объективность.
Протоирей И. Сорокин, вынужден был признать, что многие русские люди верят в языческих древнеславянских богов, тайно ходили к колдунам и знахарям, волшебникам и «служителям идолов». Архиепископ Макарий (Булгаков) сетовал: «вера в силу волхвов была так велика, что по местам являвшиеся волхвы увлекали за собой целые толпы, несмотря на все безрассудство своего учения и даже явное противление христианству».
Как отмечает академик Б. А. Рыбаков: «В материалах раскопок сельских кладбищ X?XIII веков почти нет предметов, связанных с христианством». В 1551 г. на церковном соборе (Стоглаве) признавалось, что: «Волхвы и чародейники дьявольскими действы мир прельщают и от бога отлучают».
Такое резкое неприятие христианство вынуждало новую религию приспосабливаться к настроениям и верованиям народа. Православию пришлось впитать в себя многие элементы дохристианских верований и культов.
На Христа, богородицу были перенесены черты древнеславянских божеств–покровителей со всеми их свойствами и функциями. Так, например, Христос в сознание рядовых православных верующих стал восприниматься как некое полуязыческое божество с чертами Рода и Перуна, который больше заботился не «спасением душ», а непосредственно земными проблемами своих почитателей. Богородица же приняла на себя функции Рожаницы и Мокоши.
Особенно хорошо видны языческие взгляды в православном культе святых, который и сам то является не чем иным как пережитком язычества. Библейский пророк Илия получил имя Ильи Громовика, с соответствующими функциями, перенятыми у Перуна. Св. Власий не имеющий никакого отношения к скотоводству, в сознание народа ассоциировался с языческим Волосом, «скотьего бога». Николай Ликийский стал Николой Угодником -- покровителем земледелия и урожая, а также властелином водной стихии. Флор и Лавр стали покровителями и целителями лошадей. Косма и Дамиан были выбраны в качестве «целителей кур» и покровителей кузнечного ремесла.
Каждый святой был ответственен за лечение определенных болезней. Иоанн Креститель «лечил» головную боль; мученик Лонгин–сотник -- глаза; священномученик Антипа -- зубы; великомученик Артемий -- грыжу и желудок; мученик Комон -- оспу; святитель Иулиан -- «был педиатром»; преподобный Марон -- лихородку и т. д. Каждый святой отвечал за ту или иную сферу человеческой деятельности, например: Борис и Глеб стали покровители посевов, Зосима и Савватий отвечали за пчеловодство.
Отношение к святым было поистине фамильярным, все они имели свои прозвища, зависимые от календарной даты, как?то: мученица Дарья (19 марта) -- «Дарья обгати проруби: белят холсты»; мученица Матрона Солунская (27 марта) -- «Матрена полурепница»; преподобная Мария Египетская (1 апреля) -- «Марья пустые щи»; мученица Мавра (3 мая) -- «Мавра молочница»; мученица Ирина (16 апреля) -- «Ирина рассадница»; мученик Исидор (14 мая) -- «Сидор огуречник»; пророк Елисей (14 июня) -- «Елисей гречкосей»; преподобный Сергей Радонежский (25 сентября) -- «Сергий курятник» и т. д.
Языческие мотивы явно видны в русских народных поговорках: «Пришел Федул -- теплом подул»; «Василий Парийский землю парит»; «На святого Пуда доставай пчел из?под спуда»; «На Кузьму сей морковь и свеклу»; «Борис и Глеб сеют хлеб»; «Придет пророк Амос -- пойдет в рост овес»; «Святой Тит последний гриб растит» и пр.
Еще одним проявлением язычества в православии, стало почитание икон, ни чем по сути неотличимое от идолопоклонства. В трудные времена постоянно обращались к защитной силе икон, причем отношение к ней было как к кумиру. Икона стала неким фетишем. Если икона «не помогала», то ее могли «наказать». Во время взятия Новгорода шведами (1611 г.), один новгородец выставил икону св. Николая, прося уберечь его дом от огня. Тем не менее, дом сгорел. Тогда рассерженный владелец, бросил икону в огонь со словами: «Ты не хотела помочь мне, помоги себе самой!» Другой крестьянин, когда у него украли вола, бросил не «выполнившую свою работу» икону в навоз, сказав: «Я тебе молюсь, а ты меня от воров не сберегаешь!».
Даже многие церковные деятели отмечали, что русское православие сформировалось как христиано–языческий конгломерат, дореволюционные богословы с горечью были вынуждены признать торжестве в православии двоеверия. Так Е. Е. Голубинский писал: «Мы и доселе продолжаем язычествовать».
Религиозность.
В. Г. Белинский писал в своем «Письме к Гоголю»: «По–вашему, русский народ самый религиозный в мире: ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх божий! А русский человек произносит имя божие, почесывая себе задницу… В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности…». Это мнение разделяло и большинство дореволюционных русских писателей.
Даже сами церковные деятели должны были это признать: «Русский народ ничего не понимает в своей религии… Он смешивает бога со святителем Николаем и последнему готов даже отдать преимущество… Догматы христианства ему совершенно неизвестны» (Миссионерское обозрение, 1902, т. II, с. 34); «У нас не только простой народ, но сплошь и рядом даже в образованном обществе не могут различить в религии существенного от несущественного, догмата от обряда и обычая» (Странник, 1904, № 1, с. 157); «Русский народ малосведущ в религиозных вопросах» (Пастырский собеседник, 1905 № 30, с. 305); «Незнание нашим народом догматики христианства -- факт, который едва ли кем будет оспариваться» (Церковно–общественный вестник, 1913, № 25, с. 2).
Православие пришло на Русь, как иностранная мало кому понятная религия. Уровень древнерусского духовенства был настолько низок, большинство из них было просто неграмотно, а тем более не могло читать по–гречески, что они вряд ли могли вразумительно объяснить суть новой религии. В большинстве своем они и сами ее не понимали. Как писал архиепископ Макарий (Булгаков), характеризуя религиозную жизнь XV?XVI: «не только священники, но и сами епископы не знали ничего, даже священного писания, а ограничивались умением читать и петь при богослужении» (т. VII, кн. II, с. 125).
Только в середине XVII века русское православное духовенство обязали регулярно выступать с проповедью. Но проповеди на церковнославянском языке были малопонятны населению, да и сами священники мало, что понимали в христианстве. Преобладающим настроением среди верующих, в такой ситуации, стало обрядоверие. Их вера не поднималась выше соблюдения обрядов. Причем это относится не только к простым прихожанам. Вот как описывает архиепископ Макарий митрополита Данила (XVI): «Он вовсе не различает преданий догматических от обрядовых и приписывает последним совершенно такую же важность, как и первым» (т. VII, кн. II, с. 396). Все это мало чем отличалось от обыкновенного язычества.
