'…не могут быть нарушены самобытность и национальный уклад жизни народов Советского Союза… Русская страна не будет оскорблена! Россия – русским!… Но надо твердо помнить, что… возрождение может быть осуществлено, несмотря на всестороннюю помощь Европы, ТОЛЬКО САМИМИ РУССКИМИ ЛЮДЬМИ. ОТ СТЕПЕНИ УЧАСТИЯ РУССКОГО НАРОДА В БОРЬБЕ ЗА НОВУЮ ЕВРОПУ БУДЕТ ЗАВИСЕТЬ МЕСТО, КОТОРОЕ ОН ЗАЙМЕТ В ЕВРОПЕЙСКОЙ СЕМЬЕ НАРОДОВ… ПОЭТОМУ РУССКАЯ СТРАНА ОСТАНЕТСЯ РУССКОЙ СТРАНОЙ!… Бороться за это будущее, бороться за счастье Родины, за мирную, счастливую жизнь русского народа – ДОЛГ КАЖДОГО ЧЕСТНОГО РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА…'
Немцы, конечно, нашпиговали и это 'обращение' своим – цитатами из Гитлера и трепом о Сталине и большевиках. А надо иностранцам знать, что если русский говорит: '…русская страна останется русской', то это означает, что в этой стране не будет места ни немцам, ни французам, ни полякам, ни татаро- монголам…
После того как 'Русский комитет' был заявлен, да еще с замахом на 'правительство будущей России', немцам ничего не оставалось делать, как вести себя с Власовым соответственно. Вскоре он в сопровождении представителей германского командования выехал в сформированные немцами добровольческие части. В первую очередь он посетил в Дабендорфе, что под Берлином, курсы по подготовке пропагандистов для работы среди военнопленных. На допросе Андрей Власов показал:
'Начальником курсов был генерал Благовещенский, которого удалось устроить на эту должность через Штрикфельдта. Преподавателями на курсах были русские военнопленные, освобожденные в связи с этим из лагерей. В числе их находился генерал-майор Тру -хин – бывший начальник оперативного отдела штаба Прибалтийского военного округа, который впоследствии стал начальником этих курсов и также выдавал себя за члена 'Русского коми mem а'.
Странным на первый взгляд выглядит то, что Власову, как он выражается, 'удалось устроить на эту должность' [122] генерала Благовещенского. Почему должно было не удаться? Потому что Власов начал с самого начала проталкивать на ключевые должности 'своих людей'. Из ГРУ? Может быть.
Свен Стеенберг в книге 'Власов' так пишет об этой школе:
'Дабендорф жил и развивался, как гнездо идей и представлений, противоречащих национал- социализму и планам Гитлера Получилось, что под защитой немецкой армии здесь созревали идеалы, которые, если бы о них проведала ставка Гитлера, привели бы к неизбежному аресту не только всех русских, но и принимавших в этом участие немцев.
Дабендорф стал также колыбелью нового русского офицерского корпуса, который был там образован. Эти офицеры, когда они снова возвращались в свои части, были уже членами стройной политической организации. Постепенно возникло и нечто вроде тайной службы, постоянно осведомлявшей Власова и его сотрудников обо всем происходившем на Восточном фронте.
Дабендорф стал организационным центром Освободительного движения, которому в любой момент могли быть переданы существовавшие уже добровольческие части, русская служба самоохраны и самоуправления в занятых областях.
Свобода, с которой здесь обсуждались все вопросы, побудила русских назвать Дабендорф 'свободной республикой'.
Власов всегда был в курсе всех новостей в Дабендорфе, а Тру -хин и Зайцев обсуждали с ним все проблемы'.
Очень примечательно, что первый свой выезд Власов начал с посещения именно школы в Дабендорфе, а едва получив какую-то власть, употребил ее на то, чтобы устроить генерала Благовещенского начальником этой школы. Офицерские кадры решают все. С офицера начинается всякая армия. Первый выпуск на курсах в Дабендорфе был 22 марта 1943 года. Власов лично поздравил выпускников с окончанием 'учебного заведения'.
В 1978 году в Сан-Франциско, в издательстве 'Союз борьбы за освобождение народов России' (СБОРН) вышла книга Ф.П. Богатырчука 'Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту'. В конце своей книги автор, очень хорошо знавший Власова, работавший с ним, пишет:
'Читателю может показаться, что я стремлюсь идеализировать Власова, представив его лишенным каких-либо человеческих слабостей или недостатков. Поэтому укажу некоторые из последних, которые мне казались довольно существенными. Власов был генералом, привыкшим командовать и не терпевшим ослушания. Такому человеку очень трудно перевоплотиться в настоящего демократа, хотя он по мере сил и старался это сделать. В особенности трудно было ему прислушиваться к голосу гражданских лиц, не имевших ни погон, ни лампасов. Поэтому на заседаниях Президиума КОНРа всегда превалировала военная точка зрения… И, наконец, самое важное: несмотря на все горести и разочарования, Власов в глубине души оставался членом коммунистической партии, верившим в марксистскую утопию, но, конечно, с пресловутым 'человеческим лицом'.
Такое заключение тем более ценно и интересно, что Богатырчук еще в 1940 году защитил докторскую диссертацию, работал рентгенологом и преподавателем рентгенологии в высших учебных заведениях Киева. В Канаде, куда Богатырчук перебрался после разгрома фашистской Германии, он работал в 'качестве лектора и затем полноправного профессора рентгеновской анатомии'. Короче, такому специалисту по просвечиванию человеческого нутра, каким действительно был Богатырчук, верить можно и нужно. Хорошо, что Богатырчук так 'просветил' Власова в 1978 году, а не в 1943 году…
Зыков в Дабендорфе, до появления там Власова, уже выпускал газету. Называлась она – 'Клич'. Власов распорядился закрыть 'Клич' и начать выпуск сразу двух газет – 'Заря' для военнопленных и 'Доброволец' для 'добровольцев'. В первом номере 'Добровольца' тиражом 600 тысяч экземпляров было опубликовано 'Смоленское воззвание' Власова. Впоследствии 'Заря' выходила тиражом в 100-120 тысяч, а 'Доброволец' – 40- 60 тысяч экземпляров.
'Первые 33 номера газет 'Заря' и 'Доброволец' вышли фактически без всякой цензуры, – сообщает С. Стеенберг. – Зыков пользовался этим и русский вопрос ставил во главу угла. Но подчеркивал, что русские – союзники, а не подчиненные немцев. Это не были уже немецкие газеты, издававшиеся для русских, а чисто русские газеты, писавшие о своих проблемах и целях'.
Далее С. Стеенберг сообщает:
'После 33-го номера все редакторы были вызваны к полковнику Мартину. Мартин сделал им выговор за то, что они преступили границы дозволенного. Зыков возразил: 'Вы можете, разумеется, считать нас провокаторами и советскими агентами и не верить нам, но, может быть, подумаете о том, почему мы постоянно боремся с вами по многим вопросам, хотя производим этим на вас неприятное впечатление. Если бы мы были агентами, то проще было бы поддакивать вам и потихоньку проводить наши коварные цели'.
'Зыков явно еще не понимал, – пишет С. Стеенберг, – что в глазах нацистов идея о русском равноправии была преступлением, равноценным деятельности советского шпиона. Мартин заявил, что он должен выполнить данные ему указания, приказ об аресте Зыкова уже имеется и ему приходится его как-то аннулировать'…
Постоянно под топором. Однако каков Зыков! Как нестандартно работает! Как неординарно мыслит'
