ситуацию. Тогда для осуществления этой деятельности руководство 'Источника' стало налаживать контакты с Институтом кайзера Вильгельма, который занимался вопросами генеалогии и демографии. В частности, речь шла о сотрудничестве с мюнхенской кафедрой психиатрии, которой заведовал Эрнст Рюдин. В конце войны расовое обследование претенденток, а вместе с тем и вынесение решения о приеме в один из домов 'Лебенсборна', осуществлял заведующий соответствующим родильным домом. Эбнер неоднократно утверждал, что отбор был настолько строгим, что в 'Источник' попадало не более половины претенденток. Тем не менее очень многое указывает на то, что подобная строгость была лишь мечтой Эбнера. На самом деле удовлетворялось примерно 75 % прошений. Подобное расхождение можно было объяснить тем, что в 'Лебенсборне' пытались лишь создать видимость того, чего не было в действительности, — в данной ситуации речь идет о строжайшем расово-наследственном отборе. Подобные манипуляции не были редкостью в СС, Так, в 1942 году Административно-экономическое управление СС сознательно искажало данные о смертности в концентрационных лагерях. Делалось это для того, чтобы не спровоцировать гнев Гиммлера, который намеревался предоставлять арестантов и заключенных в качестве рабочих рук для немецкой индустрии, В итоге данные приходилось занижать.
В годы войны состояние здоровья матерей и детей, находившихся в 'Лебенсборне', стало значительно ухудшаться. Это объяснялось, с одной стороны, военными тяготами, с другой — переполненностью домов. По этой причине один из членов наблюдательного совета щтурмбанфюрер СС профессор Беккер, занимавшийся детскими болезнями, после своей инспекционной поездки написал в 1941 году весьма нелицеприятную докладную записку. В ней он требовал не только гигиенических и организационных улучшений, но и более строгого отбора матерей. Только при этих условиях дома 'Лебенсборна' 'могли стать образцовыми эсэсовскими учреждениями', По его мнению, более строгий отбор не только бы благоприятно отразился на данных свойствах детей, покидающих дома, но и, 'без сомнения, на общем состоянии здоровья, а вместе с тем и на
v показателях детской смертности и уровня заболеваний'. Предложение Беккера в первую очередь касалось Эбнера. Именно он, как медицинский руководитель 'Лебенсборна' с весны 1941 года, был назначен ответственным за прием матерей в дома организации, а стало быть, именно от его решения во многом зависело, какая женщина будет рожать в 'Источнике', а какая нет. Поэтому в ответ на рекомендацию Беккера Эбнер сообщил рейхсфюреру СС, что ужесточение критериев отбора матерей было осуществлено несколько месяцев назад. Однако эти сведения не совсем соответствовали действительности.
Эбнер объявил об ужесточении отбора в первой половине 1941 года, то есть тогда, когда Третий рейх находился на вершине своего европейского могущества, а национал-социалистское руководство наивно полагало, что блицкриг, начатый против СССР, в ближайшее время закончится полным разгромом России. Но уже год спустя, когда немецкая армия несла на Восточном фронте огромные потери, Эбнер более серьезно задумался над тем, чтобы действительно изменить условия приема матерей в 'Лебенсборн'. Летом 1942 года он сообщал Гиммлеру об одном прецеденте. Одна руководительница районной женской организации ожидала ребенка. Эбнер писал об этом: 'Речь идет о желанном ребенке, которого женщина как истинная национал-социалистка хочет подарить своему народу'. После предполагаемого развода отца ребенка предполагалось, что он вступит в брак с этой женщиной. Однако возникала серьезная проблема — будущая мать явно не подходила под критерии, предъявляемые СС и 'Лебенсборном'. 'Даже из фотографий следовало, что она преимущественно принадлежала к восточному расовому типу. Ее рост составляет всего лишь 148 сантиметров. Без сомнения, по внешним данным она не подходит для 'Источника жизни'. Гиммлер в ответ на письмо Эбнера написал: 'У таких матерей желанные
дети могут обладать более высокими расовыми качествами'. Страх, что большие человеческие потери, к которым привела новая континентальная война, будут иметь катастрофические последствия для немецкой демографии и расового облика Германии, вынудил Гиммлера согласиться на смягчение требований, предъявляемых к матерям во время приема в 'Источник жизни'. Поэтому в отдельных случаях (на которые требовалось личное разрешение рейхсфюрера СС) в 'Лебенсборн' могли приниматься даже уроженки Восточной Европы, которые ожидали ребенка от членов СС. Желание во что бы то ни стало сохранить рождаемость в эсэсовских семьях подтолкнуло Гиммлера к тому, чтобы поступиться принципами. В своих многочисленных разговорах с высокопоставленными эсэсовскими офицерами он буквально оправдывался, заявляя, что подобная снисходительность вызвана исключительно войной. 'К сожалению, я должен идти на компромисс между необходимым количеством и наилучшим качеством', — сказал он как-то. В 1943 году рейхсфюрер со всей откровенностью заявил 'обергруппенфюреру СС Войршу, что с началом войны рождаемость оказалась проблемой: если сохранять строгие критерии отбора, то упадет рождаемость, а сохранить ее можно было, если только пренебречь расовыми качествами детей. Он пытался обосновать свое решение предельно разумными аргументами, которые были присущи Гиммлеру, внутренне безучастному даже к тем людям, которые должны. были быть ему близки по расовым критериям: 'Самое важное из того, чего я хочу добиться, — чтобы по возможности каждый эсэсовец, прежде чем погиб, успел обзавестись ребенком. Если количество подобных детей будет расти, то я смирюсь с селекционными ошибками, которые можно будет исправить при помощи количества'. Подобная точка зрения побудила его к принятию следующего решения: 'Лучше хотя бы один ребенок, чем вообще ничего. Лучше, чтобы эсэсовец, который, возможно, уже погиб, зачал не самого лучшего сына, чем вообще не передал свою кровь'.
При этом Гиммлер старался ни в коем случае не произвести впечатления, будто бы его 'военные мероприятия' были неким расовым компромиссом или непоследовательностью в осуществлении расовой политики. На критику, раздававшуюся из рядов СС по поводу массовых убийств в Польше, которые расценивались как 'негерманский поступок', Гиммлер парировал, что это 'жесткий слом, которого требует его расовый долг'. В области идеологических установок Гиммлер был неукоснителен. Он был упрям и шел прямо к цели. Но сам Эбнер не допускал никаких сомнений в том, что временное послабление в отборе матерей, вызванное войной, было неким изменением принципов расовой политики национал-социализма. В 1944 году он вновь составил список требований, которым должна была отвечать претендентка на попадание в 'Лебенсборн'. Он был снисходительным только в одном случае, когда речь шла об эсэсовских семьях. На то у него были свои основания. Во-первых, не требовалось собирать множества документов, так как они были собраны во время получения разрешения на вступление в брак. Во-вторых, в большинстве случаев эсэсовские жены надолго не задерживались в 'Источнике жизни', а потому не надо было слишком беспокоиться об их здоровье. К тому же 'Лебенсборн' не брал их детей под собственную опеку. Но к незамужним матерям применялись самые строгие критерии. Даже малейшее несоответствие критериям было поводом для отклонения просьбы. 'Чисто восточный, западный и восточно-балтийский расовые типы женщин являются неприемлемыми'. Будущие матери должны были иметь рост не менее 155 сантиметров. По чисто физическим причинам отказывалось женщинам с физическими и психическими отклонениями, больным туберкулезом, венерическими и прочими кожными болезнями. 'Эти женщины должны обращаться в 'Национал-социалистское народное вспомоществование'. Несмотря на то что отбор в 'Лебенсборне' был не таким строгим, как того желало эсэсовское руководство, но в практике 'Источника' это был очень важный, если не сказать решающий, фактор. К сожалению, многие документы были либо уничтожены в конце войны, либо погибли во время бомбежек. По этой причине вряд ли удастся сформировать полную картину отбора матерей и тех, кто был отвергнут 'Источником'. Но кое-какие документы все-таки дошли до нас. Однажды Эбнер отказал матери, так как в ее роду были шизофреники, а сама она весьма напоминала еврейку, что, по его мнению, было признаком принадлежности к западной расовой группе. 'Таким не место в 'Лебенсборне', — резюмировал он. В другом случае он отказал женщине по чисто медицинским соображениям — ей во время первых родов было сделано кесарево сечение. То, что эта женщина была супругой офицера СС для Эбнера не играло никакой роли.
Однако принятие матери в 'Лебенсборн' еще не было вынесением положительного расового вердикта. Специфичность ситуации заключалась в том, что при предварительном отборе эсэсовские врачи опирались только на внешний вид женщины и ее документы.
Однако чисто внешние признаки должны были дополняться качествами ее характера, который изучался во время ее пребывания в одном из домов. Окончательным доказательством ее абсолютного здоровья должны были быть роды не менее здоровою ребенка. В декабре 1938 года в 'Лебенсборне' была введена в обиход анкета, которая поначалу касалась только незамужних женщин, а затем и всех остальных. Пункты этой анкеты были составлены лично рейхсфюрером СС. На выходе должно было получиться что-то
