из знаменитого отряда наследников Тимура, — с гордостью заметил Игорь.
— Ах, вот как! Ну-ну! — покачала головой Авдотья Семеновна.
Было непонятно, знает ли она, кто такие тимуровцы, или нет. Но объяснять было долго, и поэтому Игорь спросил, не известно ли Авдотье Семеновне, куда делось имущество старого художника.
— А кто его знает, ребятушки! Тут в блокаду управдомом была Галина Алексеевна Москвина. Она, поди, должна знать.
— Так… Некто Москвина… — сказал Игорь и, достав блокнот, записал фамилию, имя и отчество.
