'изначальным духом', 'мужским-женским' и называется Барбело.
С тех пор пошло поколение Плеромы. 'Барбело попросила его дать ей 'Первое Знание'; и он согласился: после его дара Первое Знание стало явным [воплотилось, т.е. перешло от имманентного к отдельному бытию]', и таким же образом в дальнейшем происходили Эоны -- персонифицированые абстракции, которые связывают в возвышении Невидимого и Барбело -- пока Плерома не завершилась, за исключением Только-Порожденного Сына (Христа), который более сексуальным образом 'порожден' Энноей от 'пристально' посмотревшего на нее Отца. Не находим мы здесь распространения Эонов в парах, которое как таковое стало источником дальнейшего распространения (валентинианская схема, которая благодаря Иринею также дошла до барбелотов). Но парный принцип внезапно встречается там, где он нарушен: в заблуждении Софии.
Отсюда повествование переходит к критическому событию прегрешения и кризиса, от которых произошел низший порядок. 'Но наша (младшая) сестра, София, будучи Эоном, произвела Мысль своею мыслью; в согласии с размышлением Духа [Отца] и Первого Знания она захотела открыть в себе самой образ, даже если Дух не уступит и не разрешит ей; и не было у нее сотоварища, разрешившего ей... Она нашла своего супруга также не согласившимся на это; без согласия Духа и без ведома своего супруга, раздувшаяся [?] из-за непреодолимого ее желания, Ее мысль не осталась бесплодной [не действенной], и открылся в ней труд несовершенный и отличавшийся от ее вида, ибо она создала это без своего сотоварища. И не было это подобным образу его Матери, ибо было это другой формы... [в виде змеи и льва]... Она отбросила его от себя, за пределы этих мест, дабы никто из Бессмертных не увидел его, ибо она породила его в неведении. И она окружила его светлым облаком, дабы никто не увидел его... и она назвала его Ялдаваоф. Это был Первый Архонт. И он взял большую силу от своей Матери. И он удалился от нее и двинулся прочь от мест, где был рожден. Он завладел различными местами. Он создал себе эон в пламени светлого огня, где он пребывает поныне'.
'И он соединился со своим Безумием, которое было в нем, и породил власти для себя... [ангелы, от изначального количества по числу Эонов, умножились от определенного, хотя и не слишком точного, числа до общего числа в 360]... Они были порождены Архипрародителем, Первым Архонтом Тьмы, из Неведения того, кто породил их...' Главных властей -- двенадцать, семь из которых находятся на небесах, пять -- в хаосе нижнего мира (не упоминающегося в дальнейшем). Имена этих семи, за одним исключением, -- имена иудейского Бога или их искажение, а их звериные облики (напр., Элоаю с обличьем осла, Иао -- с обличьем змеи, Адонин -- с обличьем обезьяны) показывают глубину презрения или отвращения, с каким мировые правители обрисованы у гностиков. Все они персонифицируют 'влечение, жажду и ярость'.
Но действительным противовесом традиционному образу ветхозаветного Бога является их вождь и прародитель Ялдаваоф. Мы упоминали прежде о том, как он обеспечил свое руководство над этими творениями, скрывая от них власть, которую он получил от Матери. Эта мрачная картина в какой-то степени проясняется его связью с каждой из семи лучших властей (некоторые из них, очевидно, дублируют соответствующие Эоны, такие как 'провидение', 'понимание', 'мудрость'): были ли с самого начала значащими их имена или они были пародией на 'настоящие вещи', здесь текст не позволяет нам решить; но при взгляде на позднейшую роль 'поддельного духа' как наиболее характерного жизненного воплощения архонтов вторая альтернатива является наиболее вероятной.
При хвастовстве Ялдаваофа, который не ведал о существовании чего-то более высокого, чем его Мать, последняя приходит в волнение: злоба и отступничество ее сына, 'несовершенного уродца тьмы', заставили ее понять собственную вину и изъян, вытекающий из ее действия без согласия с ее сотоварищем. 'И она раскаивалась и сильно плакала, и металась туда и сюда во тьме неведения, она стыдилась себя и не смела вернуться'. Это и есть 'страдание Софии' в этой системе: оно приходит после явлений, что произошли от ее заблуждения, и является таким образом просто эмоциональным эпизодом, несравнимым с решающей, буквально 'субстанциальной' ролью, которую оно играет в валентинианской системе.
В ответ на ее покаянную молитву и заступничество 'братьев' Эонов, высший Дух позволил ее сотоварищу спуститься к ней, чтобы исцелить ее изъян; но из-за чрезмерного неведения, которое проявилось в ней, она оставалась в 'Девятом' Эоне, т.е. над космической Огдоадой, за пределами Плеромы до тех пор, пока ее восстановление не было завершено. В дальнейшем с этой целью к ней приходит
