при своем знании еврейского языка, это более чем вероятно. Во всяком случае здесь должны быть произведены еще раскопки.
Очень грустно, что мне, очевидно, не удастся приехать в Италию на святки: фактически у меня освобождается не более 2-х недель, на которые я мог бы уехать, и из них половина уйдет на разъезды. Кроме того, мне неудобно отлучаться сейчас из дому. Когда Вы назад в Россию? М<ожет> б<ыть> весною удастся захватить?
У меня все время уходит на суету, лекции и т.п. Ничего не пишу и не работаю для души, хатя, впрочем, сейчас об этом и не жалею, Что-то в душе должно отстояться, что не просится еще в слово.
В издательстве у нас неудачи: начали печатать 'Русские Ночи' кн. Одоевского, вдруг оказывается, что есть наследники, имеющие литературные права и могущие устроить неприятность, а между тем их трудно даже и сыскать. Еще не решили, как поступить. Если отказаться от печатания, то терпим немалый убыток по произведенным расходам.
Хорошо повидались с Волжским. Он уехал. Иногда приползает слух о Свенцицком, который, по-видимому, на прежнем амплуа. Николай Александрович в Москве еще не был. Вас благодарит М.А.Новоселов за книгу. Ну прощайте! Да сохранит Вас и Ваших Матерь Божия!
Сердечный привет Евг<ении> Д<авыдовне>, Неля кланяется Вам обоим.
Любящий Вас С.Б.
406. С.А.Аскольдов — В.Ф.Эрну[1264] <17.12.1912. СПб — Рим>
17 декабря 1912 г.
<…> Вы спрашиваете, как вышло дело с моей статьей. Издательство предложило мне напечатать отдельно. Но так как это часть моей диссертации и так как она могла быть изолирована от диссертации лишь в концертном исполнении сборника, то я от этого принужден был отказаться и предложил либо печатать всю мою дисертацию, либо сие предприятие считать неудавшимся. Издательство благосклонно согласилось на первое, чем меня весьма устроило, ибо я, откровенно говоря, совершенно недоумевал, на какие же деньги я напечатаю диссертацию. Диссертация выйдет в пределах 1913 года, весною или осенью — зависит от моей энергии и трудоспособности или от состояния моих мозгов, как сказал бы Базаров.
Вашего Сковороду получил и благодарю. За сию книжку — честь Вам и хвала. Она очень и очень хороша. Вы меня даже устыдили. Что Вам Сковорода, отделенный от Вас двумя веками, — и Вы его так тонко и исчерпывающе обработали. А я в отношении родного отца допустил много неточностей, т.к. вообще много экскурсов в сторону не использовал, что очень важно в такой работе и что вами прекрасно использовано. Вообще Ваша книжка из вышедших трех несомненно самая лучшая — могу это сказать и Бердяеву и Аскольдову. Конечно наиболее производит впечатление биографическая часть. В учении много путанного (по части Библии), но в этом Вы не виноваты.
Розановскую статью мне пока не удалось найти. Сам Розанов забыл, в котором № (а то просто ему лень справиться: он на этот счет большой свинопас)[1265] . Но у меня есть в виду еще один собиратель 'Нового Времени', и я, узнав число, приобрету и вышлю. В крайнем случае сам просмотрю октябрь в Публичной библиотеке.
В конце января или начале февраля еду в Москву читать доклад 'о времени'[1266]. Когда Вы возвращаетесь? Как здоровье и самочувствие? Привет Евгении Давыдовне.
Любящий Вас С. Алексеев
407. П.А.Флоренский — В.Ф. Эрну[1267] <20.12.1912. Сергиев Посад — Рим>
20 декабря 1912 г.
Дорогой Володя!
Простите великодушно, что до сих пор не ответил Вам на Ваши письма, тем более, что должен бы поблагодарить Вас за Ваши прекрасн<ые> 'Письма о Риме'. 1-ое уже вышло в свет (разве не получили?), и всем нравится, в частн<ост>и получила одобрения и похвалы Преосв<ященного> Феодора, рект<ора> Ак<адемии>[1268]. 2-е выйдет на днях[1269], и, думаю, одним должно понравиться еще более, а других обозлит — и поделом — пусть злятся. Написано оно лучше 1-го! Вы и думать не могите не писать более, — и меня подведете, и лишите всех нас прекрасной книжки, кот<орую> потом надо издать поизящнее, в мал<ом> формате, в 8°. Мне очень хотелось бы скорее напечатать еще Ваше что-ниб<удь>, но Вы не шлете. Если ничего не пришлете, то в январе-феврале напечатаю 'Прир<оду> мысли'; хотя и это весьма хорошая работа, но для публики она будет трудна и мало понятна, а янв<арь> и февр<аль> надо бы сделать полегче. Рецензии шлите какие хотите и о чем хотите — что Вы спрашиваете? Шлите скорее что-ниб<удь> рецензионное, — м<ожет> б<ыть> успеете к январю. Выслать ли Вам деньги, или хранить до приезда? Вам за №№ следует получить с редакции.
Вообще слишком много не спрашивайте меня о том, что делать для 'Б<огословского> В<естника>'. Мои мысли Вы знаете. Знаете потребности общества. Знаете и то, что слишком серьезной пищи оно не выносит. Знаете и то, что журнальная техника требует статей в 2, 3, 4 листа, а более уже — 'от лукавого'. Вот и все. Чем непосредственнее, живее и проще по внешн<ему> изложен<ию> — тем лучше. Ругайте иезуитов сколько угодно — это полезно. Под видом протестантов разделывайтесь с Тареевым и проч<ими> — сему рукоплещу. Хвалите Восток, Макс<има> Исп<оведика>, Дион<исия> Ареп<агита>, Григория Паламу [1270], Николая Кавасилу[1271] и т.д. и т.д. — сие лобзаю. 'Логос' порицайте, сколько влезет — если выйдет шум, тем лучше: реклама 'Б<огословскому> В<естнику>' и слава 'Логосу'. Что же касается до содержательности работы, строя, то разве тут можно выражать хотя бы пожелания, но вот ругать немцев, целя в наших немцев, академических, это действительно полезно. Не по поводу 'Б<огословского> В<естника>', это было бы слишком громко, — но скажу: нам надо создавать православную науку, ее почти нет, если не считать утерянных нитей отеческой мысли и лишь еле-еле нащупываемых в монастырях да отд<ельными> лицами. История, археология, филос<офия> во всех ее разветвлениях, даже богословские науки — все это требует творческого слова. Будем же хоть почву расчищать для этой работы <…>
408. С.Н.Булгаков — В.Ф.Эрну[1272] <20.12.1912. Москва — Рим>
20 декабря 1912, Москва
Дорогой Владимир Францевич!
Поздравляю Вас и Евгению Давыдовну с праздником Рождества Христова и Новым годом и шлю самые сердечные поздравления. Я встречаю праздник в Москве и пользуюсь маленьким перерывом в лекциях, чтобы кое-что для души почитать, — о писании не могу и думать. В числе намеченных для прочтения книг имеется и толстый (1) том сочинений Сковороды в новом издании. Мне очень интересно будет узнать от Вас о Вашем знакомстве с католическим священником; слышал из 'Пути', что вы познакомились и с Пальмиери[1273], — это тоже очень интересно: он, судя по тем сочинениям, которые я имел в руках, хорошо знаком с русской литературой, хотя не знаю, насколько глубоко ее понимает.
Разных путейских дел, среди которых, впрочем, нет ничего крупного, Вам будет в письме касаться, кажется, Григорий Алексеевич. Я же не скрою от Вас своего огорчения, соединенного несколько с изумлением, от Вашего последнего письма по поводу моего суждения о Сковороде. Я хотел быть в нем лишь вполне искренним, и никакой внутренней перемены к Вам не чувствовал и не чувствую. Думается, что нам не следует отдаваться подобым настроением друг к другу. Уповаю, что при личном свидании Ваше настроение сгладится.
От души желаю Вам всех благ, наипаче здоровья, Вам и семье Вашей, которую
