Но в действительности неуступчивость Яньани приобретает новое качество. Пакт Япония — СССР — какова его судьба? Стоит ли идти на уступки, если СССР, денонсировав пакт, разгромит Квантунскую армию? Не проще ли в таком случае все политические, материальные и военные выгоды приобрести за счет Москвы?
Председатель ЦК КПК не просто доброжелателен со мной. Жэнь Би-ши заметил мне, что «теперь вы, пожалуй, более доверенное лицо товарища Мао Цзэ-дуна, чем многие из нас — его старых соратников»...
Словами Руссо: «они превратили в заслугу собственное бессилие» — очень верно можно определить одну из характерных особенностей поведения Мао Цзэ-дуна. Он не гнушается спекулировать даже на собственном предательстве.
И сейчас, перестраиваясь на Советский Союз, он запевает «старую песенку из Чанша»: мол, я всегда был верным другом ВКП(б) и советского народа...
У Мао Цзэ-дуна солидный опыт по части перекрашивания различных своих подлостей в добродетели.
11 февраля
Обычно в помещении Мао, где он принимает посетителей, бессменно дежурит охранник. От охранника не ускользает ни единый жест гостя. Над самой же пещерой секреты маузеристов. На подходах к резиденции целая система [442] открытых и тайных постов. Вся растительность перед резиденцией тщательно сохраняется, чтобы с самолета ничего нельзя было заметить.
Вчера на узком совещании председатель ЦК КПК заявил, что, как ни прискорбно, компромисса с Чунцином вряд ли избежать. Однако на это пойти следует лишь не раньше середины апреля, когда выяснятся намерения Москвы.
«Всеми правдами и неправдами сохранять неопределенность в переговорах с Чунцином до этого срока», — вот смысл распоряжения председателя ЦК КПК своим представителям при Гоминьдане.
За последние дни председатель ЦК КПК передал через меня серию телеграмм. С показной добросовестностью он забрасывает Москву цифрами, версиями об отношениях с Гоминьданом и разоблачениями происков американцев...
Опрометчиво утверждать, будто Мао Цзэ-дун мало сведущ. Он досконально изучает материалы по Востоку. Лично перерабатывает множество отчетов, документов, донесений, фронтовых сводок. По актуальным китайским вопросам его осведомленность исчерпывающа. В сфере духовных интересов для него существует лишь китайская культура и китайская история.
Культура старого Китая предмет его особого почитания. В абсолютном превосходстве ее над любой иной культурой он не сомневается...
В одной из телеграмм председатель ЦК КПК сообщает, что Чан Кай-ши и вся гоминьдановская компания уповают на помощь американцев. Чунцин подталкивает Вашингтон к скорейшей транспортировке союзных войск в Китай. Цель Чан Кай-ши реорганизовать свои вооруженные силы с помощью янки, оснастить их самым современным оружием, механизировать пехотные соединения и т. п.
Председатель ЦК КПК пишет, что цель Вашингтона — это заарканить Компартию. Этого добивается и Чан Кай-ши, и президент Франклин Рузвельт...
Данная часть телеграммы Мао Цзэ-дуна примечательна. И Яньань, и Чунцин мечтали о союзе с Соединенными Штатами. Обе стороны пытались рассчитаться друг с другом американским оружием и долларами. Обе стороны предлагали за это свою страну на откуп заокеанским торгашам. Вашингтон предпочел Чан Кай-ши и теперь Мао Цзэ-дун напоминает Москве о классовой солидарности: американцы и Чан сговорились и это угрожает Особому району. [443]
Чтобы озлобить Москву, Мао насыщает телеграмму фактами о «политической проституции Гоминьдана» (выражение Мао из беседы со мной). Тут же Мао обращается к испытанной тактике подтасовки цифр.
Он пишет, что ныне в армиях центрального правительства около полутора миллионов солдат и офицеров. И это уже демонстрирует, насколько сократился их личный состав.
Профессиональные качества армий Чан Кай-ши на самом низком уровне за все годы национально- освободительной войны. И это еще раз доказывает непрерывно растущую мощь 8-й НРА и Новой 4-й НРА, численность которых достигла семисот десяти тысяч бойцов и командиров.
«Еще в прошлом году, — пишет председатель ЦК Компартии, — гоминьдановские вооруженные силы имели неоспоримый перевес над всеми нашими дивизиями. Однако японцы предприняли мощные наступательные действия. Это привело к кардинальному перераспределению сил между 8-й НРА, Новой 4-й НРА и армиями Чан Кай-ши. Еще до катастрофы в провинциях Хунань и Хэнань, а также на южных фронтах страны дивизии 8-й НРА, Новой 4-й НРА и партизанские отряды связывали не менее пятидесяти одного процента отборных японских соединений. Уже тогда на подавление чунцинских армий японские захватчики расходовали не более сорока девяти процентов своих боевых частей. Позорная катастрофа, пережитая гоминьдановскими войсками в Хунани, на южном фронте, а также в Хэнани, заставила вооруженные силы Компартии восполнять слабеющее сопротивление гоминьдановских армий. Теперь 8-я НРА и Новая 4-я НРА вместе с партизанскими отрядами связывают в сражениях шестьдесят четыре процента наиболее крепких соединений противника. 8-я НРА и Новая 4-я НРА вместе с партизанами также ведут операции против девяноста процентов марионеточных нанкинских формирований. Гоминьдановцы отступают перед оккупантами, несмотря на то, что теперь их атакуют не более тридцати шести процентов общего числа всех экспедиционных сил врага в Китае».
Дурно пахнет от этого торга, когда японцы превращают страну в концентрационный лагерь и пепелище.
12 февраля
Из телеграмм, переданных Мао Цзэ-дуном в Москву, напрашивается определенный вывод. Председатель ЦК КПК пишет, что еще в прошлом году гоминьдановские вооруженные [444] силы значительно превосходили своей мощью войска 8-й НРА и Новой 4-й НРА. Какой же безответственностью нужно было обладать, чтобы в июле сорок третьего года антигоминьдановской кампанией и отводом частей 8-й НРА с фронта поставить Особым район под угрозу разгрома!
Но эта безответственность особого свойства! Тут, кроме всего прочего, следовало оправдать политику развала единого антияпонского фронта. Лучшим средством была антигоминьдановская истерия и саботаж боевых действий против японцев (что устраивало оккупантов).
Тактика развала антияпонского фронта уходит своими корнями едва ли не ко времени подписания Сианьского соглашения. Ее цель — разрыв с Коминтерном и затем последовательное уничтожение партийцев, связанных с Коминтерном, признающих тактику и авторитет Коминтерна. Это породило чжэнфын.
В таких условиях Мао Цзэ-дун, не колеблясь, поставил на карту судьбу Особого района и Компартии — только бы добиться своих внутриполитических целей. Но и риск не был совершенно безрассуден! Председатель ЦК КПК полагал, что Советский Союз не позволит гоминьдановцам расправиться с китайскими коммунистами. И, однако, я стал свидетелем панического настроения Мао Цзэ-дуна в дни июльского кризиса 1943 года. Мао вдруг засомневался: а если СССР, поглощённый борьбой с гитлеровцами, не сможет заступиться?! Это потрясло Мао Цзэ-дуна. Тогда я впервые узнал о том, что Мао подвержен хроническому заболеванию, в насмешку прозванному русским народом «медвежьим»...
Безответственность Мао и жизни сотен тысяч коммунистов? Для СССР и не могло быть выбора. Готовящаяся расправа была решительно пресечена демаршем Советского правительства. Этот факт Мао Цзэ-дун скрыл от партии....
Однако и эти объяснения до конца не раскрывают степени риска. Мао Цзэ-дун знал, что такое для СССР 1943 год — год тяжелейших военных и экономических испытаний, переломный год войны. На этот счет я передавал ему полную информацию. Мао пренебрег этим обстоятельством, рискнув втянуть СССР в конфликт на Дальнем Востоке.
Этот конфликт ставил под угрозу и совместные американо-советские усилия по борьбе с гитлеризмом. Ведь Соединенные Штаты не остались бы безучастными к конфликту [445] Москва — Чунцин, ибо гоминьдановский Китай связывал значительные японские силы и был (и остается) плацдармом для броска непосредственно на Японию, не говоря уже о политико-экономической ценности Чан Кай-ши для США.
