мною, так хорошо своей чистотой. И вот тебе ответ на вопрос, нужна ли ты мне или не нужна. Нужна, ангел мой дорогой, — не внешнее дело твое нужно, а сама ты, — моя милая собирательница и вдохновительница этого дела.
Какое же это дело? Ну тут уж ты не сердись, моя дорогая, на меня. 'Дионисического' экстаза, — того исступленя, которым человек выходит из себя, чтобы впасть в низшую природу, тут нет совсем, есть высший экстаз, коим человек выходит из себя к высшему. Есть сплошной гимн Божией Матери ицеломудрию.
Вот что вышло из недр 'Пути', вот, что из тебя вышло, вот в чем я вижулучезарную тебя ту, которую я так бесконечно, так горячо люблю. Вот твоя 'аура' — твой солнечный аспект, а то, другое 'я', которое говорит противоположное, которое борется против твоей же 'ауры', есть только твой двойник, обманчивая тень тебя!
Пойми же всю глубокую двойственность моей любви к тебе; пойми почему мне так тяжело когда я укрепляю и утверждаю твоего 'двойника' и затемняю 'ауру'. И пойми всю силу моего желания, чтобы оно — твое светлое, твое солнечное 'я' в тебе победило. А разве эта победа так невозможна? Душа моя, есть чудное место у Флоренского, где он напоминает еще во сто крат более чудное место из Евангелия. Когда двое или трое на земле согласятся между собою просить о всяком деле, то исполнится молитва их, будет то, о чем они просят[1461].
Дорогая моя, ангел мой, давай условимся с тобой просить об одном и том же, чтобы пришло в нас Царствие Божие, чтобы осуществилось в нас совершенное целомудрие, чтобы наша светлая 'аура' победила жгучий и темный огонь, дающий не жизнь, а обманчивый призрак жизни. А теперь — до свидания, мой милый, мой несравненный, мой радужный и горячо любимый друг.
477. М.К.Морозова — Е.Н.Трубецкому[1462] [? 12.1913. Михайловское — Бегичево]
<… /> Родной мой,прости, но я не могу не упрекнуть тебя; зачем ты так давишь все, так убиваешь, когда жизнь так коротка, так полна лишений и страданий! Зачем?! Это и не нужнои жестоко! Ангел мой, ну умоляю тебя, поезжай со мной в Михайловское! Если бы ты знал, как я боюсь потерять эти драгоценные минуты! Нет этого я не могу допустить. Когда поправишься, то приезжай, а потом в Москву. 10 дней в Москве не стоят одних суток в Михайловском. Не лишай мою душу этого утешения и отдыха! Ну прости, что тебя тревожу, но уж очень я сражена и взволнована! Ангел мой, будь осторожен, вылечись хорошенько. Я тоже больна, кашляю неистово! Завтра приедет доктор! Какой ты хитрый, написал в телеграмме: приехал сын! А я уже обдумывала, как поехать и хоть на минуту тебя повидать. Помни, что в четверг 15-го заседание философского кружка, а 17-го в Психологическом Общ <естве /> реферат Новгородцева[1463]. Если твой сын уедет, телеграфируй мне — я приеду, остановлюсь в другой гостинице, возьму паспорт чей-нибудь, чтобы тебя не смущать и приду к тебе хоть ненадолго! Ангел, позволь ради Бога. Скучаю по тебе ужасно.
Если ты не поспеешь на реферат Новгородцева, то скажи прямо, что для 'Пути', решения разных дел — твое присутствие необходимо. Что же такое, так нельзя жить, в таком рабстве — это возмутительно! Что же ты хочешь похоронить себя в имении и в хозяйстве. Какой это ущерб — твое отсутствие, для дела это ужасно! Я постоянно это чувствую и понимаю! Я тебе многое скажу, когда увидимся!
Пиши, ужасно прошу. Если останешься один, позволь мне приехать. Все выйдет очень хорошо, я очень осторожна и дипломатична, когда нужно, уверяю тебя.
Сегодня послала тебе 3 наших книги. Просмотри их. Еще послала моего издания — Канта[1464]. Дорогой, чудный мой, благодарю за письмо. Оно оживило меня, озарило светом мое горестное настроение! Ну, Христос с тобой, молюсь ему, чтобы Он сохранил моего бесценного, дорогого, прелестного моего! Пиши, умоляю тебя! Целую миллион раз, мой ангел, нежно, горячо, крепко!
Твоя Г.
1914 год
478. Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1465] <1.01.1914. Бегичево — Михайловское>
<…> Одновременно с письмом к тебе я в прошлый раз послал в Михайловское письмо Рачинскому, где затронул тему об Иванове[1466]. Я сделал это не без умысла — ввиду высказанного тобою намерения — затронуть эту тему. Это письмо к нему было послано тебе в подкрепление. Жду с нетерпением твоего рассказа о разговоре, который по этому поводу произойдет (точнее говоря — произошел). Я столько приятного ему попутно сказал о 'Пути', что, надеюсь, жало негодования будет этим хоть отчасти притуплено! <…>
479. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[1467] <3.01.1914. Москва — Н.Новгород>
Дорогой Александр Сергеевич!
Поздравляю Вас с прошедшим праздником Рождества Христова и Новым годом, да пошлет Создатель Вам и семье Вашей всех благ. Благодарю вас за письмо Ваше, с призывом к простоте и правдивости. Конечно, Вы правы были в нем. Мы вступили в квартиру в самый праздник Рождества Христова. Конечно, это была великая, сугубая радость, хотя первое время пришлось иметь дело не только с запахом формалина, но с разными неудобствами. Сережа совсем здоров, беда миновала. Елена Ивановна перенесла заточение довольно бодро и благополучно.
Праздники проходят, по обычаю, бестолково, хотя и довольно скромно. Не написал Вам вовремя, оттянул до сегодня. Приехал сюда Эрн, который вызывает Вас в Москву, не знаю успешно ли. Он светился своим внутренним светом, и как-то тревожно сердце о нем, особенно о его девочке, тоже заболевшей почками. Вчера мы ездили с ним к Троице, вместе молились у раки преподобного Сергия, и вместе были у о. Павла. День этот был духовным пиром, тихим и радостным. Да продлит Господь дни о. Павла! Сдается мне, что его силы надрываются от чрезмерной работы и неблагоприятных условий жизни. О выходе книги его[1468] Вы, конечно, знаете; она есть несомненно событие. Писать о Н.А.Бердяеве, В.И.Иванове и др., выяснять их теперешнее состояние и взаимоотношения трудно, расскажу, если увидимся.
М<ихаил> А<лександрович> здравствует, выпустил 'Материалы к спору об имени Божием'[1469]. Ужасно ему признателен за внимательное участие во время злоключений наших.
Как Ваше здоровье? Здоровье вашей семьи? Я слышал от Мишенькина, что Вы терпите неприятности при определении сына (Глеба?). Трудная это история, у меня относительно Федора всегда есть заботы, хотя он и поступил в гимназию.
Передайте мой привет О<льге> Ф<едоров>не. Приветствует Вас и Елена Ивановна. Христос с Вами!
Обнимаю Вас.
Любящий Вас С.Б.
480. Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1470] <3.01.1914. Бегичево — Москва>
<…> Глубоко возмущен второй статьей Лопатина[1471]. Это — опять сплошная фальсификация, мелко-придирчиво-злобная, со скверным заподозриванием и недоброжелательством по отношению к Соловьеву! На этот раз мера превзойдена, и я отправляю ему второе дружеское предупреждение в виде частного письма. (Печатно отвечать буду лишь по окончании его статьи). Если это не подействует, и третья статья будет столь же гнусна, тогда уже придется высказываться в печати со всей резкостью, которой он заслуживает.
Были у меня 4 семинариста, с которыми мы очень оживленно провели весь день[1472]. Я же сейчас пишу о Флоренском[1473]. Очень хотел бы, чтобы эта статья вылилась в доклад для Религиозно-философского Общества. Не знаю,
