При его уже тогдашних связях – запросто. Зададимся вопросом: мог ли Власов узнать о приказе № б еще на стадии его разработки, согласования, таскания по высоким фельдмаршальским столам? Запросто, при его уже тогдашних связях. Вокруг Власова крутились в основном почему-то те высокопоставленные генералы и офицеры, которые ненавидели Гитлера и 20 июля 1944 года учинили на него покушение. В карманных друзьях у Власова ходил сам инициатор и исполнитель покушения на Гитлера полковник граф фон Штауфенберг. Он недавно возвратился из Африки в Берлин. Еще в апреле 1943 года он был тяжело ранен в Африке во время воздушной атаки англичан. Граф потерял правую руку и ослеп на один глаз; левая рука была парализована. Однако, несмотря на это, генерал Ольбрихт, начальник объединенных отделов ОКБ, назначил его своим начальником штаба. О фон Штауфенберге Лев Безыменский пишет в своей книге 'Тайный фронт против второго фронта':
'Группа, которую возглавлял полковник граф Клаус фон Штауфенберг, поняла необходимость связи с подпольным Сопротивлением, руководимым коммунистами… В нашем распоряжении есть секретное донесение Даллеса в Вашингтон от 21 января 1945 года. В нем излагаются сведения, полученные от заговорщиков еще 17 августа 1944 года, вскоре после покушения. Донесение гласит: 'Источник сообщил, что полковник фон Штауфенберг, совершивший, покушение на Гитлера, в случае удачи путча планировал заключить мир с Советами и объявить в Германии 'режим рабочих и крестьян'. Старомодные генералы не были согласны с этим планом и, как прежде, выступали за соглашение с западными союзниками без Советов. Однако они не возражали фон Штауфенбергу, так как он был единственным человеком, который решился рискнуть своей жизнью, и только он мог подложить бомбу. Они надеялись, что будут в состоянии повести следующее развитие в более консервативном направлении, то есть западном'.
Верно, 'они надеялись', что Штауфенберг одиночка, после покушения его можно будет просто задвинуть. Они не знали одного, что у Штауфенберга был Власов или, наоборот, – у Власова был Штауфенберг, и под миллион власовцев на территории Германии, и до 10 миллионов 'остов' на заводах, фабриках, в деревнях в качестве рабов и батраков, готовых подняться по первому приказу генерала Власова…
В закадычных друзьях у Власова оказались и другие генералы и офицеры, которые с 1942 года точили ножи на Гитлера вместе с графом фон Штауфенбергом, а после 20 июля 1944 года, в результате неудачного покушения на фюрера, были казнены. Вот их имена: полковник барон Фрейтаг-Лорингхофен, генерал Остер, генерал Ольбрихт, полковник фон Ренне, подполковник Кламмрот, полковник Шмидт фон Альтенштадт, подполковник Шрадер, генерал Штиф, генерал фон Трескоф, генерал Вагнер и многие другие.
Это чистая случайность, что все участники заговора против Гитлера и покушения на него оказались друзьями Власова? Штрикфельдт вспоминает, как Власов отозвался на провал покушения на Гитлера. Штрикфельдт возвращается из Берлина в Дабендорф.
'На дороге от станции к лагерю мою машину остановили Власов, Трухин и Боярский. Они рассказали мне о покушении на Гитлера 20 мая и о его последствиях. Им были известны в то время два имени убитых заговорщиков: граф Штауфенберг и генерал Ольбрихт. Меня охватили мрачные предчувствия:
– Наши друзья, – сказал я.
– О таких покойниках не говорят как о друзьях, – заметил Власов. – Их не знают. Не забывайте этого никогда, Вильфрид Карлович. Я прошел сталинскую школу. Это только начало…'
Тайна сердечной дружбы Власова с группой заговорщиков против Гитлера еще ждет своей разгадки, своего прочтения. И почему это Власов приструнил Штрикфельдта: 'О таких покойниках не говорят как о друзьях. Их не знают'? Это уже похоже на инструктаж на случай допросов. И почему это СД, когда шли аресты заговорщиков, потребовало выдачи голов Трухина. Боярского и еще нескольких русских из Дабендорфа? От ареста этих русских спас Фрейтаг-Лорингхофен из генерального штаба. А потом этот Фрейтаг взял и покончил жизнь самоубийством. Как только об этом узнал Штрикфельдт, он сразу помчался к Власову. У Власова
'сидели Малышкин и Жиленков:
– Еще один очень близкий друг мертв: Фрейтаг-Лорингхофен, – сказал я.
– Я не знаю его, – сказал Власов с видом совершенно равнодушным.
– Ну как же, дорогой Андрей Андреевич, тот блестящий полковник генерального штаба, который так часто бывал у вас…
– Не помню…
Я вышел из комнаты и пошел наверх. Через несколько минут ко мне пришел Власов. Мы были одни.
– Я вам уже однажды говорил, дорогой друг, что НЕЛЬЗЯ иметь таких мертвых друзей. Я потрясен, как и вы. Барон был для всех нас особенно близким и верным другом. Но я думаю о вас. Если вы и дальше будете так неосторожны, следующий залп будет по вам.
Я возразил, что говорил в присутствии лишь двух генералов, наших ближайших друзей.
– Два лишних свидетеля, – спокойно сказал он. – Я ни минуты не сомневаюсь в их порядочности. Но зачем втягивать их? А если их когда-либо спросят: 'Говорил ли капитан Штрик об этих заговорщиках как о своих друзьях?' Что тогда? Из легкомыслия вы подвергаетесь смертельной опасности и потянете за собой других. Я знаю методы Ч К и НКВД, ваш гестапо скоро будет таким же'.
Как это все взаимосвязано? Штауфенберг и Власов в одной компании? У них одно дело? У них одна тайна? Власов участвовал в заговоре против Гитлера? Так кто руководил заговором: полковник Штауфенберг или генерал Власов? Генерал командовал полковником? Кто свел Штауфенберга с 'коммунистическим подпольем'? Власов? И что за дьявольское совпадение – первоначально встреча Власова с Гиммлером была назначена на вечер 20 июля, но именно в этот день бомба, подложенная графом Штауфенбергом в Волчьем логове, едва не убила Гитлера, и свидание, разумеется, не состоялось в тот день…
Под кодовым названием 'Цитадель' скрывался план величайшей операции всей Второй мировой войны, которая вошла потом в историю как Битва Брони, Битва Моторов, Битва Конструкторских Бюро и Сталеваров – Курская битва. Для более бесстрастного изложения хода событий следует дать слово Юргену Торвальду:
'Новая катастрофа началась 14 сентября 1943 года. Намеченная, но долго оттягиваемая военная операция, рассчитанная на захват красных армий в районе Курска, закончилась неудачей. В этот день совещание в главной квартире фюрера велось под впечатлением этого провала. Сам Гитлер был бледен, с лицом трупа. Его окружение с трепетом ожидало нового, неудержимого взрыва гнева. Первым докладчиком был рейхсфюрер Гиммлер. Его слова ожидались с тревогой. Что он скажет? Найдет ли он оправдание неуспеху или свалит всю причину на руководство вермахта, так упорно всюду протежирующего 'славян'?
Гиммлер начал, отчеканивая каждое слово:
– Фюрер! Я только что получил сведения о том, что прорывы в расположении южных армий явились последствием измены русских добровольческих частей, которые были поставлены на фронт, вопреки вашему запрету. Я был всегда против того, чтобы русским давали немецкую форму и оружие. Теперь мы пожинаем плоды доверчивой глупости известных кругов армии.
Когда Гиммлер начал свой доклад, Гитлер стоял перед столом, на котором лежали развернутые карты. Его бледное лицо теперь стало почти синеватым.
– Кейтель! – заревел он. – Известно ли вам что-либо об этом? – Растерявшийся Кейтель не нашелся сразу, что сказать. А Гитлер гремел дальше:
– Я надеюсь, что вы мне не станете лгать и уверять, что рейхсфюрер… ошибается? Это уже не первый раз, что я лучшие и самые достоверные сведения получаю помимо вермахта!
Голос Гитлера перешел на визг. Но Кейтель собрался с духом и ответил:
