просто так уже не проснется. Его внутренние раны шаман подлатал, но начавшаяся лихорадка может его убить, и помочь ему сейчас можешь только ты.
– Я – и у девушки от удивления открылся рот, и широко распахнулись темно-синие глаза, – но как я могу ему помочь. Я только и могу, что промыть его раны и все.
– Раны ранами, но его дух находится в ярости, потому что из него сдали раба и если его сейчас не успокоить, то он умрет просто во сне от охватившего его безумства. И чтобы успокоить его дух ему нужно женское тепло, тепло твоего тела.
– Но…, – и тут девушка поняла, про что говорит старик и, замолчала, покрывшись красным румянцем, и опустила голову. Старик, подойдя к девушке, обнял ее и прижал к себе.
– Я, понимая тебе, и знаю, о чем ты сейчас думаешь. Но поверь мне, для тебя будет гораздо лучше, если ты узнаешь первый раз ласку от парня, чем от орка.
Девушка захотела вырваться из рук старика, но, несмотря на их дряхлость, он крепко держал ее.
– Я, понимая тебе, – повторил он, – но у тебя больше не осталось выбора. Пойми ты красивая девушка, и то, что этого еще не заметили, для тебя эта большая удача, но как только какой-нибудь орк это увидит, он тут же потянет тебя в свой шатер. А если еще узнает, что ты невинна, то вытворит с тобой такое, что тебе жить после этого не захочется. И ты тогда будешь жалеть о том, что первый кто тебя коснулся, это был гнусный орк, а не твой любимый парень. – Девушка, вся, сотрясаясь в рыдании, прижалась к груди старика, стараясь заглушить свой плач. – Я понимаю, тебе страшно, и ты боишься, но подумай об этом и реши, что для тебя важнее. Испытать первую ласку от этого парня, которого ты можешь спасти или умереть после встречи с орком.
Девушка поплакала еще какое-то время, после чего всхлипы стали затихать, и она оторвала голову от мокрой груди старика и сквозь слезы дрожащими губами сказала.
– Я помогу ему, и я это сделаю это ради него и ради себя. Только…
– Не беспокойся на счет меня, я не буду тебе мешать. Я сяду в самый дальний угол шатра, чтобы не смущать тебя.
Старик помог тебе девушке промыть раны парня, после чего она, перевязав его голову, осталась у лежанки Андрея, а старик, шурша своими ногами, поплелся в дальний темный угол, где устроился на ночлег.
Мелена, подошла к раненому, который весь метался во сне, хрипел и постоянно что-то повторял. Его тело крутило из стороны в сторону, руки судорожно разжимались и сжимались. Ей даже удалось разобрать, что он говорит, Марана или Малина, ей даже слышалось ее собственное имя. Она поняла, что он завет какую-то девушку, чье имя так похоже на нее. Она осторожно коснулась рядом лежащей руки, которая дернулась от прикосновения. Но Мелена, продолжив движение вдоль израненной руки, своей маленькой ладошкой стала вносить спокойствие в бурлящую в теле кровь, и она стала успокаиваться. Нежно дотронувшись до потрескавшихся губ, которые раскрылись от нежного прикосновения, она приблизилась ближе к телу парня. Она сидела, не зная с чего начать, продолжая нежно касаться дергающегося тела. Потом, все же решившись, она осторожно коснулось свои губами мужских. Солоноватый привкус, оставшийся на губах от следов крови, обжигал уста Мелены. Ей самой еще никогда не приходилось целовать мужчину, и это был ее первый настоящий поцелуй, который она представляла совсем иначе. После нескольких секунд, тело Андрея перестала лихорадить и его губы прильнули к маленьким губкам девушки. Не ожидавшая подобной реакции, она отпрянула от ложа, отскочив на несколько шагов назад.
Глядя на него, она видела, как его грудь шумно вздымалось, сердце бешено билось, готовая вырваться из груди, его щеки и шею залил красный румянец, который выделялся даже в свете почти потухших углей. Она думала, что парень решил воспользоваться ее невинностью и просто притворялся, и хотела уже развернуться и уйти. Но, видя, как он снова застонал, и его начало скручивать лихорадка, она поняла что ошибается. Что ее тепло, действительно заглушает опутывающую паутину безумства. Она стала стыдить себя за непотребные мысли, которая она посылала и старцу и незнакомому парню, но, теперь, видя, что старик оказался прав, она стала себя ускакивать.
Не зная как вновь подступиться, она заставила себя успокоиться, унять свой страх, который ее охватил от ожидания близости. Успокоив сердце, она сбросила с себя свою накидку, и, оставшись обнаженной, и, стыдясь сама своего нагого тела, быстро забралось под толстую шкуру, укрывавшую тело Андрея. Как только она прижалось к теплому обнаженному торсу, спасаясь от начавшего щипать ее холода, она чувствовала, как внутри нее начинает разливаться спокойствие, а лихорадочное напряжение молодого мужчины начинает спадать. И мышцы, которые были напряжены до предела, готовые вывернуть тело наизнанку, стали расслабляться. Всмотревшись в исчерченное лицо шрамами, она пыталась рассмотреть хоть какие-то знакомые черточки своего любимого Марака. Но она видела только заострившееся лицо с прорезавшимися скулами и туго-обтянутой кожей. Но как ни странно от вида незнакомого и изможденного лика, который испил уже не одну горькую чаша, она испытала какую-то теплоту, исходящую от большого тела. И эта теплота и близость мужчины вызвала в ней нарастающею волну желания, стать ближе с этим парнем, даже, несмотря на то, что видит его только второй раз. Волна желания, зародившаяся где-то внизу, стала подниматься все выше, заполняя все ее тело, и Мелена, ощутила, как пылкий жар овладевает ею. Она потянулось своими тонкими губками к томящим ее желание мужским устам. И коснувшись их, она ощутила такой же горький вкус, и как прошлый раз. Плотные губы потянулись навстречу, заставляя ощутить пьянящее желание, вдруг охватившее все ее тело. Его руки словно ожили и заскользили по ней как по знакомым контурам, и он все время продолжал повторять одно и то же имя. И сквозь затуманившийся разум, ей казалось, что парень постоянно повторяет ее имя. И после чего, в охватившем ее исступлении, она вся отдалось в сладкие объятия, захлестнувшие ее.
***
Вспоминая эту первую ночь, которую она провела с Андреем, как его назвал старик, она покрылась розовым румянцем, выдавшим в ней испытанные чувства. И так вот уже пять ночей, она своим теплом спасала его от лихорадки, которая отступала и не давала его разуму раствориться в охватившем его бреду.
– Ну, как сегодня чувствует себя наш мальчик, – спросил старик, буквально выросший за спиной Мелены. А та, испугавшись от неожиданности, вскочила, но тут же потупила взор, скрывая залитое краской лицо.
– Уже лучше. Он перестал метаться и его уже не сводит судорога.
– Это хорошо, похоже, еще одна ночь и он завтра уже сможет прийти в себя. Поздравляя тебя Мелена, тебе удалось вытащить этого парня из объятий старой карги, называемой смертью.
– Я сделала то, что должна была, – сказала она совсем уж грустно.
– Да нет, ты ему ничего была должна. Ты его даже не знаешь, и могла для него ничего не делать.
Девушка, зажав руками лицо, отбежала в один из углов шатра, где, укрывшись за ширмой, стал рыдать, не сдерживая потоки струящихся по щекам слез.
– Бедная девушка, – прошептал Глош, так тихо, что она его не могла услышать.
Затем, мягко подкравшись к ложу Андрея, с такой грацией, что ей бы позавидовал и какшакан, он стал всматриваться в лицо парня и водить руками над его грудью. Когда Мелена, вышла из-за ширмы, вытирая подолом своего платья опухшие глаза, Глош уже осматривал раны на теле.
– Смотри-ка, у него уже большинство ран почти уже затянулось, еще несколько дней и его тело будет покрывать только небольшие шрамы, – сказал старик, снимая старые перевязи с ран.
Мелена и так уже заметила, что раны уменьшились почти вдвое, и кровь через них почти перестала сочиться. Вдвоем они обработали неприятно пахучей мазью все раны, затем их плотно обвернув новыми кусками тканей, сели радом с ложем.
– Спасибо дочка, теперь можешь пойти помочь остальным, я тебя и так уже задержал, а тебя ведь звала Тарена.
