пятидесятикилометровая полоса (например, город Киев и его пятидесятикилометровая полоса). К этой категории подходили крупные промышленные центры. Например, город Харьков. 3-я категория – областные центры и прилегающие к ним районы и т. д.
СРЫВ
В декабре появился вдруг мой дядя, родной брат моего отца, который был раскулачен и скитался последние восемь лет по советским тюрьмам и ссылкам. Теперь у него был собственный паспорт с пометкой «ИТЛ пол. о пасп. ст. 38». Объяснил ему, что это означает. Мы составили легенду о том, что он когда-то проживал в данном городе, на такой-то улице, а последние 10 лет проживал в городе Ташкенте и вот теперь опять вернулся на прежнее местожительство, в Харьков. Долго мне пришлось работать с ним, пока, наконец, он отвык называть чиновников «гражданин начальник». Заключенному обращение «товарищ начальник» было запрещено, и органы НКВД и милиции на этом часто бывших осужденных ловили. Мы подыскали квартиру, и дядя пошел в отделение милиции с заявлением о том, что по дороге у него был похищен бумажник вместе с паспортом. Фамилию, конечно, пришлось изменить. Как и следовало ожидать, начальник паспортного стола дал ему подписать постановление СНК о выезде из Харькова в течение 24 часов, но и мы тоже действовали.
– Разрешите обжаловать в область, товарищ начальник?
– Да, можете.
Не теряя времени, дядя обратился ко мне. Я пишу на заявлении резолюцию: «Начальнику паспортного стола такого-то района РК милиции. Выдать временное удостоверение и прописать на жительство в Харькове сроком на один месяц».
На работу устроить было легче всего. Достаточно мне было назвать свой чин и сказать, откуда звоню, начальник отдела кадров нашел работу.
Временное удостоверение, сроком на один месяц, было получено. Запрос из Ташкента через месяц получить было невозможно, да еще со специально запутанным адресом. Срок действия временного удостоверения истекал.
Через неделю мне удалось достать паспорт и выписать его дяде на другое имя. Еще два-три дня, и я с ним расстался. Начальник паспортного стола донес, конечно, по начальству. Следствие велось втихомолку. Хотели схватить дядю, но его след простыл. Объявили всесоюзный розыск, но ищите в поле ветра! Фамилия другая. 28-го февраля мне предоставили очередной отпуск. 3-го марта я сдал дела. За мной следили, конечно, со всех сторон. На работе перекопали все, но следы я успел замести. Они, очевидно, ожидали, что, может быть, я еще раз попытаюсь встретиться с дядей, но кое-что от их выучки осталось и у меня.
28 марта я прибыл в управление, чтобы приступить к работе, но мне предложили отгулять еще три дня, в зачет времени, когда я передавал дела. Очевидно, решался вопрос, допускать или нет. 3 апреля я прибыл в управление. Начальник ПРО сказал, что меня просил зайти начальник СПО. Являюсь.
– Ах, это вы прибыли, товарищ Бражнев? Я вас давно ожидаю, – с ехидной улыбкой говорил начальник СПО.
– Слушаю, товарищ начальник.
– А что же у вас кобура грязная? Наверно, и пистолет такой же? А нуте-ка, дайте, я посмотрю…
Я снял и положил на стол.
– Ну вот, а теперь подпишите подписку о невыезде. С работы вы временно сняты. По первому требованию вы обязаны явиться к особому уполномоченному.
– За что, товарищ начальник?
– Узнаете немного позже. Все. Можете идти.
ПОД СЛЕДСТВИЕМ
17 апреля меня вызвал к себе по телефону особый уполномоченный НКВД, в комнату 221. Предъявив удостоверение личности, я зашел в управление и направился в назначенную комнату. В коридоре встречаю чекиста в чине лейтенанта государственной безопасности. Он остановил меня:
– Вы ко мне, товарищ Бражнев?
«Ого! – промелькнула мысль, – и тут установлена слежка!»
– Не знаю, товарищ начальник. Я в комнату 221.
– Будем знакомы. Особый уполномоченный Яржевский. Идемте.
Мы зашли в кабинет.
– Садитесь, товарищ Бражнев.
– Спасибо.
– Хорошо или плохо?
– Что именно?.. Вы мне лучше скажите, товарищ начальник, за что я сюда попал?
– А вот вы мне лучше расскажите. Нате-ка вам протокол допроса и напишите, как и что произошло. Если одного бланка будет мало, я вам дам еще один, а если двух мало, дам третий.
– Я ничего не понимаю, товарищ начальник. В чем вы меня обвиняете?
– Подумайте и напишите.
– Да о чем?
– Вы сами прекрасно знаете.
– О чем же я могу писать?
– Ах, не знаете? Ну идите домой. Вы где живете?
– Поселок Немышля, направление ХТЗ (Харьковский тракторный завод).
– Далековато. Это, наверно, километров десять будет?
– Да, не меньше, товарищ начальник.
– Ну хорошо. Идите. Только – домой, потому что мы можем вас вызвать в любую минуту. Сколько надо вам времени идти пешком?
– Я не могу точно знать, но примерно, три – три с половиной часа.
– Ну хорошо, потом посмотрим.
Я вышел и сразу же попал на попутный мне трамвай № 20. Домой я прибыл ровно через 50 минут. С каждой минутой надо считаться и рационально распределить время на еду и отдых.
Ровно через полтора часа – телефон. Я снял трубку.
– У телефона сержант государственной безопасности Бражнев.
– Говорит особый уполномоченный лейтенант государственной безопасности Яржевский. Будьте добры явиться ко мне в 14.00, в комнату 221.
– Есть товарищ начальник.
И начал одеваться. Ровно в 14.00 я прибыл.
– Ну как теперь? Напишете?
– Не знаю о чем, товарищ начальник.
– Ну, раз не знаете, идите домой.
Ровно в 16.00 звонит телефон. Я обязан явиться в 18.00. Явился.
– Надумали, товарищ Бражнев?
– Ставьте вопрос прямо, товарищ начальник. В чем вы меня обвиняете?
– Ну идите домой.
– К каким часам явиться, товарищ начальник?
– Мы скажем.
Не успел зайти в квартиру, телефон.
– К каким часам явиться, товарищ начальник?
