задымили и, не сбросив бомб, взорвались при ударе о партизанскую землю в пяти километрах от Голынки. Бомбы сбросить успел только третий «юнкерс».
На маршрутах полетов стали чаще попадаться ночные истребители противника.
Экипаж Бабиевского выбросил бобруйским партизанам взрывчатку и лег на обратный курс. Не знал Гриша Бабиевский и его экипаж, что они уже попали «на мушку» радиолокатора. Ночной истребитель, как разбойник, крадучись, пристроился в хвост их самолета и с близкой дистанции выпустил длинную очередь. Через несколько секунд самолет горел как факел. К счастью, на борту был только экипаж.
Самолет находился над районом витебских партизан. Спасти его было невозможно, и командир корабля дал команду — немедленно выброситься на парашютах. Через час после приземления экипаж был уже в сборе. Оказалось, что приземлились они на опушке леса, рядом с какой-то деревней. В наступившем рассвете были видны дома, даже ощущался запах дыма и аромат выпекаемого хлеба — хозяйки уже затопили печи. Часа два летчики сидели в лесу. Не хотелось уходить от деревни: желудки потребовали какую-то дань появившемуся после пережитого прыжка аппетиту. Самый энергичный человек в экипаже — борттехник Георгий Андрианович Фомичев предложил свои услуги — сходить в деревню за горячим хлебом.
— А вдруг там фашисты? — возразил командир корабля Бабиевский.
— Так я же не к ним пойду, а к советским людям, — успокаивал командира Фомичев.
Договорились на том, что Фомичев возьмет с собой два пистолета, а товарищи будут прикрывать его, если он нарвется на врагов.
Подходил к деревне Фомичев скрытно: сначала прятался за деревьями и кустарниками, потом стал ползти по огородам к намеченному ранее дому. Встал у забора со стороны огорода. Из дома выгала пожилая женщина. Фомичев тихо окликнул ее и тут только заметил: от окна к столбу тянулись телефонные провода. Раздумывать было поздно. Женщина подошла к забору.
— Ты кто такой? — спросила она.
— Я свой, советский, — тихо ответил Фомичев. — Фашисты есть в доме?
— Полицаи.
— А где они?
— Ты сам к ним пришел.
У Фомичева на миг задрожали ноги, но руки твердо держали пистолеты.
— Не бойся, летчик. Их только двое. Трусливы, как зайцы. Дома сейчас нет — ушли в лес искать упавший ночью самолет. — Женщина показала рукой в сторону леса, но не того, где был сейчас экипаж Бабиевского.
— Чей самолет? — более спокойно спросил Фомичев.
— Говорили, наш, советский. Полицаям по телефону приказ дали из комендатуры: искать и изловить летчиков. Вот они и ушли. Да ты не бойся, я не выдам.
— Вижу, не чужая. Хлебушка бы нам.
— Я только что испекла для полицаев, из их муки. Погоди чуток.
Женщина принесла четыре добрых буханки хлеба и, не дожидаясь вопросов, сказала:
— Вам, наверно, партизаны нужны? Так идите вон в тот лес. — И она показала в сторону, где ожидали Фомичева товарищи.
Лишь на второй день удалось связаться с партизанами. Это были те самые партизаны, что годом раньше спасли летчика Богданова. Они оказали помощь и экипажу Бабиевского. Через неделю экипаж был отправлен на Большую землю самолетом.
Выслушав рассказ Бабиевского, Гризодубова приказала: когда самолет проходит опасные зоны, вторым пилотам находиться в хвосте самолета и наблюдать за воздухом, чтобы не допустить внезапной атаки истребителей. Это оправдало себя сразу. Первым отличился экипаж Карнаушенко. На обратном маршруте после выброски партизанского груза в районе Гомеля самолет подвергся атаке фашистского истребителя. Стрелок Королев открыл огонь по противнику. Враг не успел выпустить ни одной очереди, как сам загорелся и упал на землю.
Очень часто с пробоинами в самолете прилетал Борис Лунц. Фашистские истребители нюхом чувствовали, что перед ними опытный летчик. Они охотились за ним часто, но напрасно: больше одной очереди выпустить по самолету Лунца им не удавалось. Уходил он из-под атаки маневром. Наблюдение за воздухом в экипаже было хорошее, и, как только замечали истребителя, летчик ставил винты моторов на большой шаг, делал крен со скольжением, потом переводил машину в противоположную крутую спираль и снижался до высоты 300 метров, шел некоторое время ломаным курсом, после набирал высоту 1000 метров и продолжал полет. Для повторной атаки истребители его не находили…
Летчики авиации дальнего действия и Гражданского воздушного флота, совершив весной и летом 1943 года более 900 самолето-вылетов к партизанам, обеспечили их всем необходимым для выполнения беспримерных в истории операций народной войны в тылу врага.
Получив достаточное количество взрывчатки, советские партизаны смогли летом и осенью 1943 года одновременно на большом пространстве нанести сокрушительные удары по железнодорожным коммуникациям противника.
Уже к июлю 1943 года украинские партизаны взрывчаткой, которую им доставили летчики нашего полка, пустили под откос 299 воинских эшелонов врага, взорвали 309 различных железнодорожных мостов, уничтожив при этом десятки тысяч захватчиков, много боевой техники, оружия и боеприпасов.
«В ночь на 3 августа вышли на железные дороги партизаны и большое количество местного населения Белоруссии, Калининской, Смоленской, Ленинградской и других оккупированных врагом областей. Сбивая охрану, занимая перегоны, партизаны подрывали рельсы, разрушали связь, стрелки, мосты и т. д… К концу августа было подорвано, а также повреждено другими способами, снято и утоплено 171 тысяча рельсов» 7. Только одной партизанской бригадой «Пламя», которой командовали Е. Ф. Филипских и комиссар И. П. Шершнев, в точение двух часов было подорвано 1500 рельсов.
Первая операция «рельсовой войны» длилась до половины сентября. Вторая операция началась с 19 октября 1943 года. Для ее обеспечения полк перебазировался на сотни километров западней. Из белорусского штаба партизанского движения, который находился еще в Москве, прибыл к нам известный парашютист-рекордсмен Полосухин. Сотни партизан благодарны этому скромному человеку. С первых дней, как начались полеты к партизанам, он руководил практической подготовкой будущих воздушных десантников-партизан, обучал их элементарным правилам прыжка с парашютом. И за все время в 101-м авиаполку не было ни одного неблагоприятного случая при выбрасывании партизанских групп в глубоком тылу противника.
Полосухин работал в Центральном и республиканских штабах партизанского движения, часто бывал на нашем аэродроме, заходил ко мне в штаб.
На этот раз он прошел прямо к Валентине Степановне. Гризодубова вызвала меня.
— Вот, читайте, начальник штаба, что пишут нам белорусы. — С этими словами она подала мне пакет и письмо, которое я тут же начал читать вслух, хотя содержание его Гризодубова уже знала:
— «Герою Советского Союза полковнику Гризодубовой В. С.
По заявкам белорусского штаба партизанского движения 101-й авиационный полк дальнего действия под Вашим командованием провел большую работу по переброске самолетами людей и грузов в действующие в тылу противника партизанские отряды. Опираясь на помощь, которую летчики оказывали в перевозке боевых грузов, партизаны Белоруссии активизировали боевую деятельность и отразили крупные карательные экспедиции гитлеровцев.
С 1 августа 1942 г. по 18 июля 1943 г. партизанскими отрядами, по неполным данным, истреблено высших фашистских чинов 14, солдат и офицеров — 120 000; разгромлено войсковых штабов 11, войсковых и полицейских гарнизонов — 118; произведено крушений воинских эшелонов 1974, бронепоездов — 5; подорвано и сожжено ж.-д. станций 10, ж.-д. мостов — 151, прочих мостов — 550; уничтожено паровозов 1847, вагонов, платформ и цистерн — 15 679, самолетов — 22, танков и бронемашин — 131, автомашин — 1018, складов с боеприпасами — 22, прочих складов — 376; захвачено орудий 37, пулеметов — 321 и сотни автоматов и винтовок.
В итоге работы полка многие партизанские отряды и бригады получили серьезную поддержку не
