Танька настороженно покосилась на нее – ой, кажется, сейчас что-то будет! Ну и давно пора. А то они себя такими виноватыми из-за собственного неумения чувствовали, что позволили богатырям совсем на голову сесть! Она, между прочим, третьи сутки не спит! Танька с трудом подавила зевок. А Ирка и того больше! Торчащий у окна Вук, похоже, тоже почуял грозу в Иркином голосе – обернулся и внимательно уставился на девчонку.
– Скоро ж Масляна! – не замечая ничего, продолжал причитать дядька. – Тобто, Велесова неделя! Якщо мы з тым змием на переходе границы сладить не змогли – що будем на самые змеиные дни делать, когда у него сил вдвое прибавится?
– Блинами его закидаете, – глядя в тетрадь, сквозь зубы процедила Ирка.
– Ты мне тут шутки не строй! – расплескивая забеленный молоком чай, подскочил дядька Мыкола. – Ты знов гадай – покы не выйдет чего, – а не вселякой дурью занимайся, неумеха! – тыча пальцем в Иркино домашнее задание, завопил он – и от полноты чувств врезался пяткой в ножку стола. Отдернуть ручку Ирка не успела – длинная синяя черта проехала через весь тетрадный лист, перечеркивая написанное.
Долгим взглядом Ирка уставилась на изгаженную домашнюю работу. Край тетради вдруг начал куриться закрученным, как поросячий хвостик, черным дымком – и враз полыхнул ярко-зеленым пламенем.
– Та-ак! – злорадно протянула Танька, подскакивая к дядьке Мыколе и вырывая у него из рук чашку, – довыступались некоторые! – Чай выплеснулся на пылающий Иркин стол. Языки зеленого огня метнулись туда-сюда, словно норовя спастись, и приникли к столешнице, сменяясь дымными струйками. – Поясняю для особо непонятливых… – хватая со стола стопку черновиков и прихлопывая ими дымящуюся тетрадь, отчеканила Танька. – Ирка сожгла свою тетрадку… чтоб не подпалить кой-кому наглые тараканьи усищи!
– Як ты з дорослою людыною размовляешь! – пробормотал несколько смущенный дядька, невольно хватаясь за свои роскошные, свисающие на грудь усы. И уже упавшим голосом: – Хиба я шо не так сказал – чого ж сразу огнем-то, чисто сама змиюка яка, а не честна видьма…
– Все так, – отбирая у Таньки тетрадку и смяв ее в неопрятный паленый комок, процедила Ирка, – наоборот, вы все правильно сказали, дядька Мыкола! Хватит дурью маяться! А ну валите оба из моей комнаты, взрослые люди! У меня домашка за три дня не сделана! Я на уроках учителям глаза отвожу, чтоб меня не спрашивали! Мне выспаться надо! И подумать – просто нормально подумать…
– Литературу поднять! – радостно вставила Танька, считавшая «подъем литературы» спасением от всех бед. – План составить – разумный!
– А не без толку мотаться за вами следом, пока вы тут в истерике бьетесь – змей, змей! – продолжала разоряться Ирка.
– Так змий же! – растерянно пробормотал в ответ Мыкола.
– Змей ваш за последние три дня ничего плохого не сделал, – отрезала Ирка. М-да, слабоватый аргумент – если вспомнить, что днем раньше он упорно пытался прикончить одного хорошо знакомого ей парня. Ирка перевела взгляд на прислоненные к стенке зеркала – она по всему дому их собирала, еще и Танька с Богданом приволокли. В квадратных, овальных, круглых стеклах отражалось что-то вроде реалити-шоу – на тему «Андрей у себя дома». Поговорить им так и не удалось – мобила была просто- напросто выключена, а по домашнему телефону родители неуклонно отвечали одно: «Мы передадим, что ты звонила, но сейчас Андрюша еще слишком плохо себя чувствует…» На самом деле не так уж плохо – в большом зеркале отражался Андрей, возлежащий среди заботливо взбитых мамой подушек. При виде того, что ему притаскивали на подносике, Ирка сама иногда слюну сглатывала. В зеркале поменьше зависла картинка лестничной клетки перед Андреевой дверью, еще в одном постоянно отражался кусок крыши, позволяя день и ночь контролировать, не струится ли по ступенькам или карнизу извилистое змеиное тело. Но все было тихо – и в городском террариуме тоже больше никаких пропаж. Богдан специально здухачем становился, летал, проверял, все ли змеюки на месте? Никакой змеиной активности. Даже странно – сперва так упорно пытались убить, а потом словно забыли о своей жертве! Неуравновешенный какой-то змей получается. Неорганизованный.
– Так это он, гад, значит, готовится! – мгновенно «обнадежил» дядька. – Вук, ну хоть ты ей скажи, що чекаты не можна! Чего я Вольху Всеславичу-то докладывать стану?
– Главный начальник богатырской стражи по всему миру, – пояснил девчонкам Вук.
– Тот самый? – приподняла брови Танька. – Древний богатырь и чаклун? Который ветры слушал, мог и соколом, и муравьем, и туром перекидываться…
– И змеем, – добавил Вук, – потому как родился от княжны Марфы Всеславны и залетного змея – Всеславич-то он по дедушке, потому как залетный княжне не представился. – Вук ухмыльнулся. – А что, дядька, Вольх – Вольхом, по-нашему девки делали, не вышло, может, фиг с ними, пусть по-своему попробуют?
– Та не можу я вже тут бильше! – взвыл дядька Мыкола.
– Николенька! – громко, на весь дом, из-под лестницы закричала бабка. – Вы где? – кокетничающим паровозом протрубила она.
– Николенька… – страдальчески закатывая глаза под лоб, простонал дядька Мыкола, – и де ж вона имечко таке кепське знайшла?
– Где-где – в сериалах. Из дворянской жизни, – захохотала Ирка.
– А я вас шукаю! – продолжала выкликать бабка. Лестница заскрипела под тяжелыми шагами. – Бо скоро ж Масляна – на первый день так «нижковы заговины», холодец треба робыть. З свинячих нижок… Так я хотила спросить – чи не пидете вы зи мною на базар? Ой, вы б знали, який я смачнющий холодец готую!
– Что, правда, вкусный? – быстро спросил Вук у Ирки.
– Объеденье, – подтвердила та и повернулась к дядьке Мыколе: – Давайте так – я сейчас бабке от вас глаза отведу… а вы нас в покое оставите, дадите нормально подумать!
– Така мала, а вже така видьма! – проворчал дядька. Бабкины тапки уже шаркали у самой двери. – Та отводи вже скорише! – испуганно косясь на створку, прошептал он. – И чому ты ее доси зовсим не извела – сама вроде видьма, а таки нежности!
– Тихо! – цыкнула Ирка…
Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула бабка – три слоя боевой раскраски на лице, волосы и брови вычернены так, что ни один нормальный человек в жизни не поверит, что это не ведьма!
– А що, дядечка Мыколу не бачила, га, Яринка? – разочарованно оглядывая комнату и безучастно скользя взглядом мимо скорчившегося на диване дядьки, спросила бабка.
– Он, гм… Отошел, в смысле, вышел, – звучно откашлялся Вук, – однако ежели мадам сбираеться на базар за свинтусом, так я охотно составлю компанию – сумочку там поднести, кавалеров нежелательных отвадить, когда приставать начнут! – И Вук чуть ли не по-гвардейски склонил голову и щелкнул каблуками.
Бабкина физиономия зарделась даже под слоем румян.
– Ой, ну що вы таке кажете, яки там кавалеры! – старательно смущаясь, пролепетала бабка, постреливая в Вука глазами.
Ирка подумала, что на месте Вука она от такой «стрельбы» залегла бы под стол и тремя бронежилетами накрылась. А он ничего – дрогнул слегка, конечно, но держится.
– Ну якщо хочете, так и пойдемте!
– Рад служить! – светски содрогнулся Вук и, подхватив бабку под руку, поволок ее обратно в коридор. – А ты, пока я тут отдуваюсь… – не глядя, бросил он дядьке, – пойди молодых в разум введи, а то совсем рехнулись – волосья своей крали по всему двору собирают и в перстеньки сматывают!
– Ой, а с кем вы там говорите? – жеманно протянула бабка.
– То я радуюсь, мадам, что с такой женщиной иду – и куда? На базар! – Их голоса отдалились и стихли.
– Ф-фух! – выпрямляясь, шумно выдохнул дядька Мыкола. Открыл было рот, собираясь что-то сказать…
– Договаривались, – указывая ему на дверь, железным тоном отчеканила Ирка.
– А то ведь можем бабку и обратно вернуть – сказать, что нашелся ее Николенька, – ехидно добавила Танька.
