«О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время» содержал, помимо прочего, следующую формулировку: «Все формы пропаганды, агитации и воспитания направить к единой цели: политической, моральной и боевой подготовке личного состава к ведению справедливой, наступательной и всесокрушающей войны…»
И наконец, из доклада «Современное международное положение и внешняя политика СССР» (май 1941 г.): «Германская армия еще не столкнулась с равноценным противником, равным ей как по численности войск, так и по техническому оснащению и боевой выучке. Между тем такое столкновение не за горами». И далее: «Опыт военных действий показал, что оборонительная стратегия никакого успеха не давала и кончалась поражением. Следовательно, против Германии нужно применить ту же наступательную стратегию, подкрепленную мощной техникой». К первой цитате Г.Ф. Александров, руководитель Отдела пропаганды и агитации ЦК, сделал следующую многозначительную пометку: «Этакой формулировки никак нельзя допускать. Это означало бы раскрыть карты врагу». Замечание к второй цитате: «Война с Германией]».
Я думаю, нет нужды приводить дальнейшие цитаты, чтобы сделать однозначный вывод о сталинской политике в 1941 г.
В заключение коснемся наступательной стратегии Красной Армии и ее военных приготовлений[296] против Германии летом 1941 г.
Еще Виктор Суворов определил военные приготовления Красной Армии летом 1941 г. как наступательные. Аэродромы были расположены вблизи границ, чтобы суметь нанести внезапный удар по Германии. В начале войны это сыграло роковую роль для военно-воздушных сил Сталина. Сотни самолетов были уничтожены немецкой авиацией прямо на земле или при попытке взлететь.
Так оценивает ситуацию известный американский историк Е. Ф. Цимке: «После того как была совершена непоправимая ошибка и главные силы красной авиации в ожидании наступательных действий были размещены вблизи границы, она была практически полностью уничтожена на земле и в воздухе еще до наступления темноты 22 июня 1941 г. и полностью так и не оправилась до самого конца войны»[297].
То же самое произошло и со сконцентрированными во Львовском и Белостокском выступах танковыми войсками Советского Союза. Сконцентрированные там ударные танковые клинья были вермахтом обойдены, окружены и уничтожены.
Для обороны от немецкого нападения эти военные приготовления были полностью непригодны. Благодаря им эти танковые части были преподнесены немцам для уничтожения как на тарелочке. Но Красная Армия и готовилась не к нападению, а к осуществлению внезапного глубокого удара по немецким войскам в оккупированной немцами Польше. Это признают даже А. Кокошин (первый заместитель министра обороны и бывший советник по безопасности президента Ельцина) и генерал-майор В. Лавринов, авторы предисловия к книге о советской военной стратегии[298].
Эван Моудсли тоже приходит к похожему выводу[299]: «За планированием 1940–1941 гг. стояла наступательная доктрина Красной Армии». «Наступательная советская доктрина означала не только то, что силы Красной Армии были выведены далеко вперед. Это означало еще, что они были сконцентрированы не у того региона границы»[300] .
Советский военный план от 15 мая 1941 г. предполагал удар по южной Польше из Украины для того, чтобы отрезать Германию от нефтяного района Плоешти. Поэтому сильнейшие советские танковые части были сконцентрированы на Украине[301].
Военный план от 15 мая 1941 г. можно рассматривать как самый сенсационный документ предвоенного времени. Пятнадцатистраничный документ, озаглавленный как «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» содержит предложения по нанесению превентивного удара по Германии.
Соответствующая формулировка гласит: «Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».
Этот план был предложен Сталину наркомом обороны маршалом Тимошенко и начальником Генерального штаба генералом армии Жуковым. Написан документ рукой генерала Василевского, начальника отдела планирования советского Генерального штаба.
Хотя этот план не был подписан Сталиным, предложенные в нем мероприятия проводились в жизнь вплоть до самого начала войны. Сталин обычно не подписывал подобные документы лично, на предыдущих военных планах (например, ноября 1940 и марта 1941 гг.) тоже нет его подписи.
Эти планы ни в коем случае не были лишь играми Генерального штаба, как охотно утверждают некоторые специалисты. Так, например, на военном плане марта 1941 г. можно найти примечание генерал-лейтенанта Николая Ватутина: «Наступление начать 12.6.». Как известно, Ватутин был не просто некий генерал-лейтенант, а заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии.
Также абсурдно мнение о том, что планы наступления были разработаны без ведома Сталина или против его воли. Решился бы Генштаб в 1940–1941 гг. на приведение в действие такого далеко идущего плана без ведома Сталина или без его приказа? Естественно, в Советском Союзе 1941 года это было невозможно. Тот, кто настаивает на этом, делает вид, что никогда не было только что закончившихся кровавых чисток среди офицерского состава Красной Армии. Сталин бросил бы непокорных ему генералов в подвалы Лубянки, не размышляя ни секунды.
Интересна позиция по отношению к тезисам В. Суворова двух известных на Западе авторов — полковника Давида Э. Глантца[302] (издатель журнала «Journal of Slavic Military Studies»), и Габриеля Городецкого[303] (университет Тель-Авива).
Несмотря на то что вряд ли кто-то опубликовал больше материалов на тему «План «Барбаросса», чем Давид Глантц, в его книгах нет практически ничего, касающегося советских военных планов 1940–1941 гг. Если он и упоминает об этом, то в лучшем случае одним или двумя короткими абзацами. Он также упорно избегает цитирования ключевых документов по советскому военному планированию, хотя в других случаях публикует каждую мелочь, какую только можно себе представить.
Похоже ведет себя и Габриель Городецкий. Городецкий не только не признает достоверность речи Сталина 19 августа 1939 г., но и считает советские наступательные планы 1940–1941 гг. совершенно безобидными. Он утверждает, что эти планы — в лучшем случае внутренние документы Генштаба, каковые имеются в любом Генштабе мира. Даже оккупация и аннексия Сталиным Бессарабии, Литвы, Латвии и Эстонии представлены Городецким как чисто защитная мера! Роль Сталина при разделе Польши его тоже особенно не огорчает. Расширение границ Германии Гитлером всегда выглядит нападением, расширение границ СССР Красной Армией, по Городецкому, преследовало только оборонительные цели.
Можно только надеяться, что в будущем станут доступны новые документы из бывших советских архивов, которые дадут возможность следующим поколениям историков приходить к более взвешенным заключениям.
Ричард Ч. Раак[304]
Роль Сталина в развязывании Второй мировой войны
«Виктор Суворов» — псевдоним бывшего офицера советской военной разведки, многие годы проживающего в Англии. В 80-х годах он опубликовал исследование военных планов Сталина, которое, если версия Суворова заслуживает доверия, должно было бы потрясти тверди исторического истеблишмента. В
