представление. Я не знал, как, изучая марксизм, претворять его в жизнь. Это было учение для себя, а не для народа... Это было типичное мелкобуржуазное отношение. Оно не могло воспитать марксиста...
Я усвоил догмы. Я не понял сути. Я не ведал, как претворять марксизм в жизнь. Я думал, что изучу там марксизм, а в Китае учиться нечему. Результат был неизбежен — марксизм стал для меня догмой. Я самоудовлетворился. Я решил, что по книгам можно руководить революцией. Я не понимал, что китайская революция длительна и зигзагообразна. Я возгордился, стал недооценивать наших руководителей. Особенно презрительно я относился к Цюй Цю-бо и Чжан Го-тао, ибо они заблуждались, в этом их уличали, а я всегда был непогрешим.
Я жил хорошо с теми, кто разделял мои взгляды. Мы не создавали фракций, но по сути дела вели себя именно [536] так. Мы любили тех, кто болтал больше всех. У таких, как я, был общий взгляд на руководителей и вопросы китайской революции. Так образовалось сектантство.
Кто ответствен за ошибки? Я держу ответ. Я учил марксизм-ленинизм и я готов ответить. Я ответствен за свои мелкобуржуазные взгляды.
Возьмем указания Коминтерна по вопросам гражданской войны. Есть ли в них ошибки?.. Я скажу, что да. И я мог бы их перечислить — это сектантские ошибки. Но сейчас я буду держать ответ за свои ошибки.
Шестой съезд КПК и деятельность партии после — это победа мелкобуржуазных элементов вроде меня. Мы написали брошюру «За большевизацию партии», а правильней бы ее назвать — «За меньшвизацию партии». Успех на IV пленуме еще более оформил мои взгляды, и мое падение стало еще более глубоким...
Я не мог со всей ответственностью относиться к судьбе Китая. Я относился «бумажно». Китайская революция опиралась на таких, как я...
Практику не изучали... действовали вслепую. Терминологию позаимствовали из старых статей, не заботясь о ее популярности в Китае.
По выросшим в Китае кадрам наносили удар. В то время против оппортунизма везде вели массовую борьбу. Избивали товарищей Мао Цзэ-дуна, Ли Шао-цзю и других (имеются в виду футяньские расправы, за которые якобы пострадали Мао и его сообщники). Теперь видно, что оппортунисты не они, а мы!
Прежде в партийных резолюциях фигурировало только — «Мао Цзэ-дун — оппортунист» и т. п. Надо исправить, снять этот позор!
Неправильно велась борьба с так называемой контрреволюцией. Она нанесла нам большой вред! Мелкобуржуазные выходцы нанесли партии значительный урон. Я это видел, понимал вредность, но ничего не мог поделать. И за это я несу ответственность. Но еще большую ответственность несу за последующий период — я был тогда ответственным советским работником в правительстве.
Я сам не преследовал «оппортунистов», но ответственность несу...
Причины моих ошибок:
1. Моя мелкобуржуазность.
2. Легкомыслие.
3. И т. д.
На последнем пленуме был подведен итог этому периоду. [537] Я с ним согласен... Идеи товарища Мао Цзэ-дуна ведут к сплочению...
Доклад товарища Мао Цзэ-дуна разрешает проблемы революции в нашей стране. Будут ли подстрекательства? Будут! Подстрекатели будут стремиться расколоть нашу партию и добиваться того, что не удалось гоминьдановским особым службам. Доказательства — документы о наличии в нашей партии течения против Мао. Я призываю к бдительности! Теперь мы можем оценить, к чему приводят мелкобуржуазные взгляды.
После Цзуньи я работал под руководством товарища Мао Цзэ-дуна. На совещании в Цзуньи я добился определенных успехов в правильной оценке взглядов товарища Мао Цзэ-дуна, но у меня еще оставались ошибки.
Таким образом:
1. Оценивая ошибки, я не считал, что это ошибки партийного курса. Это потому, что я еще до конца не осознал свои промахи. Отчасти и оттого, что боялся за них ответить. Я понимал ошибки, но не до конца. Не мог понять до конца.
В Шэньси, когда велась борьба с контрреволюцией — арест Гао Гана, я настаивал, но не до конца, на разборе данного дела. Я не понимал, что Гао Ган и другие были... вождями. После того, как Го Хун-тао совершил ошибки и т. п., я отнес их на счет товарища Мао Цзэ-дуна.
2. В Особом районе я также совершил ряд ошибок: дела Гао Гана, Лю Чжи-даня и др.
3. По отношению к прибывшей к нам интеллигенции я был либералом, не перевоспитывал ее...
4. После шестого пленума я больше применял догматические методы воспитания. Этот метод я применял и в воспитании молодежи...
Откуда мои ошибки? Это идеология мелкобуржуазной самоуверенности. И другие, и я недооценивали идеологию и стиль работы товарища Мао Цзэ-дуна.
Почему в нашей партии смог прижиться такой мелкобуржуазный стиль? Потому что в нашей партии много мелкобуржуазных элементов... В нашу партию влились огромные массы мелкой буржуазии, интеллигенции. Особый расцвет этих настроений — статьи Ван Ши-вэя. Дальше так не могло продолжаться. Не подавлять этого нельзя было. Не осталось бы марксизма... Такие работники в центральном аппарате, как я, не видели в этом опасности. Только 1 мая 1941 года товарищ Мао Цзэ-дун поставил [538] вопрос о перестройке учебы... Меня тогда не было в Яньани...
Что я получил от чжэнфына?
Я глубоко почувствовал, что моя гордость, самомнение мешали мне воспринять учение товарища Мао Цзэ-дуна. Гордость — это отказ от признания своих ошибок, от критики и даже от товарища Мао Цзэ-дуна... Это моя мелкобуржуазность!
Преодолеть гордость, самоуверенность помог мне чжэнфын... Без чжэнфына нельзя расти... Товарищ Мао Цзэ-дун помог мне в преодолении гордости...
Критика — медикамент. Потребляется вначале большой порцией, а потом постепенно. Критиковать меня мало — для меня было бы не много пользы. Товарищ Мао Цзэ-дун помог мне, он помог принизить мне мою гордость. Воспринимая идеи товарища Мао Цзэ-дуна, я очень много пережил и передумал.
Я думал о своей прежней работе. Пусть я работал плохо, но ведь есть у меня и заслуги. Почему о них не говорят?.. И это тоже мелкобуржуазная отрыжка. Я был прежде очень крупным работником. Мой авторитет был велик. И я должен признаться — это все маска, ее сорвали с меня! Было больно, но это необходимо. Я ни о чем не жалею, во мне обнаружилась пустота, мои взгляды беспочвенны. Я это понял! Правильно, за мои ошибки меня следует третировать!
Раньше мой авторитет обусловливала моя мелкобуржуазная суть. Это был ложный авторитет... Я теперь пролетарий... Пролетарский дух у меня начал расти и привился. Это связано только с чжэнфыном.
Я прежде полагал, что можно изучать только Маркса и Энгельса, а статьи товарища Мао Цзэ-дуна можно посмотреть один или два раза — и достаточно. Теперь я понял, что товарища Мао Цзэ-дуна надо изучать.
Что значит искренне изучать произведения товарища Мао Цзэ-дуна?
Значит, отказаться от зазнайства и гордости. Надо уметь принимать критику. Исходя из своего опыта, могу заявить: гордость тормозит развитие нашей партии!..
Могу засвидетельствовать: гордость мешает понимать критику, изолирует от масс. Она ведет к тому, что человек ничего не видит, не слышит... Гордость — путь к загниванию. Все, кто имеет заслуги, не должны возноситься.
Если товарищ Мао Цзэ-дун будет гордиться, тоже плохо. Однако он всегда скромен. Он старается быть учеником [539] масс. Он идет вперед! Он всегда будет вождем, ибо он с массами! Без масс вождя нет! Общепризнанный вождь не может поддаваться гордости и не поддастся...
Это все я получил от чжэнфына.
В процессе этой учебы я отрекся от гордости. Я проработал стиль, идеи товарища Мао Цзэ-дуна... Я здесь открыто заявляю о совершенной правоте товарища Мао Цзэ-дуна. Отныне я буду его учеником.
