– Да, все верно. И все же я считаю, что во мне говорит обиженная женщина. Ведь изначально все было обговорено. Андрей работает для науки, я – для него. И что в итоге? Он протирает штаны на кафедре, выпивает по выходным (и не только) и хранит свои диссертации на дальней полке книжного шкафа. А я – я делаю то, о чем всегда мечтала. Я принимаю решения, разрабатываю сложные конструкции, занимаюсь тем, что считается самым прогрессивным в современной промышленности. Сращиваю технологический процесс и высокие технологии. Получаю большие деньги наконец. Может, мое сердце говорило правильно? Может, надо было сказать Андрею: «Пошли к черту свою маму с ее великими амбициями, своди сына в зоопарк. Устройся к частникам, займись тем, что принесет доход»?
Может, не надо было так ревностно оберегать его место в умирающей российской науке? Тогда он не полетел бы в небытие вместе с ней?
Кто же знает? В каждый момент времени мы сами решаем, что слушать, – голос логики, как правило, сухой и обманчивый. Или голос сердца, который говорит тихо, еле слышно и никогда не дает никаких гарантий. Но он говорит только правду.
Мы подъехали к институту. Надо же, все-таки как запустило государство нашу медицину. Даже такой известный институт, как Склифосовского, и тот пришел в полнейший упадок. Финансирования нет ни на что. Кроме ремонта дворцов на Рублевке, конечно.
– Демидов? Сейчас. Когда поступил? – привычно листала журнал старушка в не очень белом халате.
– Сегодня, – ответил Марк. Голос дрожал даже у него. Наверное, это сказалась бессонная ночь и бесконечная беготня по району.
– Ага. Вот, Вторая Травма.
– Нам говорили, что Хирургия? – переспросила я. Бабуся еще что-то посмотрела.
– Нет, Вторая Травма. Покупайте бахилы. Пять рублей. Вы все пойдете?
– Если можно, – кивнула я, покосившись на Марка. А что, он-то в принципе тут ни при чем. Может, он и не хочет туда идти.
– Все пойдем, – твердо сказал он и аккуратно натянул поверх своих красивых (и все еще чистых, как ни удивительно) ботинок синие бахилы из дешевого полиэтилена.
– На лифте на третий этаж, – вдогонку сказала нам бабуля.
Мы уже бежали по коридору. Терпение было на пределе. Мне был необходим ответ: все в порядке. Как же это невыносимо – мучиться неизвестностью. Однако некоторое время пришлось еще помучиться.
На третьем этаже было много-много дверей, и все они были закрыты. По коридору бродили осунувшиеся мужчины с перебинтованными руками и ногами и с выражением бесконечной усталости на лицах. Их сопровождали посетители – для них эти прогулки по коридору были уже делом привычным.
– Интересно, где нам взять медсестру? – спросил Марк, заглянув в окошко пустого поста.
– Сейчас найдем, – ответил Андрей, раскрывая все двери подряд. На двери с надписью «Процедурный кабинет» наши поиски увенчались успехом.
– Закройте дверь, вы не видите, я укол делаю?!
Андрей захлопнул дверь, пробормотав сдавленно: «Извините».
– Что там? – спросили мы с Марком.
– Там чья-то попа, – развел руками Андрей.
Мы подождали, пока медсестра доделает уколы, и спросили насчет Мишки.
– Триста вторая палата. За столовой направо. Почти до конца, – ответила она, а сама навострила лыжи в противоположном направлении. Я перерезала ей путь.
– Скажите, что с ним? Как он сюда попал?
– Это не моя была смена. Я с обеда работаю, – попыталась отвертеться сестра.
– Но он в порядке? – уточнил Марк.
Медсестра поколебалась полминуты, но потом развернулась и зашла на пост. Там она еще какое-то время копалась в медицинских картах, выискивая нашу.
– Ну... в целом... он получил серьезный ушиб, сотрясение небольшое. Об остальном пока говорить рано. Анализы еще не пришли. Ему прописали транквилизаторы, но это в вашем случае нормально. Пусть успокоится, выспится. Хорошо, что его вовремя привезли, – спокойно говорила она.
У меня немного закружилась голова.
– Да что с ним случилось-то?! Откуда ушибы? Он что, подрался? – Я еле сдержалась, чтобы не заорать на медсестру. Разве можно так непонятно говорить.
– Подрался? Нет, – с недоумением подняла она глаза. – Он упал с моста. С... вот, в районе Серебряного Бора. Мы так поняли, что это был неудачный суицид.
– Что?! – я прикрыла рот рукой. Ужас окатил ледяной волной все мое тело.
– Может быть, он случайно сорвался? – встрял Марк.
Андрей подавленно молчал, прижавшись к стене.
– Не знаю, может, и случайность. Он упал с моста в реку, ударился правой стороной тела о воду. Его вытащил кто-то, кто там был. Видимо, он его и привез сюда.
– Слава Богу! – не сдержалась я и перекрестилась.
Медсестра совершенно никак не отреагировала на мой странный жест. Видимо, ей здесь приходилось видеть и не такое.
– Да уж, повезло, – коротко кивнула она.
– Это просто его Господь спас, – скорее подтвердила, чем спросила я. Если где-то беда проносится над головой ребенка, рядом с ним всегда находится его ангел-хранитель. Слава Богу, он не оставил моего сына.
– Да, конечно, – согласилась медсестра.
Андрей стоял бледный и погруженный в свои мысли. Не могу сказать точно, но думаю, что в тот момент он как-то по-своему тоже благодарил Бога. Представить только, наш сын летел с моста в черную гладь воды! Кошмар! И ведь действительно, что бы было, если бы рядом никого не оказалось. Страшно подумать.
– А кто это был? – уточнила я. Этому человеку я была готова отдать все, что угодно. Как минимум мою вечную благодарность.
– Этого я не знаю. О нем данных нет, только указано, что его доставили на частной машине. А кто, что – неизвестно.
– Жаль.
– Значит, не хотели, чтоб потом их таскали. Мало ли? У нас сейчас никто не хочет лишний раз высовываться. Знаете, как трудно сейчас найти свидетелей ДТП? Все разбегаются! – говорила медсестра.
Я перебила ее:
– Мы можем его увидеть:
– Я же говорю, он не назвался! – недовольно посмотрела на меня она.
– Я о сыне, – уточнила я.
– А, ну конечно. Триста вторая палата, – кивнула медсестра и пошла в сторону лифтов.
– Только он сейчас спит! – крикнула она нам.
Я обернулась и кивнула. Мне достаточно просто побыть рядом с сыном. Пусть бы даже он вообще спал все время.
Мы ворвались в триста вторую палату, где в обществе еще двух беспокойно ворочавшихся пациентов лежал мой сын. Мой любимый Мишка – медвежонок, непутевый подросток, мой вытянувшийся нескладный малыш. Самый главный мужчина моей жизни. Он лежал, повернувшись к стене. Я моментально узнала его, хотя он был укрыт больничным одеялом. По взъерошенной шевелюре, по размеренному дыханию, по голосу крови.
– Вот он, – кивнул Андрей. – Наверное, не стоит его будить.
– Конечно, нет, – прошептала я, аккуратно расправляя его одеяло. С виду никаких повреждений, Миша просто спал. Так же, как и дома, поджав колени. Я так хорошо все о нем знала, кроме одного – зачем он пошел бродить в ночи, зачем залез на этот проклятый мост? Зачем спрыгнул с него? Почему не подумал о том, что я не смогу без него жить? И что, что такое мы сделали с ним, если и для него смерть показалась
