собственных возможностях, на что ты собираешься тратить энергию, силы, время?
Ах, вот вы о чем. Я усмехнулась и по ответной усмешке поняла, что Ласкар понял мою догадку.
— Нет, Лида. Мне не нужна напарница. Если ты пойдешь по моему пути, то лишь в результате самостоятельного осознания правильности и необходимости этого и с принятием ответственности за каждое действие и бездействие.
— Что вы хотите знать, Ласкар?
— Чего от тебя ждать? — Прямой взгляд начал пугать. — Ты уже не с ними, но ты еще не со мной. Я месяц пытался просчитать третий вариант. Чего ты хочешь? Деньги у тебя есть. Желанный мужчина — есть. Приятная, приносящая удовлетворение работа — есть. Притягивать спутники ты не любительница. Для президента мира маловато амбиций. Для спасения человечества недостаточно запудрен мозг. Для прорывов в науке и технике нет заинтересованности. Даже хобби нет. Чего ты хочешь?
Я переводила взгляд с предметов мебели на столовые приборы. Я хочу вернуть доверие Марка… о чем я могу еще думать? Но вы правы, Ласкар. Я подняла взгляд на мужчину, наблюдающего за мной.
— Я обязательно сообщу вам ответ, когда он у меня появится.
Отодвинувшись руками от стола, Ласкар удивленно и согласно кивнул. Потом улыбнулся и снова кивнул, явно расслабившись.
— Я отвезу тебя в аэропорт. — Сказал через пару минут расслабленного молчания.
— Что, сейчас? — Я наклонилась к столу, а Ласкар засмеялся.
— Утром. В шесть. — Он поднялся. — Давид, я уезжаю! — Крикнул в дверной проем.
Доктор Малиновск вышел попрощаться с другом. Ласкар предупредил, что заберет меня в шесть утра.
— Доброй ночи, Лида. — Козырнул мне и вышел. Я с беспокойством подошла к окну и наблюдала, как бывший глава собраний Верховного Инкубата садится в машину и уезжает.
Ласкар приехал, как и обещал, в шесть утра. Мы тепло попрощались с доктором, я записала его адрес и номер телефона. Мне хотелось иметь координаты Давида Малиновска, даже если я больше никогда не увижу его и никогда не свяжусь с ним.
Купив билет, я сообщила Марку номер рейса, место и время прибытия. Ласкар помог с чемоданом. Поднимать что-либо тяжелее дамской сумочки доктор Малиновск категорически запретил. После регистрации мы сидели за чашкой кофе, будто старые добрые друзья. В лучших традициях банальности я предлагала позвонить, если Ласкара занесет в Москву. Он засмеялся и отрицательно покачал головой.
— Я не собираюсь терять с тобой связь, Лида, но встречаться без острой необходимости не буду. — Он выждал и улыбнулся растерянности, почти обиде на моем лице. — По крайней мере, пока ты настолько отвратительно себя контролируешь.
— Простите, Ласкар. — Я смутилась. — Этим тоже нужно заняться…
Я закусила губы и не сдержала смеха. Мужчина недовольно покачал головой.
— Совет. Один. Личный.
Я вскинула брови.
— Не совет — предостережение. — Поправился он. — Не знаю, что у вас там произошло, хотя можно догадаться. Но ради себя самой… держи себя в руках. Не делай из любимого человека марионетку.
Я открыла рот и тут же закрыла. Челюсти сжались от подступившей злости.
— Уверен в мягком взлете и посадке. Хорошего пути.
Поднявшись, Ласкар постоял мгновение. Я не подняла лица. Тогда он развернулся и ушел.
6
Через восемь часов сна, трех часов обвешивания деталями и уточнения формулировок для предохранителя, часа просматривания новостей и часа толкотни в аэропорту, я целовала родное лицо. С видимым усилием отстранив меня, Марк подхватил чемодан и зашагал к выходу. Я не могла унять улыбку. Я так виновата… Но я залижу все раны, залатаю все прорехи…
Я хотела рассказать о докторе Давиде Малиновск, польском еврее, в чьем доме провела последний месяц, но Марк остановил меня безразличным взглядом. О Ласкаре рассказывать было нечего. По крайней мере, до того, как я не поведаю ему долгую историю о себе самой и мне подобных. Зайдя в квартиру, я почувствовала неладное. Когда зашла в спальню, подозрения подтвердились: его монстера загнулась, кажется, окончательно. Марк не жил здесь.
Я резко обернулась и кивнула на погубленное растение. Проследив за моим взглядом, Марк пожал плечами.
— Не предполагал, когда ты вернешься. Спокойной ночи.
Он направился к двери.
— Ты не… — Сердце бухало в груди. Я не верила, что его решение может быть серьезным. Что он вообще что-то действительно решил. — Марк!
Я схватила его за руку.
— Давай поговорим. Не уходи.
— Ну, давай поговорим. — Посмотрел он на сжимающие его запястье пальцы и вывернул руку, освобождаясь.
Я растерялась и потупилась. Не на такую встречу я надеялась и не такого настроя ожидала.
— Я люблю тебя, Марк.
— Я больше не играю в такую любовь. Честно пытался, но как оказалось, мне это не по силам.
— Я понимаю! Никому не по силам терпеть такое отношение. Прости меня. Я не понимала. Не видела. Я все исправлю…
— С чего начнешь?
Я совершенно растерялась, отвыкнув от его конкретности и определенности. Потупившись, пыталась выловить из вываливающихся, словно тесто из кастрюли на батарее, мыслей о предохранителе что-то касающееся моих намерений в отношении Марка. Я же думала о нем. Но что именно я думала? Было ли что-то связное, не относящееся к чувствам и эмоциям? Что я хотела исправить, какие конкретные шаги предпринять?
Почувствовав слезы на щеках, вытерла глаза.
— Ты не должен был молчать. Не должен был терпеть такое отношение.
Он улыбнулся как взрослый, раскусивший нехитрую детскую уловку.
— Каждый раз, когда я не молчал, ты просила не ныть.
— Я буду вести себя по-другому, Марк. Не уходи, пожалуйста.
— Лида, — он устало вздохнул. — Если за сменой поведения не стоит смена отношения к человеку, она не принесет результатов.
— Как я должна к тебе относиться? — В поднявшемся голосе послышались постыдные истеричные нотки.
Марк молчал. В глазах застыла грусть, с какой смотрят на неизлечимого больного. Меня покоробил этот взгляд. Я могу так много, что сама не представляю где границы постепенно открывающихся возможностей. Так, неужели, я не смогу удержать тебя?
— Дай мне шанс.
— Хорошо. — Невесело усмехнулся Марк. — Думаю, для того, чтобы использовать его, мое участие в твоей жизни не нужно. Тебе всегда было достаточно просто знать, что я у тебя есть. Где-то там…
Я нахмурилась и не решилась снова задержать, когда он пошел к двери. Открыл и, не глядя на меня, вышел.
Присев на лавку, я скособочилась и замерла.
Через минуту или десять зазвонил телефон. Вынув трубку из сумки, я усмехнулась: Миша.
— Какого хрена я узнаю о том, что ты вернулась из форума?
— Какого форума?
