вроде развернутой характеристики, в которой женщина оценивалась как мать, давалась оценка ее расовым свойствам, а в итоге выносилась рекомендация относительно ее дальнейшего участия в наследственно- родовом проекте СС. Эта так называемая 'анкета рейхсфюрера СС' была секретным документом и, естественно, заполнялась без ведома рожениц. Составлялась данная анкета, как правило, уже после того, как женщина покидала дом 'Источника'. Ее заверяли заведующий домом и старшая медицинская сестра. Кроме личных данных в анкете большое внимание уделялось 'расовому виду матери'. Вот некоторые из отрывков: 'Очень высокий рост, нордический тип с примесью дикарской расовой группы (переднеазиатское попадание?)' или 'преимущественно западный тип с элементами восточной расовой группы'. Кроме того, отмечались мировоззренческие установки, которые выражались, в том числе, в отношении к ребенку. В конце анкеты ставился вопрос: 'Соответствует ли мать эсэсовским принципам отбора: а) с расовой точки зрения; б) с мировоззренческой точки зрения; в) по своим психологическим характеристикам'. Иногда выносились такие вердикты: 'Фрау Э. не может быть привлечена к дальнейшему отбору. Проявленные ею свойства еле-еле дотягивают до среднестатистического уровня'. Время от времени приходилось выяснять дополнительные сведения: 'Желает ли мать родить еще ребенка?', 'Является ли рождение следующих детей соответствующим принципам отбора в СС?'. Заполненная анкета рейхсфюрера СС, пополненная за счет некоторых сведений относительно отца ребенка, направлялась в централ 'Лебенсборна', где отдельно отцу и матери давались расовые оценки. Гиммлер проявлял огромный интерес к данным анкетам. В конце войны он едва ли не сам участвовал в отборе будущих матерей 'Лебенсборна'. С педантичностью птицевода он разрабатывал свою систему оценок, которые выставлялись родителям. Поначалу он довольствовался простыми замечаниями 'хорошо', 'средне', 'плохо'. Затем он модифицировал эту шкалу оценок. Появилась балльная система: I — соответствует нормам отбора в СС, И — хороший средний уровень, III — не подходит для отбора.
Для Гиммлера проверка анкет отнюдь не была рутинной работой, он занимался этой деятельностью с тщательностью дилетанта и энергией неофита. Бывало, что он подвергал централ 'Лебенсборна' критике, так как там 'неправильно' оценили женщину. Приведем один пример. В одной расовой анкете было указано: 'Восточный расовый тип с примесью динарского'. При этом цвет глаз был указан как голубой, цвет кожи — светлый, а цвет волос — русый. Но согласно официальному расоведению, ни восточная, ни динарская расовые группы не могли иметь голубых глаз, светлой кожи и русых волос. В ответ по поручению Гиммлера было отписано: 'Конечно, в данном случае мы имеем примесь нордической расовой группы. Тем не менее на основании внешнего облика об этом говорить сложно. Для восточной расовой группы характерны относительно небольшой рост, а также отмеченные в анкете любопытство и склонность к сплетням. Рейхсфюрер СС просит, чтобы впредь при заполнении анкет на подобные вещи обращали самое пристальное внимание'.
После этого инцидента, который был отнюдь не единичным, Гиммлер разработал новую шкалу расовых оценок, которая теперь уже имела четыре градации.
I— у матери и отца мировоззренческие, расовые, наследственные, санитарные и психологические характеристики в полном порядке;
II— психологические и мировоззренческие характеристики в порядке, однако имеются расовые, наследственные и санитарные недостатки;
III — определенные мировоззренческие недостатки и психологическая незрелость или сильные расовые, наследственные, санитарные отклонения от нормы;
IV — в силу склада характера, мировоззренческих ошибок, серьезных расовых, наследственных, санитарных отклонений являются нежелательной матерью или нежелательным отцом, которым не следует разрешать производить детей на свет.
Правление 'Лебенсборна' поспешило учесть критику рейхсфюрера СС и попыталось исправить недостатки в своей работе. Новый руководитель 'Лебенсборна' Золльман, так как 'он сам ничего не понимал в этих вещах', дал Эбнеру поручение подготовить для заведующих домов циркуляр, в котором должны были быть учтены замечания Гиммлера. Однако это не исчерпало вопроса. Гиммлер и далее пытался делать поправки в предоставленных ему расовых анкетах. Анкеты рейхсфюрера СС обсуждались и в самом правлении 'Источника жизни'. В ответ на упрек штурмбанфюрера СС Ланга, мол, расовые оценки выставлялись только на основании внешнего облака, Эбнер возразил, что анкета, 'составленная рейхсфюрером СС, является замечательным средством для раскрытия личности в целом'. Наряду с внешним видом, который фиксировался на фотографии, ответы на предложенные вопросы 'настолько ясно раскрывали психологический облик человека, что данная анкета является неповторимым средством для раскрытия расового тела и расовой души'. Эбнера ничуть не смущало, что анкета была составлена дилетантом, который за глаза звался недругами 'птицеводом'. Наоборот, как видим, Эбнер не мог нахвалиться на эту анкету. Он полагал, что ценность анкет заключалась еще и в том, что описанные в них случаи не были искусственно сконструированы, а выхвачены из реальной жизни, 'То, что люди, заполняющие эти анкеты, являются
не специалистами в области расоведения, а просто людьми здравого смысла, отнюдь не снижает ценности данного документа'. Впрочем, Эбнер не отрицал, что обучение подчиненных ему специалистов все-таки требовалось, так как медицинские знания не предполагали знания основ расоведения.
Расовое и мировоззренческое препарирование родителей отнюдь не было умственной забавой эсэсовцев. Для тех, кто не соответствовал нормам, эти анкеты могли иметь большие последствия. Анкета рейхсфюрера СС, как выразился Эбнер, была внутренним эсэсовским 'домашним обычаем'. В сомнительных случаях последующая поддержка матери и ребенка зависела от 'качества' самих родов. 14 января 1942 года Гиммлер издал приказ, что при необходимости в качестве работниц 'Лебенсборна', как правило, машинисток, могли оставаться лишь матери, которые получили оценки I и II. Если мать жаловалась на персонал или условия в доме, то в ее анкете делалась соответствующая отметка. Кроме этого, от расовых отметок родителей зависело, принимал ли Гиммлер личное шефство над детьми, появившимися на свет в 'Лебенсборне', или нет. Именно после представления 'расового свидетельства' в упоминавшемся выше случае Гиммлер согласился сохранить в тайне отцовство одного из кандидатов в офицеры. Неблагоприятный вердикт как негативная расовая оценка мог быть сформулирован следующим образом: 'Согласно принципам отбора в СС матери ребенка в дальнейшем не рекомендуется иметь детей'. Подобного решения было вполне достаточно, чтобы отказать в поддержке роженице. Более того, оно могло быть поводом для того, чтобы расстроить запланированное бракосочетание с отцом ребенка, которому могли намекнуть, что подобное замужество могло привести к куче проблем. Как видим, ребенок в 'Лебенсборне' был центром всех идеологических построений и расовых мероприятий. Собственно, забота о матери была лишь вторичным процессом, волею физиологии неразрывно связанным с заботой о ребенке. В СС полагали, что здоровый, 'расово качественный' ребенок покрывал все расходы 'Источника жизни'. По этой причине в 'Источнике' по требованию рейхсфюрера СС регулярно проводились эсэсовские обряды 'имянаречения' ребенка. После того как проходил этот обряд, ребенка принимали в 'родовую общность СС' и как бы неразрывно связывали с национал-социализмом. Имперский врач СС Гравиц разъяснял на общем собрании заведующих домами 'Лебенсборна', что они должны повторять (по сути, 'имитировать') эсэсовские семейные праздники. Суть обряда сводилась к тому, что отец давал имя и благодарил супругу за то, что она подарила ему ребенка. СС как некий 'крестный отец', проводя обряд 'имянаречения', как бы гарантировали участие в воспитании ребенка. Так как в 'Лебенсборне' речь шла в первую очередь о не состоящих в браке матерях, то Гравиц дополнял, что роль отца в данной ситуации должен был выполнять заведующий домом, то есть именно он давал имя ребенку.
Эбнер однажды направил в контрольное управление СС отчет о том, как он обставлял этот праздник в доме 'Хохланд'. В комнате, украшенной бюстом фюрера, портретом его матери, знаменами национал- социалистского движения, цветами и лавровыми венками, собираются матери, их дети и 'крестные' от СС. Затем заведующий домом произносит речь о смысле и цели обряда 'имянаречения'. При этом он отсылал их к обрядам древних германцев, указывая, что христианская церковь лишь переняла эти обычаи, превратив их в крестины. 'Учение о первородном грехе, а также точка зрения церкви, что материнство оскверняет женщину, является ненемецкой и оскорбительной для немецкой женщины'. После этого обращения под 'тихие звуки национального гимна Германии, написанного Гайдном', происходит само 'имянаречение' детей. При этом заведующий каждого дома задавал матери вопрос: 'Немецкая мать, обязуешься ли ты воспитывать твоего ребенка в духе национал-социалистского мировоззрения?' На что
